Почему у белорусов никак не получается стать китайцами?

Лет восемь назад беседовал с учеными мужами из Академии наук об идентичности белорусов. Люди были разных возрастов, придерживались разных политических воззрений, их научные интересы лежали в разных сферах, но так как встреча проходила в рамках междисциплинарного клуба, то каждый (даже тот, кто не прочитал ни одной статьи, касающейся национальной идентичности) имел право высказаться по теме.

Формат вольной дискуссии (при обязательном модерировании) хорош и плох одновременно. Хорош — потому что можно не сдерживать себя понятийным и категориальным аппаратом (что непозволительно на строго академических мероприятиях); плох — потому что уважаемые ученые в такой дискуссии становятся излишне непосредственными и, будучи признанными специалистами в своей области, нередко говорят всякую чушь о предмете, мало им знакомом, но волнующем их как небезразличных и критически мыслящих граждан.

К примеру, один из присутствовавших там «технарей» дал мне совет непременно прочитать, что говорил Сталин о национальном вопросе. Я спросил: «Почему вы думаете, что я не знаю, что он говорил по этому поводу? А если и бы и не знал?.. Неужели нельзя рассуждать о национальной идентичности белорусов без такого знания?». На что получил ответ: «Конечно же, нет! Мы входили в состав СССР, поэтому то, что говорили о национальном вопросе руководители Советского Союза, чрезвычайно важно для понимания нас сегодняшних».

Далее в наш спор вступил еще один участник дискуссии (тоже технарь):

«Так читать Сталина нужно потому, что он, среди прочих, имел свое понимание национального вопроса, или потому, что на него можно опираться в построении концепции национальной идентичности белорусов?»

«Второе», — ответил первый технарь.

«Ну вы даете!» — сказал второй.

«А что, только новомодные авторы владеют правом на истину?»

«Вовсе нет!»

«Да вы сами-то Сталина читали?»

Спор грозил вылиться в ругань, поэтому остальные участники дискуссии стали призывать к порядку, и модератор, которому были делегированы полномочия давать слово и прерывать выступающих, вернул обмен мнениями в «конструктивное русло».

Конфуций и белорусы

Я привел этот фрагмент дискуссии восьмилетней давности вовсе не для того, чтобы предостеречь: мол, будьте осторожны, в Академии наук все еще работают «сталинисты», которые весьма специфически трактуют перспективы самоидентификации белорусов. На той встрече говорили много интересных вещей (особенно те же «технари», потому что более вопрошали, т.е. ставили вопросы относительно подходов к изучению темы идентичности, а не утверждали нечто свое). Сюжет о Сталине мне запомнился по причине его несколько чрезмерной эмоциональности. Хотя такие темы вообще трудно сделать сухими даже в строго академической атмосфере, чего уж говорить про свободную дискуссию.

Одна из моих реплик тоже была встречена довольно эмоционально. Я сказал, что «главенствующая религия в Беларуси вовсе не христианство, а конфуцианство». И далее объяснял примерно так.

То, что находится за пределами этого мира, нам глубоко безразлично. Мы, белорусы, очень земные, здешние, и наше пребывание на земле мы не соотносим с вечностью, о которой нам рассказывают в церквях и костелах. Конфуцианство, единственная религия, получившая начало не от Бога, а от обычного смертного, не требует от людей ни духовного подвига, ни некоей аскезы перед лицом неминуемой встречи с Господом.

Кроме этого, учение Конфуция представляет собой свод правил поведения. Этот свод не пугает грехами, за которые придется расплачиваться на суде Божьем. Он говорит, как должно себя вести на земле, чтобы был порядок. А порядок рождается только из подчинения тому, кто выше тебя на социальной лестнице. Чиновник — вот на ком держится государство, и не смей ему перечить, потому что он образованнее тебя и поставил его чиновником кто-то еще более просвещенный. Самый же просвещенный — император, и у него в подчинении, по определению, не может быть дурных чиновников.

Мне тогда удалось развеселить публику. Понятное дело, что моя концепция о «конфуцианской Беларуси» условна. Она так и была воспринята слушателями. Однако с фактом доминирования в нашем обществе чиновников никто спорить не стал.

