И тогда он решил не лгать (окончание)

Начало: http://maxpark.com/community/4707/content/2657677

А на следующий день раздался звонок по мобильному телефону, который утром принесла жена. Звонил генеральный директор компании «Компьютерные технологии» Донченко Валерий Петрович. За всё время работы в компании Степан видел его не более десяти раз, а разговаривать не доводилось вовсе. До таких мелких сотрудников «генерал», как его называли за глаза, никогда не опускался. Поэтому Степан даже не сразу поверил, когда густой с хрипотцой голос представился генеральным директором.

– Здравствуйте, Степан Иванович! – пророкотала трубка.

– Добрый день, Валерий Петрович, – ответил Степан.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, прекрасно!

– Вы сейчас можете говорить? Здоровье позволяет?

– Вполне.

– У меня к вам серьёзный разговор.

– Я вас слушаю, Валерий Петрович.

– Тут у меня был ваш руководитель и доложил, что без вас он с проектом не справится, а дело срочное.

– Я простой менеджер по…

– Я знаю, кто вы! – перебил генеральный. – Прежде чем позвонить вам, я навёл необходимые справки. Этот сукин кот приносил мне всё время ваши работы, выдавая их за свои. С ним я разберусь. Но сейчас вопрос упирается в другое. Владелец нашей компании поставил жёсткие сроки и ещё более жёсткие условия: исключить утечку информации. Поэтому мы не можем привлечь людей со стороны для разработки проекта, а своих, кроме вас, как оказалось, у нас нет. Вся надежда только на вас. Хочу сразу заверить, что ваше лечение фирма возьмёт на себя. Ну, и хорошее вознаграждение – само собой. Что скажете?

– Дайте минуту подумать, – попросил, слегка растерявшись, Степан.

Он подумал о том, что вот оно, спасение, само в руки идёт. Но, с другой стороны, доктор сказал, что гарантий никаких. Разве что пересадить сердце. Только вот жить с чужим сердцем почему-то не очень хочется. Да и несерьёзно всё это, потому что не такой уж он для фирмы значимый человек, чтобы обеспечить лечение за границей. Просто они там думают, что болезнь пустяковая и это для фирмы будет совсем необременительно.

Страх смерти у Степана прошёл окончательно. Теперь появился страх попасть в зависимость, а вернее – страх возврата в неё. Ведь он только сейчас ощутил вкус свободы, а это очень сильное чувство.

– Я подумал, – сказал он.

– И каков будет ваш ответ?

Калашников выдержал небольшую паузу, пытаясь подобрать нужные слова.

– Видите ли, Валерий Петрович, за время работы в «Технологиях» в силу своего бесхребетного характера я выполнял самую разнообразную работу, хотя должность у меня очень скромная и не требовала каких-то особенных знаний. Таких, как я, в компании тридцать два человека. Никто из них не выходит за рамки своих обязанностей, а большая часть даже и их не выполняет, получают скромную зарплату и живут вполне счастливо. А меня с лёгкой руки Сан Саныча эксплуатируют все кому не лень. Я знаю до тонкостей работу каждого начальника отдела. Скажу больше! Я знаю и вашу работу не хуже вас.

– Вот как! Это интересно, – не скрывая удивления, воскликнул Валерий Петрович. – Говорите, я с интересом вас послушаю.

