Танковый сценарий и сутки в Куйбышеве.

«Чем быстрее взлетаешь, тем больнее падать»

Каждый раз жизнь потверждает правоту вышесказанных слов.

И это не зависит от враждебных действий каких-либо посторонних личностей,жизнь всегда брала и будет брать своё.

1 мая 1937 года Тухачевский, как всегда в этот день, появился на Красной площади в Москве, на трибуне для высшего командования Красной Армии.

Но на этот раз праздничная атмосфера, которая всегда отличала военные парады, приобрела зловещие черты.Люди, которые стояли на трибуне рядом с Тухачевским, явно тяготились его присутствием.

Не было обычных оживленных реплик, глухая стена молчания отгородила Тухачевского от других военачальников.

А стоявший рядом с ним маршал Егоров не только не поприветствовал коллегу при встрече, но даже дистанцировался от него во время парада.

Сразу же по окончании парада, не ожидая начала демонстрации, Тухачевский покинул трибуну.

ПОПЫТКА ПУТЧА В СТОЛИЦЕ

Тухачевским все-таки была предпринята реальная попытка,вероятно вторая по счету государственного переворота силами военных. 

Выглядело это так. 10 мая 1937 г. он обратился к начальнику военной разведки комдиву А.Г. Орлову и приказал ему срочно прислать к нему ответственного работника, занимающегося германским направлением.

К маршалу немедленно был направлен сотрудник центрального аппарата Разведупра РККА капитан Николай Григорьевич Ляхтерев, которому Тухачевский заявил, что готовится большая стратегическая игра и потому к 11.00.11 мая ему нужны последние данные о состоянии вооруженных сил Германии.

По плану игры, со слов Тухачевского, предусматривалось, что немцы могут включить в свою группировку до 16 танковых и моторизированных дивизий СС!?

И не посвященному в тайны военных игр человеку ясно, что за один день игры с участием высшего военного руководства не готовятся. Тем более они не готовятся по указанию заместителя наркома (министра) обороны.

Такая прерогатива в этом у министра (тогда наркома) обороны либо у начальника Генерального штаба, но, как правило, они совместно принимают такое решение.

Тем не менее ровно в 11.00 11 мая 1937 г. капитан Ляхтерев прибыл в приемную Тухачевского со всеми материалами на руках.

Тухачевский по сути организовал военные игры не поставив в известность наркома обороны и разумеется Сталина

И там, в приемной, узнал, что маршал только что получил назначение на пост командующего Приволжским военным округом и немедленно отбыл к месту новой службы в Горький (на самом деле это не совсем так, ибо 13 мая Сталин принял Тухачевского в Кремле)

Что следует сказать по поводу этих фактов?

Во-первых, различные источники, в том числе и данные судебных процессов 1937–1938 гг. прямо сходятся именно на этой дате

Упоминается еще и 15 мая, но, как правило, в таком сочетании — «переворот должен был состояться до 15 мая».

Это уже очень серьезно.

И как только стало известно, что Тухачевский в срочном порядке объявил военные маневры на 12 мая 1937 года, то Сталину ничего не оставалось, как окончательно убедиться в том, что угроза переворота нешуточная

Тухачевский не отказался от своих планов и военные игры как что-либо соответствовало его планам.

Особое недоумение вызывает формулировка сил противника в задаче стратегической игры, изложенной Тухачевским. Речь идет об SS Verfugungstruppe — эсэсовских формированиях особого назначения.

Однако по состоянию на май 1937 г. они не располагали такими силами, чтобы выводить в авангард наступления до 16 танковых и моторизованных дивизий. В 1937 г. в составе SS Verfugungstruppe насчитывалось всего три штандарта (полка), саперный штурмбанн и штурмбанн связи.

Моторизированные дивизии появились в СС только перед нападением на СССР, и то их было всего четыре. Говорить же о предвидении Тухачевского не приходится. Ему хорошо было известно, что, как главнокомандующий сухопутным войсками вермахта, генерал-полковник Фрич был категорическим противником этих подразделений SS Verfugun-gstruppe и не считал нужным

Даже планировать их участие в боевых действиях вермахта, тем более в авангарде наступления.

Так что с какой такой стати Тухачевский выдумал подобную формулировку для определения характера сил противника в стратегической игре — с военной точки зрения по состоянию на то время это трудно понять.

