Адская пятница.

Перед последним наступлением на Ленинград произошла корректировка в группировке Люфтваффе под Ленинградом.

Это крайне важно--просто потому что немецкое командование сосредоточило основные силы ВВС под Ленинградом в ущерб центральному направлению на Москву...

8 сентября 1941 года фельдаршалу Фон-Леебу приказали передать 1-й воздушный флот(8-й сильнейший корпус) на Московское направление,но Лееб оспорил это решение.

В итоге он добился того что сильнейшая авиагруппа Люфтвафе осталась под Ленинградом до конца сентября

И более того он сумел выбить себе подкрепление и опять в ущерб наступлению на Москву.

17 сентября на аэродром Сиверская, где уже базировалась эскадра майора Траутлофта, прибыли штаб KG77 во главе с оберст-лейтенантом Райтелем.

I-я группа гауптмана Йоахима Пёттера и II-я группа гауптмана Дитриха Пёльтца, оснащенные бомбардировщиками Ju-88A

Это позволило значительно увеличить мощь увеличить мощь ударов по Ленинграду и балтфлоту

Немецкое командование перебросив под Ленинград сильнейшие части ВВС по сути забило на московское направление....

КРОВАВАЯ ПЯТНИЦА ДЕВЯТНАДЦАТОГО....

Пятница, 19 сентября, стала одним из тяжелейших дней, пережитых ленинградцами.

В течение дня Люфтваффе совершили четыре налета на город, а затем ночью – еще два. Первыми около 08.00 по берлинскому времени в воздух поднялись 28 «Юнкерсов» из I./KG77, которые в сопровождении «Мессершмиттов» с зелеными сердцами на фюзеляжах направились к Ленинграду.

При этом основным ориентиром для экипажей была Октябрьская железная дорога, выводившая их точно к центру города.

Затем удары нанесли остальные группы эскадры, к которым присоединились Ju-87R из I./StG2 майора Хубертуса Хичхольда и III./StG2 гауптмана Эрнста-Зигфрида Штеена

И Bf-110 из I./ZG26 гауптмана Камински и II./ZG26 гауптмана Ральфа фон Реттберга .

Всего на город было сброшено свыше 500 фугасных и около 3000 зажигательных бомб.

В результате были разрушены Гостиный Двор, госпиталь на Суворовском проспекте и 80 жилых домов. Получили сильные повреждения заводы «Экономайзер», «Пролетарский» и «Кировский», а также оперный театр.

Погибли в общей сложности 540 человек, сотни других получили ранения и контузии.

О масштабах налетов говорит тот факт, что в ликвидации последствий бомбежек участвовали 103 пожарных автонасоса, 70 медико-санитарных машин и 18 тысяч бойцов МПВО....

Люфтваффе потеряли тогда в районе Ленинграда только пять самолетов, в том числе три «Штуки» из StG2, один «Мессершмитт» из ZG26 и один бомбардировщик – Ju-88AW.Nr.8034 из I./KG77, ставший жертвой истребителя МиГ-3.

Экипаж «Юнкерса» покинул падающую машину уже над расположением немецких войск и, опустившись на парашютах, вскоре вернулся на аэродром Сивер-ская.

Вплоть до 20 сентября основной целью 1-го воздушного флота Люфтваффе был Ленинград.

Ополоченец Абрам Буров вспоминал:

"Дальнейшие попытки врага продвинуться к Ленинграду оказались безуспешными. Но самому городу этот день принес невероятные испытания. Шесть раз он подвергался воздушным налетам.

К 2 часам дня в городе было 289 раненых и более 60 убитых. При бомбежке пострадало пять госпиталей.

В один из них, на углу Суворовского проспекта и улицы Красной Конницы, попали две бомбы. Погибли и получили ранения 442 человека.

В 21 час 15 минут фугасная бомба попала в Театр оперы и балета имени С. М. Кирова. Разрушена часть зрительного зала.

…Но в других театрах — в Музкомедии, имени Ленсовета, Театре комедии — шли спектакли.