– Ну, если с интересом, тогда слушайте. Начну с вашей родственницы, занимающей должность эйчара. Только человек заинтересованный в развале фирмы, мог поручить этой особе собеседование. Кроме амбиций и снобизма, у неё ничего нет. Даже внешность отталкивающая. Такое впечатление, что косметику она наносит только для того, чтобы отпугивать потенциальных сотрудников. Вопросы задаёт идиотские, типа «Кто вы по гороскопу?».А когда претендент на вакантное место начинает интересоваться условиями работы и оплаты труда, что вполне нормально, то она начинает сильно раздражаться. Я сначала думал, что таким образом она болеет за компанию, а потом понял: она не владеет вопросом. Отсюда ряд вытекающих последствий: на работу попадают люди, подобные этой диве, – тупые, грубые и откровенные хамы. Вы посмотрите на начальников отделов розничных продаж. Ни одного нормального. Все держиморды какие-то. С персоналом без мата разговаривать не умеют. Если молодой работник подходит к такому с предложением по улучшению работы, ему отвечают: «Ты что, самый умный тут? Иди, работай!".Отсюда текучка. А кому неясно, что обучение нового сотрудника – это потери? Потери продаж,в первую очередь. Мы стали последнее время сильно смахивать на музей, так как к нам приходят чаще посмотреть, чем купить. Обучение консультантов сильно отстаёт от закупаемой современной техники. Толково объяснить покупателю назначение и правила пользования техникой могут единицы. Основная масса начинает изучать инструкцию вместе с покупателем. А об отношении руководства к персоналу сказать что-нибудь положительное может только садист. Даже элементарно обеспечить работников питьевой водой никому не приходит в голову. У нас семьдесят процентов – женщины, а вместо комнаты гигиены к их услугам обшарпанный туалет с одной кабинкой. Думаете, откуда знаю про дамский туалет? Приходится нередко бывать, потому что мужской частенько не работает, впрочем, как и женский. При графике с девяти до двадцати одного ноль-ноль всего три перерыва – один на сорок минут и два по десять. И это при том, что с восемнадцати часов объем продаж не покрывает убытка от сжигаемой электроэнергии. Я могу много чего ещё рассказать. Хотя бы вот это – жлобство. Всех сотрудников заставляют ходить в форме одинакового образца. И это правильно! Но почему сотрудник должен за неё платить свои кровные? Рядовые сотрудники выполняют работу уборщиц, охранников, на которых вы экономите, а вам жалко для них приобрести форму. Теперь вот задумали расширение. Да вы доведите до ума сначала то, что уже есть! И, как говорится, в заключение. Не имею ни малейшего желания принимать участие в каких-либо проектах компании. На этом разрешите закончить и пожелать вам успехов. Всего доброго.

Степан отключил телефон, не дожидаясь реакции генерального директора на его длинную, полную откровения речь. Большой начальник перестал быть ему интересен.

– Боже, как же это приятно! – воскликнул Степан. – Я будто вылез из кокона, расправил крылья и полетел. Плевать, что у бабочки короткая жизнь! Зато какая!

Глеб с изумлением смотрел на своего соседа по палате, удивляясь столь разительным переменам, произошедшим за короткий промежуток времени в его состоянии. Ещё каких-нибудь пару дней назад Степан мало чем отличался от покойника, а теперь выглядел бодрым, здоровым и счастливым.

– Да-а, – протянул Бердин несколько удручённо, – вот так метаморфоза получается. – Значения слова «метаморфоза» Глеб не знал, но оно ему нравилось – любил он блеснуть эрудицией. – Когда тебя привезли, я подумал: не жилец. А ты вон как… Да-а…

– Ты разочарован? – улыбнулся Степан.

– Да нет, что ты! Но, с другой стороны, это меня немного пугает.

– Это почему же?

– Да тот, который до тебя был, – он тоже последний день ходил просветлённый такой. Ты бы это, Стёпа, поберёг себя. Может быть, тебе врача позвать?

– Зачем?

– На всякий случай.

Глядя на озабоченное лицо Бердина, Степан не смог удержаться от смеха. Он чувствовал себя прекрасно.

А следующим утром за полчаса до обхода снова раздался звонок.

– Это Степан Иванович Калашников? – спросил женский голос.

– Да.

– С вами будет говорить Семён Маркович Левский, владелец компании «Компьютерные технологии».

– Ого! – удивился Степан. – Какая честь! С чего бы?

Вместо ответа в трубке послышался щелчок и непродолжительное сопение, перешедшее после паузы в скрипучий с одышкой голос.

– Доброго здоровья, Степан Иванович.

– Спасибо! И вам не хворать, – бодрым голосом произнёс Калашников.

– Как вы поняли, я хозяин «Комтеха», и у меня к вам серьёзный разговор. – Семён Маркович произносил слова медленно. Было непонятно, то ли ему трудно говорить, то ли думать. – Мне стал известен ваш разговор с Валерием Петровичем, и мне захотелось с вами побеседовать лично. Времени у меня немного, поэтому не будем его тратить на предисловия.

– Я постараюсь сберечь ваше время. Поэтому буду краток.

