Лидия Грот "Рюрик был сильнее и мог объединить людей"

В обсуждении моего поста о начале Руси одна читательница поставила интересный вопрос: «Почему был призван внук (Рюрик) по матери. То есть, допустим, сыновья этого деда погибли тем или иным образом, а их дети? У них не было сыновей? Есть ли какие-то исторические свидетельства по этому поводу?» Я решила ответить отдельно, потому что тема, уверена, волнует многих. Между делом напомню, что вопросы о наследовании власти уже рассматривались в предыдущих материалах (см.здесь, здесь и здесь).

Кандидатов на опустевший престол всегда полно. Так, наверняка, было и в княженье ильменских словен в IX веке. Оттого и затянулись переговоры и обсуждения, пока все стороны не сошлись во мнении, чтобы в 862 году пригласить Рюрика с братьями. Вот что мы можем отследить в русских летописях.
 

Согласно ПВЛ Лаврентьевской редакции, события в княженье Словен во времена, предшествовавшие призванию варяжских братьев, разворачивались так: «Изгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и въста род на род, [и] быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе поищем собе князя, иже бы володел нами и судил по праву».
 
Никоновская летопись дополняет эту картину: «И по сем събравъшеся ръша к себъ: «поищем межь себе, да кто бы в нас князь был и владъл нами, поищем и уставим такового или от нас, или от казар, или от полян, или от дунайчев, или от варяг». И бысть о сем молва велиа; овъм сего, овъм другаго хотящем, таже совъщавшася послаша в варяги».
 
Почему выбор пал на кандидата из варягов, разъясняет Воскресенская летопись, где читаем: «И в то время в Новегороде некой бе старейшина, именем Гостомысль, скончиваеть житие, и созва владалца сущая с ним Новаграда и рече: Совет даю вам, да послете в Прускую землю мудрые мужи и призовёте князя от тамо сущих родов».
 
Каким образом «тамо сущие роды» были связаны с княженьем Словен, мы узнаём из Новгородской Иоакимовской летописи (НИЛ), в которой рассказывается о том, что «Гостомысл бе муж елико храбр, …Гостомысл имел четыре сына и три дочере. Сынове его ово на войнах избиени, ово в дому измроша, и не остася ни единому им сына, а дочери выданы быша суседним князем в жены…». Вещуны предсказали, что «имать наследовати от своих ему… Единою спясчу ему о полудни виде сон, яко из чрева средние дсчере его Умилы произрасте древо велико плодовито и покры весь град Великий… Востав же от сна, призва весчуны, да изложат ему сон сей. Они же реша: «Oт сынов ея имать наследити ему, и земля угобзится княжением его».. И вси радовахуся о сем, еже не имать наследити сын большие дочере, зане негож бе».
 
ПВЛ опускает детали обсуждения, приводя только его конечный результат: «…Идаша за море к варягам к руси… реша русь, чудь [и] словени и кривичи вся земля наша велика и обильна, а наряда в неи нет, да поидете княжитъ и володети нами».
 
Если освободить эту фразу от утвердившегося смыслового искажения (отождествления «наряд» со словом «порядок» вместо «власть»), привнесённого А.Л. Шлёцером, то она логически завершает всю картину: представители княженья Словен отправляются в страну, где находятся намеченные кандидаты на их княжеский престол, и обращаются к ним с приглашением занять этот престол в силу отсутствия у них власти – наряда (или представителя власти – «нарядника») в соответствии с правом и местом в ряду княжеского родословия.
 
Кроме летописей известен целый ряд других русских источников, посвящённых родословию правителей Руси и характеризуемых в науке как легендарно-политические сказания русской литературы XIV-XVII вв., в которых также сообщается о княжеской родословной Рюрика и его братьев и повторяется, что они приглашались на правление в силу своих наследных прав и по причине отсутствия прямых наследников мужского пола после смерти Гостомысла (Гольдберг А.Л. К истории рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха // Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР. Л.,1976. Т. 30. С. 209-211; Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М.-Л., 1955. С. 90-109; Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. С. 424-426; Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. СПб., 1996. C. 4).
 
