Жванецкий о евреях.

М. М. Жванецкий
Иисус Христос тоже евреем был, а кем стал?!
                                                                            
Жванецкий: Иисус Христос тоже евреем был, а кем стал                      
6 марта известному российскому писателю-сатирику Михаилу Михайловичу      
(Маньевичу) Жванецкому исполнились 80 лет. Жванецкий — блестящий          
неповторимый исполнитель своих произведений. Он Народный артист Украины    
(1999), Народный артист РФ (2012). Выступления и произведения Жванецкого  
отличает особый «одесский юмор». Писатель и артист нередко говорит о      
еврействе и своём национальном происхождении.                              
В подтверждении  приведу некоторые выдержки из его сочинений и интервью,  
имеющиеся в моём Досье именитых.                                          
*****                                                                      
Я считаю, что еврею большой политикой в этой стране рано заниматься. Пусть 
пока привыкают, что мы просто есть. А пока не привыкнут – не надо          
агресивно лезть в политику, локтями, зубами…В конце концов, мне кажется,  
это произойдёт. В Москве уже работают семиэтажные еврейские центры,        
открыты рестораны, где подают блюда еврейской кухни..Так что, пожалуй, к  
нам уже привыкают – не сглазить бы. Главное – чтобы не надо было          
стесняться. Когда нет олигархов, тогда никто не вылезает, как больной зуб. 
Евреи в большой политике – это эволюционный путь, а не агрессивный.        
*****                                                                      
А евреи как? Они в любой стране в меньшинстве, но в каждой отдельной      
отрасли в большинстве. Взять физику – в большинстве. Взять шахматы – в    
большинстве. Взять науку – в большинстве. А среди населения в меньшинстве. 
Многие не могут понять как это происходит, и начинают их бить.            
*****                                                                      
Наш человек любит кричать: ”Наши деньги у Березовского ”. Я всё время      
спрашиваю: ”А у тебя были деньги?”. Нет. Какие ж твои деньги у            
Березовского?… На этом чувстве основан весь антисемитизм, весь марксизм,  
вся ненависть, которая читается между строк писателя к писателю.          
*****                                                                      
В конце концов, для меня самый неприятный вопрос – вот вы еврей, и что вы  
скажите? Вот как записка во время концерта – правда ли, что Куприн сказал, 
что жиды… Вот что-то такое. Сказал ли Куприн, написал, нет, я даже не      
знаю, я не так уж эрудирован. Что, там, каждый жид в нашей стране –        
деятель культуры. Я получаю такую записку на концерте – я теряюсь. Я не    
могу ничего сказать, так как эта записка начинается с оскорбления, в ней  
содержится оскорбление. Человек, которого оскорбляют, он теряется поневоле 
– он не может ответить так же. Вот тянет ответить матом на вот эту        
записку. А я, видите, пытаюсь этого избежать. Я не могу. Публика может    
все, публика свободна. Вот на такие вопросы я, наверное, не могу ответить. 
*****                                                                      
Я думаю о том, что наша наука всегда была самым святым для нас. И для них, 
для ученых, это было самое святое, самое выдающееся. Я не думал, что,      
когда откроются окна (то есть границы), наука повыпрыгивает из окна. Ну    
хорошо, слабонервные люди типа спортсменов, они могли отвалить. Они        
первыми и выпрыгнули. Потом повыпрыгивали евреи. На евреев надеяться,      
конечно, было нечего. Они выпрыгнут сразу, потому что это попытки искать  
хорошую жизнь всюду. Всюду! Причем, приехав туда, обнаруживают, что она —  
эта хорошая жизнь — сзади. Вернувшись назад, обнаруживают, что она        
осталась там. ( Из рассказа ”От Украины до Америки”, АИФ, 17.12.2004 –    
А.З.)                                                                      
*****                                                                      
Не буду говорить о других, но я вырос в смертельной борьбе за              
существование. Откуда этот юмор? Где его почва? Везде — от окончания школы 
до поступления в институт. Учителя предупреждали: парень идет на медаль.  
Шел, шел, шел, потом: нет, он еврей, — и где-то в 10 классе я перестал    
идти на медаль. Ни черта не получилось — еврей! Потом опять еврей, и снова 
еврей — все время я натыкался на это лбом, у меня не было того — самого    
главного… Я всегда говорил: “А вы могли бы в этой стране прожить евреем?”. 
Когда вижу антисемита, мне хочется спросить: “Ты что, завидуешь?”. Я же не 
вылезал из конкурентной борьбы. То подожгут, то не дадут, то обидят, то    
вообще задавят. Одно, другое, третье — и все время ты сглатываешь..        