Хозяин «Комтеха» не ожидая такого поворота, хотел что-то сказать, но только невнятно промычал в трубку. А Степан спокойно продолжил:

– Какой вы хозяин? Хозяин свою скотину накормит и напоит. Если корове положено давать молоко, то хозяин не будет на ней возить дрова или пахать. Лошадь не должна сторожить двор, собака не должна ловить мышей, а кошка – нести яйца.

– Э-э, – прогнусавил голос в трубке, – это вы к чему?

– Если бы вы вникали в производственный процесс компании, а не тупо стригли купоны, вы бы поняли, к чему это я. Пять лет назад была создана ваша компания, открыто четыре торговые точки – три павильона и один самостоятельный магазин. Объём продаж в минувшем году упал почти вдвое и продолжает падать. А что предпринимает хозяин? Он решает расширить компанию! И я даже знаю зачем.

– Любопытно.

– Из-за страха, что эти площади займёт конкурент.

– А вы не так просты.

– На самом деле, Семён Маркович, всё очень просто: каждый буржуй мечтает быть монополистом, хотя бы в масштабах города. Старо, как «Капитал» Маркса. Но я хочу сказать о другом. Неумная кадровая политика не приведёт к процветанию нового магазина. У вас нет школы. Станете переманивать у конкурентов? Но там такие же. Ни в одном из уже имеющихся отделений не воспитали достойных руководителей, которые могли бы обеспечить успех нового предприятия. Это касается руководителей всех уровней. Вы расплодили бездарей, хамов и воров. Каким образом в магазине высоких технологий появились такие товары, как стиральный порошок, обогреватели, кофемолки и прочая хрень? А я вам скажу как. За откаты. Потому что и директор, и тот, кто отвечает за закупки, имеют свою долю. Какой же вы после этого хозяин, если не контролируете даже верхний эшелон? И это при том, что в компании стукачество возведено в ранг негласных обязанностей. Стоит кому-то из сотрудников опоздать на работу – тут же штраф. А до того, что руководители отделов в рабочее время режутся в карты, пьют пиво, играются на компьютерах, а иногда даже занимаются сексом, – никому дела нет! А вы говорите – хозяин. Нет, не хозяин вы. Ну, учитывая вашу занятость, не смею вас больше задерживать. На этом позвольте откланяться. Всего вам доброго!

Степан с удовольствием отключил телефон и с неменьшим удовольствием растянулся на кровати. Настроение зашкаливало. Раньше он не то что возразить что-либо не посмел бы столь высокому человеку – он даже думать себе об этом не позволил бы. А тут сказал правду-матку самому владельцу немаленькой компании, от которого всецело зависел, и, кроме удовольствия, ничего не почувствовал.

– Эх, Глеб, и почему только в конце жизни начинаешь понимать, как прекрасна жизнь? – сказал он мечтательно. – Только сейчас понимаю, как надо жить. Почему для этого надо было непременно заболеть?

Обычно разговорчивый Бердин не знал, что ему на это ответить.

Через неделю на обходе заведующий кардиологическим отделением сказал:

– Ну что, Степан Иванович, будем прощаться? Не вижу больше необходимости вас тут держать.

– Так плохи мои дела? – грустно спросил Степан.

– Почему плохи? – удивился доктор и вопросительно посмотрел на лечащего врача. Тот в ответ только пожал плечами. Калашников этот жест расценил по-своему. – Почему плохи? – повторил уже растерянно завотделением.

– Обычно так выписывают домой умирать.

– У вас уже был такой опыт, уважаемый? – прищурив один глаз, ехидно спросил врач. – Судя по вашей медицинской карте, опыт у вас небогатый. Или вы хотите ещё поваляться за казённый счёт? Нет? Ну и хорошо! После обхода зайдёте в мой кабинет. – И,повернувшись к лечащему врачу, добавил: – И вы тоже, Андрей Петрович.

     – А я? – в голосе Глеба прозвучала надежда.

– А вы, Бердин, лежите, голубчик, лежите. Набирайтесь сил. И, желательно, поменьше курите – это вас может убить.

Через полчаса в кабинете завотделением Степан услышал вопрос:

– Что за настроение, Степан Иванович? Я целиком разделяю мнение Андрея Петровича, что вас пора выписывать. Мы не можем держать в отделении здорового человека, когда мест на всех больных не хватает.