А вот с политической, заговорщической — более чем объяснимо. Раз такие отборные войска, да еще и танковые и механизированные дивизии СС, то, естественно, и противопоставить им надо равнозначные войска.

То есть такие же отборные танковые и механизированные соединения РККА, причем как минимум в том же количестве.

А вот это-то и есть самое, что надо для успешного переворота, — с 16-ю как минимум, если по «логике задачи игры», танковыми и механизированными дивизиями власть точно можно захватить, тем более что их командиры — все его ставленники. Ленин и вовсе с одной дивизией латышских бандитов удержался у власти, а тут — целых 16.

Кроме того, в силу своей незаурядной подлости заговорщики надеялись воспользоваться также и семейными обстоятельствами Сталина.Было известно, что его мать находится в очень тяжелом состоянии, и заговорщики рассчитывали, что он поедет в Тбилиси, чтобы с ней повидаться.

А они тем временем осуществят в Москве переворот.

Вот почему Тухачевский, как с печи свалившись, «решил провести танковые учения» в Москве.

О том, что переворот готовился именно по танковому сценарию, свидетельствует такой любопытный факт.

Во время суда над Тухачевским, председатель Верховного Суда СССР В. Ульрих задал одному из подсудимых по этому делу — В. Примакову — следующий вопрос:

«На какие силы вы рассчитывали? Ведь за вами танковая бригада не пошла. Вы завербовали только командира бригады?»

Суд располагал неопровержимыми данными о том, что переворот готовился по танковому сценарию.

Более того. Суд располагал точными данными и о том, какую конкретно танковую бригаду и какого конкретно командира заговорщики пытались использовать в осуществлении своего преступного замысла.

Танковый сценарий государственного переворота почему-то прижился и впоследствии неоднократно применялся.

В 1991 г. печальной памяти ГКЧП. В октябре 1993 г.Ельциным.

Более медлить было нельзя…«танковый» сценарий штука опасная

СНЯТИЕ

11 мая 1937 года К.Е. Ворошилов вызвал М.Тухачевского к себе в кабинет, сухо объявил ему о новом назначении, велел сдать дела и выезжать немедленно. От каких-либо объяснений он категорически отказался.

11 мая 1937 года советские газеты поместили официальное сообщение о новых назначениях в Наркомате обороны СССР. Первым заместителем наркома стал маршал А.И. Егоров.

Занимавший ранее эту должность маршал М.Н. Тухачевский назначался командующим войсками Приволжского военного округа.

Тухачевский оставил Москву и отправился в Куйбышев, главный город округа,где первым секретарем обкома был Павел Петрович Постышев.

Павел Петрович Постышев

Личного общения с ним демонстративно избегали. Приказания исполнялись неохотно или под всякими предлогами саботировались.

На посланное Сталину письмо с просьбой объяснить причину изменения отношения к нему — ответа не последовало. Как человек опытный в делах политики, маршал отлично понимал, что это означает.

При таких обстоятельствах, с самым мрачным лицом и в очень плохом настроении, он отправился навестить больного Гамарника.Тот находился дома, но продолжал усиленно работать с помощью своих секретарей, непрерывно доставлявших ему служебные бумаги.

С ним Тухачевский наедине обсудил ситуацию, а затем отбыл к себе на подмосковную дачу.

И опять Сталин пошел на смертельный для себя риск --13 мая он дал-таки аудиенцию Тухачевскому.

А ведь кандидат в «бонапарты» запросто мог пронести маленький пистолет, ибо его, как маршала, даже охрана Сталина не могла обыскать.

Действительно, 13 мая он принял опального маршала. И в разговоре обнадежил и успокоил.

Перемещение маршала в округ он объяснил необходимостью замять страшный скандал: ведь его, Тухачевского, порученец — арестован НКВД вместе со «знакомой» Кузьминой, как иностранные шпионы, вина их неоспоримо доказана.

Тухачевский Сталину, понятно, не поверил.И какие-то действия продолжал предпринимать.

Сомнительно, однако, что их сопровождал успех: противная сторона тоже действовала, имея большое преимущество, будучи официально признанной властью.

20 мая, перед самым отъездом, маршал зашел в Наркомат, в партбюро, заплатить партийные взносы. Он был мрачнее тучи. Некоторые товарищи высказали желание проводить его.

В тот же день,20 маяТухачевский отбыл как частное лицо.