сглатываешь… Сейчас я закончу формулировкой: неважно, кем ты был, — важно, 
кем стал. Когда мне говорят: “Вы еврей, еврей!”, я отвечаю: “Иисус Христос 
тоже евреем был, а кем стал!”. Важно, кем ты стал, когда закончил с тем    
существованием и вышел за рамки нации. (Из интервью на сайте Sem40 –      
17.11.2006 – A.З.).                                                        
*****                                                                      
Евреи бывают разные. Бывают евреи степные. По степи носятся на лошадях.    
Бывают евреи южные, черноморские, те все шутят, все норовят                
иносказательно. На двух-трех языках часто говорят, на каждом с акцентом от 
предыдущего. А на своем не говорят. Все на чужих стараются. И волосы      
красят, и имена меняют, а их все равно распознают. Некоторые ездят все    
время, переезжают, а не богатеют, потому что богатство — это земля, а она  
требует оседлости. А вообще богатые евреи есть, но их немного. Меньше, чем 
думают. А все равно думают. От бедности. А раз все равно думают, значит,  
им надо. Вот из-за них многие и делают вид…                                
*****                                                                      
Антисемитизм — это что-то очень больное… Не могу говорить обо всех евреях  
— они тоже разные, но, конечно, под натиском обстоятельств у этих людей    
веками вырабатывались малопривлекательные черты. Мы должны понимать: не    
все держится на мифологии — есть и реальные предпосылки. Шло это от        
специфического развития из-под полы, из-под каблука. Вот я подумал сейчас, 
что пролезающее сквозь асфальт и сквозь щели растение имеет скрюченный вид 
— откуда у него возьмется свободный аристократический ствол? Да, когда ты  
свободно, ничего не боясь, растешь в Англии, когда у тебя предки, потомки, 
замок и несколько поколений тянутся кверху, глаз радует прекрасное дерево, 
а здесь все выдавливалось, поэтому обижаться на евреев не надо.            
Нужно просто понять, как происходило развитие, откуда вот эта чудовищная  
вывороченность, изворотливость и стремление провернуть что-то за короткий  
период, пока не поймали. И вот ты бежишь, пока не схватили, и должен      
успеть и написать, и произнести, и еще что-то сделать, и тщеславие        
появляется нездоровое. На самом деле тут нечем гордиться, а многие, так    
получается, нос кверху: “Мы гордимся… Столько-то профессоров, столько-то  
академиков, столько-то композиторов на душу населения”… Разумеется, это    
раздражает других людей, обижает.

Мы сами должны быть на равных, не        
выпячивать свою исключительность, которой, может, и нет… В Израиле,        
например, мы ее, эту исключительность, что-то не видим — она возникает    
именно там, где притеснение было. Не надо пытаться этим торговать.        
Нехорошо. Мне так кажется.                                                
Есть евреи государственные. Но тут у них не получается, потому что под    
подозрением всегда, как бы не у себя дома, хотя не у себя дома хочет жить  
каждый, кому плохо. Но этот каждый себе прощает, а другому — нет.          
Есть евреи лабораторные. Тогда о них думают хорошо. Особенно если они      
бомбу делают, чтобы все жили одинаково или одинаково не жили вообще.      
Лабораторных евреев любят, ордена дают, премии и названия улиц в маленьких 
городках. Лабораторный еврей с жуткой фамилией Нудельман благодаря        
стрельбе пушкой через пропеллер бюст в Одессе имеет и где-то улицу. Талант 
им прощают. Им не прощают, если они широко живут на глазах у всех.        
Есть евреи-больные, есть евреи-врачи. Те и другие себя ведут хорошо.      
Евреи-врачи себя неплохо зарекомендовали. Хотя большей частью практикуют в 
неопасных областях — урологии, стоматологии. Там, где выживут и без них.  
То есть там, где у человека не один орган, а два, три, тридцать три или    
страдания в области красоты.                                              
Где евреям тяжело — в парламентах. Им начинает казаться, и они сатанеют:  
мол, не ради себя. Но остальные-то ради себя. А кто ради всех — и выглядит 
глупо, и борется со всеми, и опять высовывается на недопустимое расстояние 
— один. В стране, которую, кроме него, никто своей родиной не считает, он, 
видите ли, считает. Он желает, чтобы в ней всем было хорошо. Вокруг него  
территория пустеет. Он ярко и сочно себя обозначил и давно уже бежит один, 
а настоящая жизнь разместилась совсем в другом месте…                      
И тут важно успокоиться и сравнить будущее свое и не свое. И дать судьбе  
развиться. Принять место, что народ тебе выделил и где он с тобой          
примирился. Если ты еврей афишный, концертный, пасхальный и праздничный —  
держись этого. Произноси все фамилии, кроме своей. А тот, кто хочет видеть 
свою фамилию в сводке новостей, произнесенной Познером, должен видеть      
расстояние между Познером и новостями. Самое печальное для еврея — когда  
он борется не за себя. Он тогда не может объяснить за кого, чтобы          
поверили. И начинает понимать это в глубокой старости.                    