– А как быть с вашими словами, которые вы сказали моей жене, что мне необходима пересадка сердца?

– Я? Вашей жене? – от удивления у доктора глаза полезли на лоб. – Ну, знаете ли! Это она вам сказала?

– Нет, я сам случайно подслушал.

– Ага, случайно! Да у вас сердце, как у бугая. Вам нервы надо лечить, а не сердце. На фоне сильного переутомления и стресса ваше сердце вовремя дало сигнал, что нужно срочно менять образ жизни. А в целом вам можно позавидовать – с таким сердцем есть все шансы сто лет прожить, если не издеваться над ним.

– А-а, я понял! – вдруг воскликнул лечащий врач. – Кажется, я понял, в чём тут дело. Он подслушал, как вы отвечали жене Бердина. Это было дней десять назад. Ну помните, она к вам приставала прямо в коридоре, когда мы вышли из восьмой палаты.

– Вот оно в чём дело! – воскликнул старый доктор и весело, по-детски расхохотался. Успокоившись через минуту, добавил: – Идите домой, Калашников, не вводите старика в грех. Смеяться, когда чуть ли не каждый день умирают твои пациенты, – большой грех. Так что идите с миром. Там уже жена вас ждёт на выходе. Я ей сообщил о вашей выписке.

Выйдя из кабинета, Степан был в полной растерянности. С одной стороны, нужно радоваться – угроза жизни отменяется. Но с другой стороны – надо как-то жить. Особенно после откровений с руководством и супругой. Следовало подумать о поиске новой работы и как-то загладить вину перед женой. С этими раздумьями он вышел из больницы. Повертев головой в поисках супруги, он не сразу узнал свою Маргариту в женщине, сидящей поодаль на лавочке в тени раскидистого тополя. Когда она, заметив Степана, поспешила ему навстречу, он испытал шок. Рита хорошо поработала над своим внешним видом. Всё – и причёска, и макияж, и облегающее стройную фигуру красивое платье –произвело на супруга ошеломляющий эффект. Видя замешательство мужа, женщина сама сильно смутилась и только смогла произнести, будто оправдываясь:

– Вот, хотела сделать тебе приятный сюрприз.

– И тебе это удалось, – не скрывая восхищения, проговорил Степан.

– Мне ещё утром доктор сказал, что тебя сегодня выпишут. Боялась, что не успею. Ты рад?

– Очень. Хочу, чтобы ты выглядела так всегда. Такая – ты настоящая Марго. Королева!

– Ты никогда мне не говорил таких слов. Непривычно как-то.

– Дурак был. Теперь всё будет по-другому. Обещаю! Начну с того, что поведу тебя сегодня вечером в ресторан.

– В ресторан? – не сдержала удивления Рита.

– А что тебя удивляет? Должны же мы отметить моё выздоровление и нашу новую жизнь. Завтра пойду за расчётом и поищу другую работу.

– Может, просто не будешь на дом брать работу? В «Комтехе» к тебе вроде неплохо относятся. Каждый день звонили, интересовались твоим здоровьем, обещали компенсировать все расходы на лечение после твоего выхода на работу. Я даже чеки в аптеке собрала все до одного.

Степан на это только улыбнулся.

– После того, что я им наговорил, они не только ничего не компенсируют, они сами меня выгонят. А я и рад. Надоело!

– Как решишь, родной, так и будет. – Маргарита прижалась к мужу и добавила: – В любом случае – я с тобой.

Они направились домой пешком, так как идти было совсем недалеко. Рита шла с мужем под руку, улыбалась и пыталась вспомнить, когда они последний раз вот так спокойно прохаживались по улицам родного города.

А на следующее утро, приведя себя в идеальный порядок, Степан отправился решать свои производственные дела. План был прост: сначала зайти в компанию, взять полный расчёт и трудовую книжку, затем наведаться в родной университет и попытаться устроится хотя бы простым преподавателем. В былые времена он был у руководства университета на хорошем счету, и это вселяло надежду.

В дверях офиса компании Степан столкнулся нос к носу с Сан Санычем, который держал в руках большую коробку и пытался ногою открыть дверь, удерживаемую тугой пружиной. Калашников потянул дверную ручку на себя и посторонился, давя пройти своему пока ещё начальнику. Тот поднял глаза и вместо «спасибо» с какой-то досадой и болью произнёс:

– А-а, пришёл. Эх, Степан Иванович, Степан Иванович, я для тебя столько… А ты… Эх!