Командир 115-й стрелковой дивизии генерал-майор В. Ф. Коньков, получив приказ форсировать Неву и захватить плацдарм на ее левом берегу, принял решение начать переправу.

Скрытно, не подавляя вражеских огневых точек."

Николаем Викторович,очевидец событий вспоминал:

«Но в мою память врезался день 19 сентября 1941 года. Потому что это был день очень интенсивной бомбежки именно нашего района.

Района Большой Московской, улицы Правды, Владимирского проспекта. В этот день там были сброшены фугасные бомбы. А мне это запомнилось еще потому, что когда началась эта воздушная тревога, я был один в квартире. Наша квартира была на пятом этаже.

Дом у нас огромный, шестиэтажный, с высокими потолками. И получилось так, что бабушка была в это время в магазине на углу Большой Московской и Владимирской площади - там был гастроном. И до войны тоже там был гастроном. Теперь там его нет. Она была там. А в квартире были я и сосед. Ему было за шестьдесят явно.

И вот, услыхав сигнал воздушной тревоги, мы вышли в коридор. А у нас длинный коридор, семь комнат. По этому коридору я на велосипеде трехколесном катался в свое время. И вот мы вышли в коридор и говорим: «Надо идти в бомбоубежище». А сосед говорит:

«Да нет. Смотри, какие у нашего коридора толстые кирпичные стены. Давай мы с тобой здесь останемся. Эти стены не разрушит никакая бомба». И мы остались в коридоре. Стоим. И вдруг мы услышали такой не очень сильный взрыв, но дом наш вдруг почему-то закачался. На пятом этаже это особенно хорошо чувствуется.

И сосед говорит:

«Знаешь что, давай лучше пойдем все-таки в бомбоубежище (смеется). Что-то здорово качается».

И вот мы с запозданием опустились в бомбоубежище. А бомбы сыпались с одного самолета. Самолет - немецкий бомбардировщик - летел прямо над Владимирским проспектом, Большой Московской, улицей Правды и сыпал фугасные бомбы.»

Противовоздушная оборона города показала себя совершенно неэффективной, и оргвыводы не заставили себя долго ждать.

Командир 2-го корпуса ПВО генерал-майор М. М. Процветкин и начальник штаба полковник В. М. Добрянский были сняты со своих должностей

«за неудовлетворительное состояние войск противовоздушной обороны» и необеспечение защиты «колыбели революции».

Тем временем пальба корабельных орудий стала все больше досаждать немецким и финским частям, начали увеличиваться потери от нее.

Мощные взрывы и остававшиеся после них огромные воронки оказывали сильный моральный эффект на пехотинцев. Кроме постоянных обстрелов побережья, Балтийский флот все еще представлял определенную угрозу и для германо-финских коммуникаций на море.

Так, 19 сентября командующий КБФ вице-адмирал Трибуц издал приказ, в котором, в частности, говорилось:

«Самостоятельными, решительными действиями подводных лодок на коммуникациях нанести удар по морским перевозкам противника...

Подготовить теперь же к походу на автономность 40 суток (подводные лодки типа „М“ – 10 суток) 15 подводных лодок бригады для действия на коммуникациях противника».

Впрочем не всё было совсем уж плохо.Авиавоздушные силы Ленфронта усилили новым авиаполком.

19 сентября прибыл 174-й штурмовой авиаполк.Через день экипажи полка уже вылетели на боевое задание. 

Четверка штурмовиков но главе с капитаном В. Е. Шалимовым штурмовала вражеские войска в районе Ям-Ижоры и Красного Бора. Затем в тот же район вылетело звено старшего лейтенанта Ф. А. Смышляева.

В третьем вылете группу из восьми «илов» повел сам командир полка майор Н. Г. Богачев. Под ураганным зенитным обстрелом наши штурмовики атаковали крупные силы противника в районе Низино, Разбегай и Ропша.

Врагу был нанесен большой урон.