А еще есть евреи-дети. Очень милые. Есть евреи марокканские, совсем        
восточные, с пением протяжным на одной струне. Разнообразие евреев        
напоминает разнообразие всех народов и так путает карты, что непонятно,    
кто от кого и, главное, зачем произошел. Немецкие евреи — педантичные.    
Русские евреи — пьяницы и дебоширы. Английские евреи — джентльмены с      
юмором.                                                                    
Да! Еще есть Одесса, одна из родин евреев. И есть одесские евреи, в любом  
мусоре сверкающие юмором и весельем. Очень большая просьба ко всем: не    
замечать их. Не устраивать им популярность. Просто пользоваться их        
плодами, но не проклинать их корни.                                        
P.S. Умоляю, купи чего-нибудь поесть. Я уже не могу это все                
писать.( Манифест. Журнал ”Огонёк”, № 13 – 2007 – А.З.)                    
  *****                                                                    
Сказочная страна, голубое море, белое солнце, вечная зелень, свежие соки,  
дикие фрукты. Тель-Авив – сказка. Красивей Израиля не бывает. В магазинах  
опять полно. Порции такие, что тебя раздувает, как дирижабль. А жрать      
надо, не брать же деньгами, да тебе деньгами и не дают. Шмоток полно.      
Базар такой, что от зелени, помидоров, слив, рыб, дынь, арбузов, картошки  
величиной с собаку, кукурузы вареной с солью, колбасы телячьей,            
поросячьей, индюшачьей, халвы тахинной, черешен, фасоли молодой, салата,  
селедки, водки, пива, соков, давленных тут же, и криков: “Я сегодня сошел  
с ума, берите все за 1шекель”, – ты становишься сумасшедшим.              
А еще Иисус Христос, а еще вся Библия на самом деле, и Вифлеем, и Голгофа, 
и Гроб Господен, и царь Ирод. Все на самом деле!!! И желтая пустыня, и    
Мертвое море, где женщины плавают в таких позах, которые раньше видел я    
один.. И Красное море с коралловыми рифами и рыбами таких наглых расцветок 
и нахальства,что хочется спросить их: “У вас что, врагов здесь нет? А      
акулы? А русские? Да у нас на Черном море, если б ты даже сидел под камнем 
и был бы цвета свежепролитого мазута, тебя бы выковыряли, распотрошили и  
зажарили в твоем собственном машинном масле. А здесь ты нагло меня, Мишу  
Жванецкого, хвостом в пах. Жаль, я сыт. И жаль, ты не приезжаешь к нам на  
Черное море, ты б там поплавал”.                                          
И рощи оливковые и апельсиновые, где фонарями сквозь зелень светят        
апельсины, и никто не жрет их.                                            
И вот среди этой роскоши, природы и жизни шатаются люди, которые на        
неродной родине были евреями, а на родной наконец стали русскими и вокруг  
себя распространяют текст: “Это все поверхностный взгляд, Миша. Ты в      
восторге. Ты же не успеваешь глянуть вглубь”.                              
Да, не успеваю.. Или нет, не успеваю.. Как это было по-русски? Конечно, не 
успеваю. Конечно, поверхностный взгляд. То, что мы в Москве умираем с      
голоду – тоже поверхностный взгляд. Но каких два разных поверхностных      
взгляда.                                                                  
- У нас тяжело, Миша.                                                      
Да, у вас тяжело. А у нас плохо. “Опять разница небольшая, но опять очень  
существенная”, – как любил говорить великий юморист и бывший президент.    
Да, среди сказочной и самой красивой в мире библейской страны сидят 450    
тысяч недовольных советских евреев. Их русские жены счастливы! Их русские  
дети от их русских жен от бывших русских мужей давно выучили язык и стали  
евреями, и только эти остаются русскими и говорят по-русски, и не могут    
спросить, как проехать, и не могут забыть, как они были главными          
механиками и гинекологами, и сидят на балконе, и смотрят в даль, которой  
на новой родине нет.                                                      
А, как я уже говорил, количество сволочей постоянно и неизменно. Уезжаешь  
от одних и радостно приезжаешь к другим. Там тебе говорили “жидовская      
морда”, тут тебе объяснили, что ты “русская сволочь”. И ты уже можешь      
понять, что чувствует русский патриот.                                    
- Миша, здесь жить очень тяжело. Хотя там жить было невозможно”.