– Не понял, – смутился Степан. – Что я такого успел натворить?

– Сдал, всех сдал, – Сан Саныч грустно покачал головой. – Ну, всех-то ладно – они ничего для тебя хорошего не сделали, а меня-то за что?

– Можешь толком объяснить?

– А что объяснять? Сейчас пойдёшь и сам всё увидишь. Я первый под раздачу попал – вот иду с вещами на выход, так сказать,и в прямом, и в переносном смысле. Нет, снабженцев, правда, ещё два дня назад хозяин лично вытолкал за дверь. И перешерстил начальников отделов. А из директоров – я первый. Но и другие, думаю, недолго задержатся. Хозяин так озверел, что даже своего друга гендиректора крыл матом при подчинённых. Ну, его-то он вряд ли тронет – у них жёны близняшки. Хотя… В общем, вся эта революция из-за тебя. Иди, может, и ты выхватишь свою порцию. Буду только рад, уж прости, но доносчику полагается первый кнут.

– Да я и так иду за расчётом. Не собираюсь я здесь больше работать.

Сан Саныч от удивления едва не выронил увесистую коробку. Поддав её коленом и перехватив   поудобнее, он спросил:

– Сам? От такой зарплаты? Ты что, не долечился? Попробуй, найди сегодня хорошую работу!

– Попробую. Попробую в университет вернуться. Там я в два раза меньше получал, но чувствовал себя человеком.

– Ты же не умеешь обдирать студентов! Как же ты будешь жить? А вернее сказать – выживать!

– Я всю жизнь только и делал, что выживал. Так что не привыкать.

– Ну-ну, пробуй. Удачи! А я об одном жалею: мало я этого жирного крохобора обдирал. Ой, как мало!

Уже бывший начальник, продолжая бормотать что-то себе под нос, пошёл к припаркованной неподалёку машине, бережно неся в коробке свои личные вещи, наспех собранные в кабинете, из которого его безжалостно только что вышвырнули. А Степан отправился в приёмную генерального директора, доставая из папки, написанное дома заявление. Поздоровавшись с секретаршей, он поинтересовался:

– Даша, скажи, пожалуйста,   ты отнесёшь моё заявление на подпись или лучше мне это сделать самому?

– Как вы не вовремя, Степан Иванович, – испуганно шёпотом заговорила секретарша. И, видя немой вопрос в глазах Калашникова, доверительно добавила: – Сам хозяин здесь. Уже несколько дней сидит в кабинете шефа и лютует. Всех сотрудников вызывает на собеседование по одному и многих заставляет писать «по собственному». Ходят слухи, что весь этот сыр-бор из-за вас. Это правда?

– А я-то думаю, почему в коридорах ни души, будто вымерли все. А оно вон в чём дело, – Степан не мог сдержать улыбки. Раньше при подобных обстоятельствах он бы и сам, как мышка, забился в какой-нибудь укромный уголок и тихо ждал своей участи. Как же это хорошо – ничего не бояться! – Так как же мне быть, Даша? Я не могу долго ждать.

– Сейчас там директор с Калиновской. Выйдет –я зайду, спрошу. А что у вас за заявление?

– На расчет по собственному.

– Афигеть! – не сдержалась Даша, зажимая себе рот ладонью. И уже шёпотом спросила: – Вы сами так решили или вас уже попросили, как некоторых?

– Сам.

В это время из-за двойных дверей послышался непонятный шум, быстро перешедший в истерический крик. Слова разобрать было трудно, но и по тону можно было понять, что кто-то кем-то очень недоволен. Девушка вынула из пачки чистый лист бумаги, положила его на край стола и сказала со вздохом:

– Видимо, Олегу Викторовичу тоже придётся писать заявление.

Через минуту за дверью стало тихо, а ещё через мгновение из кабинета буквально вылетел мужчина сорока лет с красным потным лицом, взъерошенными волосами и расстёгнутой сразу на несколько верхних пуговиц рубашке. Создавалось впечатление, будто его только что таскали за волосы, за грудки, а заодно надавали по щекам. Ни на кого не глядя, мужчина широким шагом преодолел приёмную и скрылся в коридоре, не закрыв за собой дверь.