Приведённые сведения русских источников подкрепляются и дополняются данными из произведений многих западных авторов XV-XVIII вв. (С. Мюнстер, С. Герберштейн, Я. Длугош, М. Стрыйковский, К. Дюре, А. Майерберг и др.). Из них мы, в частности, узнаём не только то, почему и кого призывали, но и откуда призывали: из южнобалтийской Вагрии (части современного Шлезвиг-Гольштейна). Подробнее см.: Герберштейн С. Записки о Московитских делах. СПб., 1908. С. 4; Duret C. Thrésor de l’Histoire des langues de cest Univers. Uverdon, 1619. P. 846; Зерцало историческое государей Российских // Древняя Российская Вифлиотика. СПб., 1891. С. 29; Münster S. Cosmographia. Basel, 1628. Faksimile-Druck nach dem Original von 1628. Lindau, 1978. S. 1420; Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен; Фомин В.В. Варяго-русский вопрос и некоторые аспекты его историографии // Варяго-русский вопрос в историографии / Серия «Изгнание норманнов из русской истории. Вып. 2. М., 2010. C. 378-379; Marmier X. Letters sur le Nord par X. Marmier. Paris, 1841. Р. 30-31.
 
Очень важен такой источник, как генеалогии Мекленбургского герцогского дома, прямыми предками которых были правящие роды Вагрии и Ободритского княжества, с отдалённых времён связанные междинастийными узами со многими европейскими домами, в том числе, и на севере Восточной Европы. Среди наиболее известных исследователей генеалогий следует назвать Б. Латома (Genealochronicon Megapolitanum, 1610), чьи изыскания были продолжены его соотечественником И.Ф. Хемницем. Согласно их сведениям, Рюрик был сыном вагрского и ободритского князя Годлиба. Результаты этих исследований получили развитие в работах немецких авторов XVIII века – их принимали знаменитый философ и математик Г.-В. Лейбниц, составители генеалогических таблиц И. Хюбнер, Ф. Томас, историки Г. Клювер, М. фон Бэр, Д. Франк, С. Бухгольц и др.
 
Мекленбургские генеалогии и княжеское вагрско-ободритское родословие Рюрика были объектами исследования вплоть до середины XVIII в., а затем исчезли из науки (См.: Latomus B.

Genealochronicon Megapolitanum / J.E. de Westphalen, Monumenta inedita. Leipzig, 1739. P. 9-67; Thomas F. Avitae Russorum atqve Meclenburgensium Principum propinqvitatis seu consanquinitatis monstrata ac demonstrata vestigia. Rostok, 1717. S. 7; Меркулов В.И. Немецкие генеалогии как источник по варяго-русской проблеме // Сборник Русского исторического общества. Т. 8 (156). Антинорманизм. М., 2003. С. 136-143; Его же. Откуда родом варяжские гости? Генеалогическая реконструкция по немецким источникам. М., 2005. С. 54-64).
 
Как видите, даже из лаконичных сведений летописей (а летописи – это не роман, они фиксировали только наиболее существенные моменты, чтобы показать легитимность преемственности власти) можно узнать, что споров по поводу того, на каком из кандидатов остановить выбор, было много: одни кричали «Этого возьмем!», а другие настаивали: «Нет, лучше этого!». И возможности для выбора были богатые: «или от нас», т.е. как и предположила читательница, какое-нибудь сыновнее потомство Гостомысла; «или от казар», куда также отдавали замуж русских княжен, о чем говорит имя хазарского князя Ратмира в Пушкинской поэме «Руслан и Людмила); «или от полян», т.е. из княженья полян в Поднепровье, с которыми тоже обменивались женихами-невестами; «или от дунайчев», т.е. из правящих домов южных или западных славян; «или от варяг», т.е. от южнобалтийских славян.
 
Выбор пал на последний вариант. Причем то, что это был именно обдуманный выбор, удостоверяется как этими словами летописи: «совъщавшася послаша в варяги», так и этими: «и вси радовахуся о сем, еже не имать наследити сын большие дочере, зане негож бе». То есть было потомство и старшей дочери Гостомысла – сын, который по старшинству в ряде наследования имел право первоочередности перед Рюриком, но он чем-то «негож был», чем-то не устраивал.
 
