Снежный крик.

Возвращался вечером. Сумерки ещё не опустились, но солнце скрылось за поселковыми крышами, снег поголубел, уже не искрился и не слепил глаза.
Аллея была пустынной, только там, далеко впереди, виднелась присевшая на корточки фигурка то ли мальчишки, то ли девчонки – сразу и не разобрать.
Я особо не вглядывался, просто отметил, что сидит маленький человечек не просто так.
Что-то он в снегу то ли ищет, то ли что-то лепит: руки находятся в постоянном движении.

Вот фигурка поднялась и двинулась мне навстречу.
По яркой жёлтой куртке и зелёной шапке понял, что это девчонка. Подросток лет тринадцати. Девчонка специально загребала снег ребром то одного, то другого сапога.

Снежная тропка утоптанная, загребать особо нечего, и сапожки чиркали по насту, оставляя неглубокие борозды.
Отметил про себя её отрешённый вид и взгляд какой-то… ну… в себя она смотрела, а не по сторонам. Мира вокруг явно не видела.

Мы разминулись, и каждый пошёл своей дорогой.
Вскоре я поравнялся с местом, где девочка сидела на корточках.
От края аллеи до шоссе пролегла ровная, покрытая нетронутым снегом, двухметровая полоса отчуждения.


На снежной полосе-бумаге что-то было написано.
Я наклонился, чтобы рассмотреть получше.
Прочитал и тут же развернулся: хотел увидеть, где сейчас снежная ученица?
Аллея была пустынна. Очевидно, девочка свернула в соседний переулок.

Мне вдруг стало зябко, хотя мороза особого не было: ещё с утра отпустило.
Я замёрз от слов на снегу.
Старательно, с соблюдением наклона и размера букв, на снегу была выведена фраза: « Я хочу увидеть смерть». Видно, ручкой для письма служил палец.

Как-то резко опустились сумерки, налетевший ветер запутался в берёзовых тонких ветках.
Верхушка дерева взъерошилась и затряслась.
Проезжавшие по шоссе машины потянули за собой хвосты позёмки.

Я не мог заставить себя догнать девчонку, потому что знал: со стороны это будет выглядеть более чем странно.
Просто мысленно пожелал, очень пожелал и попросил, чтобы судьба поберегла девочку, чтобы кто-то родной и близкий снял с раненой души горький груз какой-то неразрешимой проблемы.
Неразрешимой по разумению ребёнка.

А ещё я вспомнил, как недавно другой ребёнок  тоже захотел увидеть смерть.
Так и сказал об этом друзьям.
И он её увидел; расстрелял учителя. А хотел себя.
Так говорят.