Субстанциальное основание аксиологии права

Исследование проблем аксиологии права должно быть основано на том методе мышления, который получил свое начало с момента возникновения философии и который можно определить как «мышление через бытие о существующем» (М.Мамардашвили. Лекции по античной философии. – М., 202. С.264-265), противостоящее мышлению, продуцирующему свои абстракции непосредственно из наблюдения за множеством существующих вещей (Там же. С.268-269).

В связи со сказанным, субстанциальный анализ категории «ценность» следует начинать с того предельного понятия, которое у Сократа и Платона именуется как Благо. Я думаю, что сомневаться в тождественности категорий блага и ценности нет оснований, потому что такие основные формы Блага, как Истина, Добро, Красота и Польза, понимаемая как разумная целесообразность, являются несомненными ценностями человека.

Платон дает следующее определение идеи блага, верховенствующей над всеми прочими идеями: «Так вот, то, что придает познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай идеей блага – причиной знания и познаваемости истины». (Платон. Государство //Платон. Соч. В трех томах. – Т.3., Ч.1, 508 е. - С.316). Исходя из философского учения Платона, эти слова, на мой взгляд, следует интерпретировать следующим образом: Благо состоит том, что единство любой идеи с ее материальным воплощением способно достигать такого идеального состояния, которое придает вещам истинность как полное или же максимальное соответствие вещи своей идее. Можно видеть, что Гегель в этом моменте полностью разделяет позицию Платона и развивает её в своих работах: истина не есть нечто субъективное, ибо она укоренена в самой объективной реальности.

Как сказано выше, идея Блага не только придает истинность вещам, но и человека наделяет способностью познавать, что из {6}

себя представляет вещь в соответствие с ее идеей, то есть какой она должна быть. Отсюда вытекает известное гносеологическое правило: выбирать в качестве объекта своего исследования из ряда родственных друг другу вещей лишь те, которые являются наиболее развитыми и, напротив, - избегать их незрелых и патологических проявлений.

Поскольку же человек направляет свои познавательные усилия не только на окружающие его вещи, но и на себя самого, постольку он, стремясь находить идеальные воплощения идеи человечности среди таких выдающихся людей, как гении, герои и праведники, начинает, в конечном счете, понимать, что быть человеком – это значит постоянно выходить за свои наличные пределы.   Н.А.Бердяев дает следующее определение такой парадоксальной ситуации: «Человечность не есть то, что называют гуманизмом или гуманитаризмом, она есть богочеловечность человека» .

Таким образом, главную идею Сократа, состоящую в том, что человеку для достижения счастья необходимо познать, что для него есть Благо и делать познанное им Благо путеводителем своей собственной жизни, необходимо дополнить осознанием того, что такой выбор означает вечное движение становления человека человеком.

В связи со сказанным, я категорически не могу согласиться с выводом известного философа Л.Н.Столовича, состоящим в том, что положение «Человек – мера всех вещей» - это ярчайшее выражение античного гуманизма. (Столович Л.Н. Красота. Добро. Истина.: Очерк истории эстетической аксиологии. М., 1994. С.25). Во-первых, мое несогласие объясняется тем, что, если признать верность этого вывода, то Сократ и Платон, убежденные противники данного суждения Протагора, должны быть признаны нами в качестве антигуманных мыслителей. А во-вторых, мое несогласие объясняется тем, что как раз именно данное суждение софистов незримо присутствует в качестве одной из причин многих судебных ошибок и предвзятых политических решений.

Итак, глубинные корни правовой ценности мы должны искать в самых фундаментальных основаниях философского анализа ценности как таковой, причем, - в ее укорененности в самом бытии. Это обстоятельство хорошо чувствовал Гегель, утверждая, что «Право есть нечто святое вообще уже потому, что оно есть наличное бытие абсолютного понятия, самосознательной свободы».

«Самосознательная свобода» означает осознание субъектом таких своих естественных прав, как право на жизнь, свободу и {7}

собственность, которые в той или иной мере затем находят свое воплощение и оформление в позитивном праве. Иными словами, человек хочет быть истинным человеком, счастливым человеком (это – его бесспорное, то есть, - естественное, право), и это нацеливает позитивное право на создание социальной возможности человеку реализовать его естественное право. В связи с этим, Гегель основным признаком правового закона считал его способность «положительного соединения субстанциального и индивидуального».

Отсюда мы можем сделать вывод о том, что все индивидуальное в праве должно рассматриваться (и в правотворчестве и в правоисполнении) в тесной и живой связи со субстанциальным. Этот вывод имеет непосредственное отношение и к научной деятельности правоведов и философов права: правовые ценности – это фундаментальные ценности, и к ним не стоит примешивать что-либо второстепенное и малозначащее. {8}

А.А.Ивакин. Субстанциальное основание аксиологии права //Актуальні проблеми філософії права. Аксіосфера права та держави: матеріали Міжнародного «Круглого столу». – Одеса: Фенікс, 2013. – С. 6 - 8.