Но с боевого задания не вернулся майор Богачев. На следующий день летчики полка, мстя за своего командира, шесть раз вылетали на штурмовку неприятельских позиций.

Итог 19 сентября можно подвести так.

Немецкая авиация совершила на Ленинград шесть налетов.

264 самолета, прорвавшиеся через зенитный заслон, сбросили 528 фугасных и 1435 зажигательных авиабомб, в результате чего пострадали Пролетарский завод, завод «Экономайзер», завод имени А. А. Жданова.

Во время четвертого налета 52 немецких самолета бомбили жилые кварталы.

В городе образовалось 89 очагов пожара. В состоянии воздушной тревоги ленинградцы находились за день 7 часов 34 мин.

В течение восемнадцати часов, с часу ночи до семи вечера, город подвергался артиллерийскому обстрелу.

Немцы выпустили 97 снарядов. Было разрушено 20 зданий, главным образом в Октябрьском и Володарском районах.

ПОДГОТОВКА К ЗВЁЗДНОМУ НАЛЁТУ НА КРОНШТАДТ

Так или иначе, но немецким командованием было принято решение вывести из строя крупные корабли Балтфлота и разрушить его главную базу ударами с воздуха.

Из данных аэрофотосъемки следовало, что в середине сентября 1941 г. в Кронштадте находились два линкора, два крейсера, 13 эсминцев и 42 подводные лодки.

Правда, большинство последних с середины сентября в целях маскировки в светлое время суток погружались под воду и ложились на грунт на глубине 10–15 метров.

Кроме того, в базе находились 12 минных заградителей, 38 торпедных катеров, девять канонерских лодок разных типов, 62 минных тральщика и множество других вспомогательных судов.

К этому можно прибавить и три недостроенных эсминца «Опытный», «Строгий» и «Стройный». Стоянки у пирсов, гавани и рейд были буквально забиты кораблями, так что недостатка в целях не было.

Полеты самолетов-разведчиков Люфтваффе над базой в сентябре проходили безнаказанно. Ю. А.

Пантелеев, бывший в тот период в звании контр-адмирала начальником штаба Балтийского флота,вспоминал об одном из таких случаев:

«Днем над Кронштадтом появился немецкий воздушный разведчик. Из штабного садика мы наблюдали... наш беспорядочный зенитный огонь ему вслед и безуспешные действия звена истребительной авиации.

Немецкий самолет кружился над Кронштадтом, за ним по кругу ходили наши истребители, а где-то в стороне эффектно вспыхивали белые облачка разрывов зениток. Все понимали, что за разведчиком пожалуют бомбардировщики и, если их так же деликатно встретят, будет много бедствий...

Подобная «карусель» быша в тот день и над Ораниенбаумом... Военный Совет немедленно вызвал командиров зенитчиков и летчиков. Состоялся подробный разбор всех ошибок, допущенных при отражении воздушной разведки противника».

Противовоздушная оборона Кронштадта, как водилось, собиралась с миру по нитке.

Здесь имелись и допотопные 76-мм орудия времен Первой мировой войны, и трофейные финские «Бофорсы», и более современные 85-мм пушки, в общей сложности 349 стволов всех калибров, в том числе 158 на кораблях.

Наиболее мощное «противосамолетное» вооружение стояло на легких крейсерах «Киров» и «Максим Горький» – по семь 100-мм зениток.

В составе ПВО базы было два авиаполка – 5-й и 71-й ИАП ВВС КБФ, – насчитывавших около 60 самолетов, в основном И-16 и И-153.

Руководил всеми этими силами генерал-майор Зашихин, назначенный 3 сентября начальником береговой обороны военно-морской базы Кронштадт.

16 сентября командир 8-го авиакорпуса генерал Вольфрам фон Рихтхофен прилетел на своем вездесущем «Шторьхе» на аэродром Тирково, расположенный южнее города Луга.

Там уже с 29 августа базировались штаб штурмовой эскадры StG2 «Иммельман» во главе с оберст-лейтенантом Оскаром Динортом.