– Вот это да-а, – выдохнула перепугано девушка. Глаза её были полны неподдельного страха. Она с сочувствием посмотрела на Степана и спросила: – Может, вы зайдёте в другой раз? Наше руководство сегодня явно не в духе.

Калашникову стало жалко девушку, которой было страшно заходить в кабинет босса с докладом о нём, но отступать в его планы не входило.

– Да не волнуйся ты так, – сказал он и ободряюще улыбнулся. – Хочешь, я пойду без доклада? Скажу, что сам прорвался.

Степан, было, уже направился к двери, как вдруг по громкой связи раздался голос:

– Даша, сделайте нам два кофе, пожалуйста, и десять минут никого не впускайте.

– Хорошо, Валерий Петрович! – ответила девушка, бросаясь к кофемашине. – Сейчас они кофе попьют и станут не такими злыми, – сказала она Степану, наполняя чашки ароматным напитком. – Тогда я и о вас доложу.

– Ладно, подождём, – согласился Калашников. – Десять минут ничего не меняют.

Девушка понесла в кабинет генерального директора две чашки кофе на небольшом стеклянном подносе, затворив за собой дверь. Через минуту она вышла и, глядя на Степана расширенными от ужаса глазами, произнесла:

– Они требую к себе вас, Степан Иванович. – Ей казалось, что она сообщила приговорённому к смертной казни об отказе в помиловании. – Они меня спросили, много ли ещё народу? Я сказала, что один Калашников. Они хором как заорут: «Зови немедленно»!Вы уж извините, Степан Иванович.

– Всё нормально, Даша. Всё нормально.

Едва Калашников прикрыл за собой дверь, по громкой связи снова раздался голос: «Даша, сделайте, пожалуйста, ещё одну чашечку кофе».

Через час просьба сделать три кофе повторилась, а ещё через час из кабинета вышел Калашников в сопровождении генерального директора, который очень любезно уговаривал того не отказываться от служебной машины:

– Поймите, Степан Иванович, это не барские замашки, как вы говорите, а производственная необходимость. Да и статус теперь обязывает.

– Но я ведь ещё ничего не обещал, Валерий Петрович, – мягко возражал Степан. – Мне нужно посоветоваться с супругой, с детьми. Как решит семейный совет – так и будет.

– Непременно посоветуйтесь. Не забудьте о перспективах им рассказать, о возможностях и прочем. И детям вашим место у нас найдётся – теперь это будет в ваших руках. Сегодня отдыхайте, советуйтесь, решайте, а завтра, надеюсь, мы начнём с вами плотно работать. Как вы поняли, объём работы просто огромен. Мне без вас хоть в петлю. Да и не только мне. Нужно спасать коллектив. На вас, Степан Иванович, вся надежда.

Войдя домой, Калашников застал жену, хлопочущую на кухне.

– Марго, я вернулся! – весело крикнул он.

– Ты так рано? Я не успела управиться, – виновато проговорила женщина. – Сегодня дети возвращаются, вот я и затеяла грандиозный семейный ужин. А как твои дела? Заходил в университет?

– Нет. Мне новую должность предложили – зам генерального директора по науке и кадровой политике. Специально для меня такую должность придумали. С приличным окладом, между прочим. Что скажешь, мать?

Маргарита надолго задумалась, а потом ответила:

– Когда там, в больнице, ты в глаза стал говорить правду, я обиделась сначала. Но потом пересмотрела многие свои взгляды и поняла, что ты прав. Ещё поняла, что мне страшно тебя потерять, что нет ничего важнее здоровья любимого человека. Твоя болезнь дала мне такую душевную встряску, что я вспомнила, что люблю тебя, что любовь никуда не ушла. Я будто очнулась. Поэтому мне сейчас абсолютно неважно, сколько тебе там наобещали, лишь бы это не было во вред здоровью и нравилось тебе. И потом, я уже тебе говорила: я с тобой, что бы ты ни решил.

– Спасибо, за поддержку, любовь моя. Теперь осталось заручиться поддержкой детей –и можно приступать к новой жизни.

Он обнял жену, нежно поцеловал её в ушко и прошептал:

– Какая ты у меня красивая, Марго…