Нежный и грациозный. Исполнилось 230 лет со дня рождения Николая Гнедича

Дмитрий Шеваров
Нежный и грациозный. Исполнилось 230 лет со дня рождения Николая Гнедича
http://www.rg.ru/2014/03/06/gnedich.html

http://hghltd.yandex.net/yandbtm?fmode=inject&url=http%3A%2F%2Fwww.rg.ru%2F2014%2F03%2F06%2Fgnedich.html&tld=ru&lang=ru&text=%D0%BD%D0%B5%D0%B6%D0%BD%D1%8B%D0%B9%20%D0%B8%20%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%B7%D0%BD%D1%8B%D0%B9&l10n=ru&mime=html&sign=465c83028e15826b86a850f8e04dad20&keyno=0
Когда-нибудь  и  вы в родимой стороне,

Под небом счастливым земли свободной вашей,

В беседах дружеских

воспомните о мне;

Скажите: скиф сей

был достоин дружбы нашей:

Как мы, к поэзии любовью

он дышал,

Как мы, ей лучшие дни жизни посвящал,

Беседовал с Гомером

 и  природой,

Любил отечество, но жил

в нем не рабом,

 И  у себя под тесным шалашом

Дышал святой свободой.

Николай Гнедич,

1824 г.

Поэт  и  переводчик Николай Иванович Гнедич творил на стыке четырех культур: украинской, русской, европейской  и  античной.

Он родился 2 февраля 1784 года в Полтаве. Происходил из казачьего рода Гнеденок. В.А. Жуковский, подружившись с Гнедичем, ласково звал его "Гнедок". Скрытое в этом прозвище сравнение с ладным, прытким  и  неудержимым гнедым конем очень подходило Николаю Ивановичу  и  ничуть его не обижало.

Гнедич был  грациозен   и  как поэт,  и  как переводчик,  и  как истинно петербургский франт. Кстати, это он ввел в русский язык слово " грациозный " (как  и  слово " нежный ").

В юности Николай Гнедич мечтал служить в гвардейском полку. Он даже просил у отца благословения вступить в военную службу. По слабости здоровья в армию он не попал, а оказался на унылой должности писца в департаменте. В свободное время Гнедич стал переводить "Илиаду", и тут ему вдруг открылось: "Перо писателя может быть оружием более могущественным, более действительным, нежели меч в руке воина..."

Качества воина, которые Гнедич не сумел применить на ратном поле, пригодились ему в трудах над переводом Гомера. "Илиада" стала его баталией, растянувшейся на двадцать лет.


Гомер сделал Гнедича сильной и независимой личностью. Его немногие сохранившиеся публичные выступления производят большое впечатление. И кажется, что, когда Пушкин писал "Ты царь: живи один...", он думал не только о себе, но и видел перед собой пример Гнедича.
В чем состоит свобода творчества, в защиту каких ценностей направить свое перо? - вот вопросы, которые волновали Гнедича задолго до того как ими зададутся крупнейшие писатели ХХ века.

В 1821 году он выступил с речью на собрании Вольного общества любителей российской словесности. Многие собратья по литературе слушали Гнедича невнимательно, заранее зачислив его в архаики и ретрограды.

Мудрая, горячая и до сих пор злободневная речь Гнедича и сегодня кажется гласом вопиющего в пустыне.

"Писатель своими мнениями действует на мнение общества; и чем он богаче дарованием, тем последствия неизбежнее, - говорил Гнедич. - Если писатель благородное оружие свое преклоняет перед врагами своими, если он унижает его, чтобы ласкать могуществу, или, если прелестию цветов покрывает разврат и пороки, если, вместо огня благотворного, он возжигает в душах разрушительный пожар, и пищу сердец чувствительных превращает в яд: перо его - скипетр, упавший в прах, или оружие убийства! - Чтобы памяти своей не обременить сими грозными упреками, писатель не должен отделять любви к славе своей от любви к благу общему..."

После 1917 года речи Гнедича и его "Записные книжки" издавались лишь фрагментами. Гораздо удобнее было иметь дело с Гнедичем-переводчиком, чем с Гнедичем-мыслителем. За последние сто лет "Записные книжки" Гнедича ни разу не издавались полностью, хотя по объему это всего лишь тридцать страниц. В советское время цензуру пугали религиозные размышления Гнедича. Что пугает издателей сегодня - трудно сказать. Возможно, острая злободневность его мыслей о народе и власти, нравственный максимализм Гнедича.

Мне кажется, пришло время по-настоящему открыть Гнедича. Именно сегодня нам так нужны примеры творческой гармонии, примеры тех людей, для которых вся мировая культура - один большой сад. И что очень важно: Гнедич прекрасно знал, где и что растет в этом саду. Он не пробовал все плоды подряд.

Задолго до Толстого и Достоевского, Солженицына и Шолохова он пришел к убеждению, что главный жанр русской литературы - эпос. Именно эпическое произведение более других соответствует и масштабу событий отечественной истории, и масштабу страны, и духовному складу народа, который чувствует себя народом лишь в свете "великих происшествий" (выражение Гнедича), а в буднях теряется, опускается и мельчает.

Но при этом Гнедич своей судьбой доказал, что эпическая цельность возможна и без войн и сражений, без оглушительных катаклизмов. Эпосом делает жизнь великая цель. И пусть почти все дни Гнедича протекли в тиши Императорской Публичной библиотеки, он оставил нам эпос. Не тот эпос, что навязан историческими потрясениями, а тот, что создается силами собственной души.

Николай Иванович Гнедич не дожил до старости. Он умер 3 февраля 1833 года. Ему едва исполнилось 49 лет.

Из "Записной книжки" Н.И. Гнедича
Мудрость государя не в том состоит, чтобы издавать новые законы, но чтобы хранить старые, и таким образом делать их для народа священными.

Первый, издавший крик о равенстве - был его враг; если это был человек из народа, он алкал золота богачей; если богач - он хотел почести вельмож; если вельможа - жадничал верховной власти; и вот какого равенства желают все, о нем вопящие...

Едва ли хорошо такое правление, в котором каждый гражданин имеет свободу повелевать, и, стало быть, каждый гражданин может быть тираном. Таково правление республиканское. Его лучше называть: правление своевольное.

Я никогда не хотел бы быть писателем, если б мне дали делать. И кто захочет писать, если он может действовать? Но кто и кому даст действовать у нас?