А также I-я группа майора Хичхольда и III-я группа гауптмана Штеена. Встретившись с Динортом, фон Рихтхофен передал ему приказ командования – нанести удар по кораблям русского флота.

Пилоты StG2 уже имели большой и успешный опыт атак морских целей, прежде всего боевых кораблей британского флота, на различных театрах военных действий.

Например, 29 мая 1940 г. они потопили около французского порта Дюнкерк эсминец «Гренейд». 11 января 1941 г. юго-восточнее острова Мальта, уже на Средиземном море, их жертвой стал «Саутгемптон».

21 мая того же года «Штуки» потопили в районе острова Крит эсминец «Джюно», на следующий день – эсминец «Грейхаунд» и крейсер «Глостер»

23 мая – эсминцы «Кашмир» и «Келли»

29 мая – эсминец «Хеуорд». Множество кораблей, среди которых были линкоры «Валиант» и «Уорспайт», авианосец «Илластриес», крейсера «Фиджи» и «Аякс», эсминцы «Империал» и «Брейзен», в результате попаданий сброшенных ими бомб получили тяжелые повреждения.

Так что Рихтхофен знал, кому поручить атаку кораблей Балтийского флота, так досаждавших немецким частям, наступавшим на Ленинград.

ПЕРВЫЙ ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЙ УДАР

В тот же день в воздух поднялись 27 Ju-87R из III./StG2 во главе с гауптманом Штееном. Их первой целью был линкор «Марат», который по данным воздушной разведки находился в Морском канале и оттуда вел огонь по немецким позициям.

Погодные условия были нелучшими, по маршруту полета висели плотные облака с нижней кромкой на высоте 800 метров и верхней на высоте 1800 метров.

И лишь непосредственно над Финским заливом облачность стала немного рассеиваться и в ней появились разрывы. Вскоре немецкие летчики заметили внизу крупный корабль, который они идентифицировали как линкор «Марат». И это действительно был он.

Гауптман Штеен немедленно передал по радио приказ об атаке. «Штуки» разделились на две группы, заходя на «Марат» одновременно с носовых и кормовых курсовых углов.

И если группе Ju-87, заходившей с кормы, не дал точно прицелиться огонь кормовой батареи из трех 37-мм зенитных автоматов, то другой группе никто помешать не мог.

Как уже упоминалось выше, в тот день попаданием немецкого 105-мм снаряда такая же зенитная батарея в носовой части линкора была выведена из строя.

В результате в «Марат» попали три 500-кг бомбы. Две из них, пробив верхнюю броневую палубу на правом шкафуте в районе кают-компании, взорвались уже на нижней броневой палубе, которая при этом была прогнута и вдавлена на 30 см, а третья бомба разорвалась на юте.

Еще одна бомба, срезав ствол 120-мм орудия № 13, взорвалась у борта.

Уже на отходе группа Ju-87R, которую прикрывали Bf-109F из JG54, была атакована советскими истребителями. Пилоты последних затем заявили о том, что сбили четыре «Штуки» и один «Мессер-шмитт». Кроме того, еще на три сбитых штурмовика претендовали зенитчики «Марата».

В то же время по данным Люфтваффе III./StG2 и JG54 потеряли в ходе этого вылета лишь по одному самолету.

Известно, что одна из бомб, поразивших линкор, была сброшена командиром 7-й эскадрильи StG2 гауптманом Эрнстом Купфером

А другая – обер-лейтенантом Хансом-Ульрихом Руделем , занимавшим тогда должность офицера по техническому обеспечению III./StG2 и летавшим в качестве ведомого командира группы гауптмана Штеена.

Рудель потом вспоминал:

«Теперь я увидел корабль. Это действительно быш „Марат“. Железным усилием воли я подавил волнение. Чтобы оценить ситуацию, мне достаточно было беглого взгляда.

На все мы имели считанные секунды. Только мы могли атаковать корабль, так как остальные самолеты группы вряд ли прорвутся сквозь тучи. Разрыв в облачности и корабль двигались.

