"Принцип домино" в политике

70 лет назад президент США Дуайт Эйзенхауэр ввел в мировую дипломатию и историческую науку термин "принцип домино".

"Вы имеете ряд стоящих костяшек домино и роняете первую из них. То, что случится с остальными, весьма очевидно - они очень быстро опрокинутся. Итак, вы получите начало процесса распада, который будет иметь самые глубокие последствия", - заявил он на пресс-конференции 7 апреля 1954 года.

По образности американские историки сравнивают "домино" Эйзенхауэра с "садовым шлангом" Франклина Рузвельта, который в 1940 году обосновал этим сравнением необходимость ленд-лиза.

Строго говоря, слова о домино впервые прозвучали из уст Эйзенхауэра четырьмя днями раньше, на встрече с лидерами конгресса, но та беседа носила закрытый характер, и ее содержание сделалось известно лишь спустя годы.

По имеющимся данным, идею президенту подсказал госсекретарь Джон Фостер Даллес, а авторство метафоры принадлежало журналисту-международнику Джозефу Олсопу.

Эйзенхауэр в 1954 году рассуждал о ситуации в Юго-Восточной Азии ("если коммунисты захватят Индокитай, то затем могут рухнуть Бирма, Таиланд, Малайя и Индонезия"), но впоследствии крылатое выражение применялось и к другим регионам.

Наиболее ярко и эмоционально сформулировал теорию домино Александр Солженицын.

"Я понимаю: вы устали. Но не устали коммунисты, которые имеют целью уничтожить вашу систему. Одна из ваших ведущих газет после конца Вьетнама на целую страницу дала заголовок: "Благословенная тишина". Врагу не пожелал бы я такой благословенной тишины! Мы уже сейчас слышим голоса: "Отдайте Корею, и будем жить тихо". Отдайте Португалию, отдайте Израиль, отдайте Тайвань, отдайте еще десять африканских стран, дайте только нам возможность спокойно жить", - заявил "вермонтский изгнанник", выступая перед американскими профсоюзными лидерами в 1975 году.

Упрощение реальности?

В наши дни мировые лидеры не употребляют это термин дословно, но, по мнению аналитиков, он живет в политическом сознании.

Владимир Путин неоднократно высказывался о "цветных" и арабских революциях именно в категориях "домино". Запад, со своей стороны, оценивает в таком же духе нынешние действия Кремля на постсоветском пространстве: сегодня Крым, завтра, чего доброго, Донбасс и Приднестровье, потом северный Казахстан или даже страны Балтии.

Насколько теория домино пригодна в качестве инструмента научного анализа? Существует ли магия примера и инерции, или это, скорее, пропагандистский жупел, а политические процессы развиваются тогда и там, где для них созрели объективные предпосылки?

Классическим примером "домино" считается революция 1848 года, начавшаяся во Франции, и за несколько месяцев перекинувшаяся на германские государства, Австрию и отчасти Британию, где существенных перемен не произошло, но имел место подъем чартистского движения. Фридрих Энгельс в связи с этим написал известные слова: "Француз начнет, немец доделает".

Но вся Западная Европа была на тот момент беременна революцией, а в России ничего подобного не случилось, хотя Николай I испугался за свой трон и счел нужным издать специальный манифест. Для этого потребовались смена правителя и, особенно, неудача в Крымской войне.

События в стране А могут в какой-то степени подтолкнуть аналогичные события в стране Б, но прямо выводить революцию в Египте из революции в Тунисе, по мнению большинства политологов, неверно. Последовательность с таким же успехом могла оказаться обратной.

Термин "принцип домино" Эйзенхауэр употребил, рассуждая о ситуации в Юго-Восточной Азии

Эксперт Института США и Канады РАН Александр Шумилин полагает, что концепция возникла не на пустом месте, но придавать ей слишком много значения не следует. При этом надо разделять реализацию целенаправленных замыслов и стихийные процессы, заявил он Русской службе Би-би-си.

"Осуществление любого плана начинается с первого пункта, а следующие действия зависят от реакции остальных игроков и хода событий, - говорит Шумилин. - Легкая победа на одном участке вызывает у стратегов соблазн двинуться дальше".

"В случае с арабскими революциями можно говорить о психологическом факторе: если получилось у соседей, может получиться и здесь. Но там не было единого центра планирования и принятия решений, а были одинаковые стартовые условия и побудительные мотивы", - указывает аналитик.

"Не знаю, как насчет научности, но Владимир Путин, похоже, относится к теории домино серьезно, - заявил Русской службе Би-би-си генеральный директор Института национальной стратегии Станислав Белковский. - По данным достаточно информированных источников, он собирался в 2012 году отправить на второй срок Дмитрия Медведева, но события в арабском мире подтолкнули его к мысли, что подобное может произойти и в России, и надо возвращаться в Кремль лично, ибо Медведев ситуацию не удержит".

Между тем эксперты находят прямые аналогии между "арабской весной" или украинским Майданом и Россией поверхностными: не то общество, не та ситуация, и "принцип домино" здесь не работает.

"Взгляды Майдана и протестного движения в России во многом совпадают, но действуют они в совершенно разной политической среде. В России она настолько цементирована, что развитие любого внешнего импульса не представляется реальным", - уверен Александр Шумилин.

Оружие слабых

Если поглядеть на мировые события последних десятилетий, делается очевидным, что теория домино - политическое оружие слабых.

Эйзенхауэр произнес свою речь, когда коммунисты выгоняли французских союзников США из Индокитая. Второй всплеск интереса к теории домино в Америке пришелся на период, когда левые повстанцы при поддержке СССР и Кубы захватили власть в Никарагуа, сразу же нацелились на Сальвадор и Гондурас, а там и до Мексики недалеко. В России ею увлеклись после "цветных революций" на Украине и в Грузии.

Когда кто-то активизируется, оппоненты склонны раздувать угрозу, мобилизуя себя: надо собраться с духом и положить этому конец! Те, кто в данный момент находятся в наступлении, вспоминать про домино не любят.

"Им это пропагандистски невыгодно", - соглашается Александр Шумилин.

Станислав Белковский предупреждает об опасности увлечения теорией домино. Внушив себе, что их атакуют, загоняют в угол и отнимают последнее, политики делаются способными на непродуманные поступки с необратимыми разрушительными последствиями.

"Никто не вносит столько хаоса в международные отношения, как объективно слабые государства и лидеры, - говорит он. - Сильные ведут себя взвешенно, а от ощущения слабости легко пойти вразнос, решив, что "позади Москва", и надо ковать железо, пока горячо".

"Ввод российских войск на восток Украины приведет к краху всего миропорядка, если не мгновенно, то впоследствии, - предостерегает он. - Наши деды ходили с автоматами на мировую войну, мы за постсоветские годы привыкли к комфорту и думаем, что с нами такого случиться не может. Пока не поздно, ситуация требует внимания и осмысления".