ПРИБЫТИЕ В КУЙБЫШЕВ

21 мая, в первый день работы партийной конференции Приволжского военного округа, Тухачевский прибыл в Куйбышев.

Вот тут-то и начинается самое интересное.

По вполне официальным данным, еще 15 мая (когда маршал находился в Москве) был арестован его лучший друг, бывший начальник его штаба, а в то время заместитель командующего Московским военным округом Б. Фельдман.

Уже 19 мая (всего через 3 дня) он дал показания против Тухачевского, как главы заговора, и рассказал в НКВД много интересного.

Конечно, Тухачевский, при его связях, тут же об этом узнал. Следовательно, оснований к тому, чтобы быть темнее тучи, имелось с избытком.

Следственная машина, подгоняемая Ежовым, работала полным ходом.

Одного за другим участников заговора, связанных с Фельдманом, Корком и другими крупными руководителями — оппозиционерами, подвергали аресту и отправляли на допросы.Заговор рушился буквально на глазах. 

Находить полноценную замену арестованным командирам становилось все труднее, появилось много колеблющихся, учащалось неповиновение.

Тухачевский появился на заседании конференции к вечеру 21 мая.

До этого он уже успел побывать в штабе округа и там провести совещание с командирами соединений. При этом своему старому сослуживцу Я.П. Дзениту он предложил пост начальника штаба округа.

Дзенита, бывшего в 1920 г. начальником разведотдела штаба Западного фронта, позже крупного штабного работника, генерал-лейтенанта, он знал очень хорошо. Тот имел крепкие антисталинские убеждения и вполне находился под влиянием своего начальника.

Это явно чувствуется по его воспоминаниям.Дзенит вспоминал:

«Михаил Николаевич,обладал счастливым даром: сразу находить общий язык с подчиненными, подключался к их работе и подключал их к своей».

«Судьба сводила меня с ним неоднократно. На моих глазах протекала почти вся его практическая деятельность по подготовке и осуществлению наступления войск Западного фронта весной 1920 года.

В том же году осенью я выполнял боевые приказы М.Н. Тухачевского как командир 12-й стрелковой дивизии.

Затем, уже после Гражданской войны, меня назначили в одно из управлений Штаба РККА, и по характеру своей новой работы мне опять очень часто приходилось встречаться с тогдашним начальником этого высокого учреждения М.Н. Тухачевским».

Дзенит вполне разделял взгляды маршала на Сталина.

И тем не менее даже Дзенит, при очень сложной и тревожной обстановке, решил, что следует держаться осторожно.

И когда в конце совещания с командирами соединений (все уже разошлись) Тухачевский вдруг предложил ему занять пост начальника штаба округа, тот, несмотря на явную лестность предложения, ответил, что

«предпочел бы пока остаться на должности командира дивизии».

Во время разговора вдруг раздался звонок из Москвы.

Маршал взял трубку.Дзенит так это описывал:

«От моего внимания не ускользнуло, что, разговаривая с Москвой, Тухачевский становился все более мрачным. Положив трубку, он несколько минут молчал.

Потом признался, что получил недобрую весть: арестован начальник Главного управления кадров Фельдман.

Какая-то грандиозная провокация! — сказал Михаил Николаевич».

Дзенит, понятно, не знал, что маршалу была уже известна эта «новость»

Он знал ее еще накануне отъезда из Москвы.Но теперь имелись все основания думать, что Ежов эту «новость» сделал уже общим достоянием.

Чтобы подорвать таким образом его репутацию, оттолкнуть от него людей, поставить перед необходимостью сдачи или немедленного выступления!

С совещания Тухачевский отправился на конференцию.

Сохранился еще один ценный фрагмент воспоминаний, принадлежащий генерал-лейтенанту П.А. Ермолину, бывшему в 1937 г. начальником штаба корпуса, который возглавлял Ефремов (1897-1942).

О первом дне конференции он рассказывает так:

«Это (замена Дыбенко Тухачевским) казалось странным, маловероятным. Положение Приволжского военного округа было отнюдь не таким значительным, чтобы ставить во главе его заместителя наркома, прославленного маршала.

Но вместе с тем многие командиры выражали удовлетворение. Служить под началом М.Н. Тухачевского было приятно.