Зенитки не были опасны для нас, пока мы не спустились на уровень нижней границы туч, то есть до 700 метров. Пока мы шли над непроницаемыми тучами, зенитные орудия могли стрелять, используя данные шумопеленгаторов, а это слишком ненадежный способ наводки.

Все ясно. Спикировать, сбросить бомбы и – обратно в тучи! Бомбы Штеена уже летели вниз. Они взорвались рядом с кораблем. Я надавил на кнопку... Точно! Моя бомба попала в кормовую часть корабля. Как жаль, что это всего лишь 500-килограммовка!»

Все три бомбы в силу недостаточности своего калибра не смогли проникнуть в жизненно важные помещения «Марата», и потому оказались в основном разрушенными салон кают-компании и каюты офицеров.

При этом интересно, что советские моряки считали, что это были 250-кг бомбы.

Однако от мощного сотрясения и воздействия осколков была выведена из строя кормовая группа 76,2-мм орудий, повреждены башня главного калибра № 4, несколько 120-мм орудий, дальномеры и визиры, а также дизель-генераторы и ряд вспомогательных механизмов, находившихся в кормовой части.

Но самую большую опасность представляло проникновение огня через вентиляционную систему в артиллерийский погреб башни главного калибра № 4. Создалась реальная угроза гибели корабля.

Тогда, задыхаясь от дыма, два матроса своими телами закрыли раструб вентиляционной трубы и таким образом преградили доступ пламени к снарядам. При взрывах погибли 25 моряков из экипажа линкора.

Атака «Марата» и взрывы на нем были видны даже из Кронштадта. Сразу после окончания налета он своим ходом ушел на Малый Кронштадтский рейд, ведя при этом огонь по видимым целям на южном берегу Финского залива.

На другой день помятый линкор перешел на Большой Кронштадтский рейд, откуда 18 сентября буксиры провели его, как потом оказалось, в «последний путь» – в Среднюю гавань, где поставили у стенки Усть-Рогатки для исправления боевых повреждений и текущего ремонта.

Однако и сам Кронштадт доживал последние спокойные деньки. Утром 19 сентября над ним снова появился самолет-разведчик.

Несмотря на интенсивный огонь зениток, он несколько раз облетел стоянки кораблей и только после этого удалился в южном направлении.

Адмирал Пантелеев вспоминал об этом дне:

«Все просьбы комфлота об усилении Кронштадта истребительной авиацией пока не удовлетворялись, хотя весь ход событий показывал, что противник всерьез занялся флотом и готовился к мощным бомбовым ударам».

В 18.00 в Кронштадте был подан сигнал «Воздушная тревога», и действительно вскоре появились немецкие самолеты. Это были Не-11Ш из 5-й эскадрильи KG4 «Генерал Вефер», сбросившие бомбы с большой высоты.

Взрывы прогремели в Средней гавани, а на жилые кварталы базы упали две 500-кг бомбы, которые, правда, не причинили серьезных повреждений.

По бомбардировщикам открыли огонь 100-мм орудия легкого крейсера «Киров», 76-мм зенитки линкоров «Марат» и «Октябрьская революция», а затем и береговые зенитные батареи.

В итоге им удалось повредить один «Хейнкель». Но это все были только цветочки.

Уже на следующий день во время очередного налета на базу погибли первые суда. Затонул буксир «Красный флот» и портовая баржа «КП-15». На Большом Кронштадтском рейде был тяжело поврежден грузовой пароход «Мариа» тоннажем 1485 брт.

Команда в течение суток боролась за живучесть судна, но в конце концов оно все же затонуло.

Кроме того, в ходе налета на Ленинград на Неве был потоплен тральщик ТЩ-36 и повреждена канонерская лодка «Селемджа».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом к 21 сентября все было подготовлено к "звёздному" налёту лучших частей люфтваффе на Кронштадт.

Кораби Кронштадта и балтфлота надежно оберегали Ленинград,став надежным защитой с моря.

Вот они и стали целью самого масштабного авианалёта.