Быть русским

Каждый раз, как случается очередной скандал с участием России, меня спрашивают, что я думаю по этому поводу. Я не люблю говорить о политике и придумала однотипный ответ: «Мне стыдно». Худо-бедно этот ответ обозначает мою идейную принадлежность и не способствует развитию дискуссии. На самом деле мне вовсе не стыдно. Бедолаге, что, собираясь на работу, взял портфель, повязал галстук, а штаны надеть забыл, стыдно будет первые пару раз, но он станет относиться к этому гораздо легче, если такое будет происходить с ним каждую пятницу.

Конечно, если вдруг при мне иностранец начинает презирать отечество мое с головы до ног, мне досадно и хочется крикнуть: «На себя погляди! Рожа!», но с подобным идиотизмом я встречаюсь крайне редко, и обычно мне удается сдержаться. Горжусь ли я своей страной? Как-то не особенно. И не потому, что нечем гордиться, а просто не знаю, какой в этом смысл. Я с удовольствием пользуюсь изобретениями как наших, так и иностранных гениев, и не вижу особенной радости в том, что нам достался именно Достоевский. А у них зато Шекспиры, Боттичелли и Картье-Брессоны. Все они хорошие. Какая разница, какой из них — наш?

Когда там и сям начали появляться ребята в майках с надписью «Я — русский», я еще жила в России, и смотреть на эти майки было очень странно. Это как если бы в женской бане одна из посетительниц начала другим сообщать, что она — женщина. Как на такое реагировать? «Ну молодец, поздравляю», «Вот же ж дура!», «Ой, это, наверное, психически больная». Так и с майками. Может, выпячивать свою русскость и не признак безумия, но глупость уж точно. И странная глупость.

Что именно вкладывают в это утверждение? Что значит — быть русским? Раньше я могла ответить на этот вопрос только самыми общими фразами, обозначить самые очевидные моменты, что, мол, русский — это тот, кто, во-первых, сам себя таковым считает, ну и, естественно, родной (один из родных) язык его — русский. Неплохо было бы еще родиться и вырасти в русской среде. Не обязательно на территории РФ, русское гетто в Антарктиде подойдет. Семья тоже важна, так что русские родители помогут делу.

Тут ушлый читатель может сделать вывод, что существуют какие-то градации русскости, что мол, у кого родители русские, но вырос он в другой культуре, тот как бы не совсем русский, как и тот, что вырос в русской культуре, но в иностранной семье. Это не совсем так. Практика показывает, что человек спокойно вмещает несколько культур, так что полиязычный и поликультурный человек не является наполовину, допустим, финном, а наполовину англичанином, но является в полной мере и тем и другим. При условии, естественно, что у человека был полный доступ и к той, и к другой культуре, что он свободно говорит на обоих языках, жил и в той, и в другой среде. Но, как показывает практика, человек, у которого к одной из культур полного доступа не было, не скажет с уверенностью о себе — я китаец и американец. Он скажет либо «Я — американец китайского происхождения», либо «Я — китаец, но живу в США». И тут мы возвращаемся к исходному пункту: чтобы быть русским, человек в первую очередь должен так себя определять. Внутреннее ощущение русскости быть должно.

За ребят с майками не скажу, а у меня, когда я жила в России, ощущения русскости не было. Если бы спросили, я бы безусловно определила себя как русскую, но сообщать об этом мне как-то в голову не приходило. Не саднила как-то русскость внутри. И так бы я и не узнала, что это за чувство такое, если бы мне не довелось переехать жить за границу.

Начинается все с того, что меня постоянно спрашивают, откуда я, и, отвечая, я утверждаю свою национальную принадлежность не только для собеседника, но и для себя. Повторенье — мать ученья. Потом моя русскость начинает впереди меня входить в двери. Меня представляют и запоминают как русскую. Дальше моя русскость начинает повсюду гоняться за мной. Друзья мне непременно сообщают обо всем, что услышат или узнают о России. Бесполезно объяснять, что новости из родной страны я узнаю быстрее них и что источники у меня лучше. Все равно, случись что, тут же: «Ой, а ты слыхала, что у вас там...» Слыхала, слыхала... У вас наверняка в телефоне есть номера «Катя инженер», «Таня большие сиськи». А меня зовут Ира, и я — русская

Круглый год, семь дней в неделю, с утра до вечера я чувствую себя русской. Ну хорошо, чувство появилось, но в чем конкретно проявляется моя русскость? Что я — не такая, как иностранцы? Да в том-то и дело, что такая же. Культурные различия, конечно, есть, но все это такие глупости. Вы никогда не удивлялись в детстве, зайдя к соседям, что у них планировка квартиры такая же, а мебель по-другому стоит? Похожее чувство настигает в эмиграции. Потом привыкаешь. И окружение в свою очередь привыкает к моим культурным особенностям и видит в первую очередь мою личность. Даже у тех, кто никогда русских кроме меня в глаза не видел, хватает ума понять, что переобуваться дома в тапочки — моя культурная особенность, настроение по утрам — склад характера, а музыка в моем плейлисте — отражение индивидуальности.

Что тогда? Может, мне чего-то не хватает за границей? Да вроде, всего хватает. С нынешними технологиями российские друзья от меня не дальше, чем раньше, всю культуру, какую смогла, я перевезла с собой в черепной коробке, а дураков и дорог везде полно.

Бывает, люди жалуются, что за границей им не хватает (прощу прощения) духовности. Мне кажется, они просто попали не в свою среду. Видела на днях паренька — наш соотечественник, живет во Франции 15 лет. По-французски говорит свободно, с гопническими интонациями, гопническим лексиконом. Ну и по-русски так же — типичный гопник. Вот этот паренек — пример того, как можно удачно везде найти своих. Но сложно. И не только за границей. Своих вообще сложно найти.

Иной раз мне бывает обидно, что я не могу разделить какое-то русское воспоминание с новыми друзьями, не могу рассказать какой-то анекдот, объяснить ситуацию, но это со мной и в России бывало, и с вами бывает тоже: не станете же вы рассказывать другу- филологу математическую шутку. Всякий, у кого друзья достаточно разнообразны, жалеет иногда, что нельзя чем-то поделиться с некоторыми из них. В мое окружение просто добавилась еще одна подгруппа — те, кто не говорит по-русски. Между прочим, я и с российскими друзьями очень часто не могу обсудить вещи, понятные только французам. Делает ли это меня чужой в моей стране? Нет. Заставляет ли почувствовать себя французом? Никогда. Ну а чувство русскости-то? Почему возникает?

Не знаю. Только оно неприятное, и мне хочется от него избавиться. Именно от чувства, не от самой национальной принадлежности. Можете дразнить меня патриотом, но я люблю свою страну и в нашей культуре меня все устраивает. Отказаться от нее — вот уж дудки. Но я предпочитаю, чтобы все это спокойно лежало на дне моей личности, как и положено нормальному фундаменту. А когда русскость внутри свербит и возмущается, ничего приятного в этом нет. И хоть майку носи, хоть на лбу себе это вытатуируй — никакого облегчения.