Все согласились, что в Беларуси вообще слишком много государства. «Слишком» — значит, можно и нужно убавлять.

Но это было сказано в ходе дискуссии ученых. Что бы сказали белорусские граждане, не утруждающие себя осмысливанием взаимодействия общества и власти?

Полагаю, сказали бы несколько недобрых слов в адрес конкретных чиновников и выступили за сокращение чиновничьего штата. Правда, на вопрос «Будете ли вы против, если ваш сын (ваша дочь) пойдет на госслужбу?» ответ «Нет» дало бы подавляющее число респондентов. Чиновничья должность в Беларуси, как и в Китае, считается престижной. А во Франции — нет. Тогда где мы: в Европе или Азии?

«Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак». По-моему, белорусское конфуцианство исчерпывающе описывается этой житейской мудростью.

Не-деяние vs. бездействие

Однако Китай дал миру не только Конфуция, но и Лао-Цзы с его учением о Дао.

Дао — это путь, закон, судьба… То, что обеспечивает гармонию всего сущего. Главный принцип даосизма — принцип у-вэй, не-деяния. Гармония мира предустановлена, и лучшее, что ты можешь делать, не нарушать ее своими действиями.

И вот сейчас у меня складывается впечатление, что в Беларуси прижилось не только конфуцианство как форма чинопочитания. Даосизм, преодолев свою «привязку» к отдельному человеку в его взаимодействии со Вселенной, стал в Беларуси политической и даже шире — социальной — доктриной.

Ну, смотрите. Рациональный (все равно какой: западно-протестантский или восточно-конфуцианский) подход настаивает на проведении в Беларуси экономических реформ. И что? Реформ нет. Почему? Потому что реформы — это деяние, нарушение экономической гармонии, заключенной в «сидении на нефтяной трубе» и производстве товаров на склад.

А кто в государстве определяет, как должны вестись дела? Правильно: чиновники во главе с императором. Если начинать реформы, то придется признать, что раньше император вел дела ненадлежащим образом, а такого быть не может, потому что император никогда не ошибается.

Хотя в том же Китае все высшее руководство страны меняется раз в десять лет. Именно ротация кадров позволяет избегать больших ошибок. Но то в Китае, мы же не совсем китайцы, поэтому наш правитель со своими мандаринами «мясниковичами» у власти уже двадцать лет и уходить на пенсию не собирается.

По большому счету, Лукашенко и с коррупцией бороться не должен, потому что он сам ее и породил. Коррупция есть элемент гармоничной системы, выстроенной просвещенным императором.

Оставить всё, как есть.

Общество в целом с этим согласно.

Ученые мужи предупреждают: чем позже начнем проводить реформы, тем болезненнее они будут проходить. Что они слышат в ответ? Ничего не слышат, потому что даосов, которые по-конфуциански доверяют чиновникам, будущим напугать нельзя. Когда придут реформы, тогда и придут. От судьбы не уйдешь.

Да что реформы!.. Даосов и резкой сменой власти не испугаешь. Если завтра их бессменный император будет, подобно Бакиеву или Януковичу, бежать без оглядки из страны или, напротив, не успеет убежать и будет арестован или даже казнен своими бывшими подчиненными, то даосы-белорусы отрешенно скажут: «Предустановленная гармония требует жертв». Нельзя вмешиваться в естественный ход вещей.

Но отчего, в таком случае, их так разволновали Майдан и позднее Крым? Отвечу: обилием действий. Украинцы и русские, сами того не желая, разрушили гармонию белорусского социума. Интересно, что эти события для обеих наций — украинской и русской — стали двигателем их самоидентификации. Украина и Россия посредством конфликта словно бы реанимировали свои проекты нациостроительства.

Мы же пока всеми силами удерживаемся от действия. И, быть может, воздержание от активной реализации национального проекта и есть причина разрушения гармонии «беларускасці», ведь воздержание тоже род действия.

Поэтому не следует путать труднодостижимое состояние у-вэй с обыкновенным ничегонеделанием, непременно сопровождаемым риторическим вопросом: «А мо так і трэба?».
Игорь Драко