На вечернем заседании Михаил Николаевич появился в президиуме конференции. Его встретили аплодисментами. Однако в зале чувствовалась какая-то настороженность. Кто-то даже выкрикнул: «Пусть объяснит, почему сняли с замнаркома!» (Ответ на реплику лицемерно опускается!)

Во время перерыва Тухачевский подошел ко мне. Спросил, где служу, давно ли ушел из академии. Непривычно кротко улыбнулся: «Рад, что будем работать вместе. Все-таки старые знакомые».

Чувствовалось, что Михаилу Николаевичу не по себе. Сидя неподалеку от него за столом президиума, я украдкой приглядывался к нему.Виски поседели, глаза припухли. Иногда он опускал веки, словно от режущего света.

Голова опущена, пальцы непроизвольно перебирают карандаши, лежащие на столе.

Мне доводилось наблюдать Тухачевского в различных обстоятельствах. В том числе и в горькие дни варшавского отступления. Но таким я не видел его никогда. На следующее утро он опять сидел в президиуме партконференции, а на вечернем заседании должен был выступить с речью.

Мы с нетерпением и интересом ждали этой речи. Но так и не дождались ее. Тухачевский больше не появился».

В Москве между тем считали что Тухачевский может использовать конференцию как трибуну для начала бунта,используя свой авторитет

Оппозиция явно прилагала отчаянные усилия, стараясь сорганизоваться.

Партийная конференция давала возможность легально собраться всем видным командирам, корпоративно связанным, обсудить опасное положение, взвесить шансы, сговориться о дружных действиях.

Решающим моментом должна была стать обличительная речь командующего, арест несогласных и последующее вооруженное выступление.

НКВД такую попытку путча отнюдь не считало невероятной. И поэтому не дали возможности Тухачевскому выступить, на второй день конференции.

Вслед за ним отправили часть его местных сообщников, из тех, кто был им выдвинут, кто вел в его пользу агитацию в гарнизоне, а на конференции — «недозволенные речи».

АРЕСТ

Вечером 22 мая в перерыве конференции Михаила Тухачевского попросили прийти в приёмную секретаря Куйбышевского обкома Павла Постышева.

В приемной его попросили подождать,сказав что его скоро пример Павел Петрович,но его так и не позвали.

Через непродолжительный отрезок времени в приёмную вошли--начальник Куйбышевского управления НКВД майор Попашенко со своими заместителями, Деткиным и Михайловым.

Н.Попашенко(в центре) и сотрудники Куйбышевского НКВД

Когда чекисты зашли в приемную Постышева, маршал сидел на стуле, ожидая, когда первый секретарь освободится и примет его.

Майор госбезопасности Попашенко поднял правую руку с ордером вверх:

«Михаил Николаевич, вы арестованы!».

У Тухачевского отобрали пистолет,надели на него наручники и вывели из приёмной секретаря обкома.

Павел Петрович Постышев дал указание:

«Скорее везите его и охраняйте как следует в пути. Чтобы чего-нибудь дурного не случилось»

22 мая, пробыв в новой должности всего два дня, Тухачевский был арестован сотрудниками НКВД или, вернее сказать, «временно задержан»

 

Тухачевский возвращался в Москву под крепкой охраной. По всему маршруту находились легковые машины с сотрудниками НКВД.

Они придирчиво проверяли проезжающих по маршруту: нарком опасался, что приспешники, напав на след, постараются освободить маршала.

Но все обошлось без неприятных инцидентов, и 24 мая, ранним утром, три черные машины в сопровождении тюремного фургона, куда Тухачевского пересадили на последней остановке, прибыли в столицу.

Они подкатили к железным воротам гранитного дома на Лубянке, где их уже ждали.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обстоятельства его ареста говорят о том что руководство страны до последнего не определилось с вопросом--что делать с маршалом.

Ведь Фельдман был арестован 15 мая,а 19 мая дал признательные показаня.Но Тухачевского не арестовывают,и он уезжает в Куйбышев.

Судя по всему решение об его аресте не было частью какого-то плана,а принималось Политбюро почти спонтанно.

Если его хотели арестовать,то зачем отправили в Куйбышев?...в этом нет логики.

Решение об его аресте скорее всего было принято Политбюро днем 22 мая 1937 года,шифровка об аресте ушла в округ и была исполнена.

Михаила Тухачевского 26 мая 1937 года этапировали в столицу где он предстал перед военным трибуналом.