Есть и еще одно доказательство того, что выбор Рюрика был результатом серьезных раздумий. И это доказательство – сон Гостомысла, в котором ему привиделся наследник средней дочери как самый достойный кандидат. В силу специфического состояния нашей исторической науки у части исследователей вошло в обыкновение толковать вещий сон Гостомысла из НИЛ как пример «бродячего литературного сюжета» и, соответственно, как дополнительный аргумент позднего происхождения НИЛ в качестве продукта незатейливого сочинительства. На самом деле, рассказ о сне Гостомысла является отражением очень древней ментальной традиции, рассматривающей сон как способ сакрального познания, т.е. высшего познания в сравнении с познанием обыденным, профанным, получаемого непосредственно при общении с божественной субстанцией.
 
Традиция эта восходит к очень глубокой древности. Фараоны Нового царства (1580-1085 гг. до н.э.) апеллировали к сновидениям как к непосредственному волеизъявлению богов для обоснования наиболее важных решений (Монтэ 1989, 43). Вера в сновидение как одно из средств общения божества с человеком была широко распространена в древности у многих народов и была частью мифопоэтической идеологии эпохи первобытности, чему имеется достаточно примеров. Так, в Библии – это сон Навуходоносора, видение Авраама, сон Иакова и др. Фрэзер напоминал, что вера в то, «что боги являются человеку в сновидениях и объявляют ему свою волю, была широко распространена в древности» (См.: Фрэзер Д.Д. Явление бога во сне // Фольклор в Ветхом Завете. М., 1985. С. 248-252).
 
Он приводил в качестве примера святилище прорицателя Амфиария в Аттике, куда люди приходили и после жертвоприношения ложились спать на шкуре жертвенного животного, ожидая откровения во сне. Подобный же обычай существовал в великом храме Асклепия (Эскулапа). Сюда приходили страждущие и спали в храме, ожидая исцеления благодаря явившимся им во сне откровениям. Высшие должностные лица Спарты посещали с наступлением ночи святилище богини Ино (по другой версии, Пасифаи) с целью получить во сне совет божества. В древнерусской традиции (которая, как теперь известно, отличается не меньшей архаичностью, чем названные) подобный феномен отразился в былинах, в частности, в новгородской былине о Садко, в том эпизоде, где его по жребию должны были принести в жертву Морскому царю и спустили на доске в бушующее море.
 

А и как со страху великого
А заснул Садко на той доске на дубовыи.
А как ведь проснулся Садко, купец богатый новгородский
А и в Окиян-мори да на самом дни…

 
Древняя идея сна как формы непосредственного общения избранника с богом была воспринята и христианством, но восходит она к древнейшему язычеству. Рассказ НИЛ о сне Гостомысла не содержит никаких христианских наслоений и, следовательно, являет собой произведение языческого миросозерцания, созданное дохристианским менталитетом. Это дает основание полагать, что рассказ о сне относится как минимум ко времени, близкому к описываемым событиям IX в. и является еще одним подтверждением правоты известного эпосоведа С.Н. Азбелева, доказывающего древность устных источников НИЛ. Изучение Иоакимовской летописи должно быть продолжено с позиций комплексного подхода, включая и древнерусские традиции сакрального мировоззрения.
 
Теперь можем порассуждать, чем Рюрик так прельщал своих выборщиков. Средневековые источники не отличаются многословием, но обратимся к логике. Выбор может остановиться на самом сильном кандидате в правители, который, как сейчас бы сказали, может привлечь инвестиции, поскольку экономический интерес существовал всегда, только форма «инвестиций» могла меняться. Выбор мог остановиться и на кандидате, привлекшем своей слабостью: слабый правитель тоже может быть интересен, если есть лица/группы, желающие проводить свою политику от имени нового правителя. Но кандидат может привлекать и своей способностью объединить разрозненные земли. Такой кандидат должен обладать объединяющей идеей, мировоззрением, которое понятно всем и привлекательно всем.
 
Думаю, что так и было в случае с Рюриком. И говорит об этом ещё и тот факт, что призывали трех братьев. Традиция «три брата» также расценивается современной исторической наукой как сказочный сюжет, как «развлекаловка», тогда как в нем отражается очень древняя сакральная традиция, связанная с русской историей. Но об этом я еще не писала. Это – дело будущего.
 
Лидия Грот,кандидат исторических наук