Что наша жизнь? – Траект!

На модерации Отложенный

Бердяев (см. статью Александра Андруха «Нелёгкий путь стяжания Духа!») находится в плену европейского дуализма (базовой парадигмы режима диурнического Модерна) – что, в общем-то, было общей болезнью «самобытной» русской философии (этот диагноз был поставлен А.Дугиным в последней его книге «В поисках темного Логоса»). Что характерно, Европа в лице Жильбера Дюрана начала преодолевать этот дуализм, но позже скатилась в постмодернистский нигилизм. А.Дугин, однако, подхватил выпавшее знамя и ныне едва ли не в одно лицо развивает «социологию воображения». Публикуемый фрагмент из его учебника по социологии воображения является своеобразным «опровержением» логоцентрической эпистемы Н.А. Бердяева и приглашением к созданию новой, действительно самобытной российской философской эпистемы.

«В логоцентричной философии, в пространстве логоса у воображения скромный статус: самое лучшее для него не мешать рациональному процессу (а еще лучше вообще не существовать, чтобы не искажать «реальность»). В рамках классических философских схем западноевропейской традиции, оперирующей с приоритетной парой субъект-объект, «по умолчанию» не признается за воображением статуса самостоятельной, а тем более первичной реальности.

Дюран предлагает порвать с европейским логоцентризмом и перевернуть стартовые позиции. По Дюрану, первично воображение: именно оно в ходе своей динамической работы создает внутреннее измерение субъекта и объекты внешнего мира.

Согласно Дюрану приписывание реальности субъекту и объекту и лишение свойства реальности воображения в конечном итоге есть всего лишь философская гипотеза, имеющая давнюю историю и ставшая в западноевропейской мысли безусловным консенсусом. Однако стоит только выйти за рамки этой мысли и обратиться к структурам мышления других культур – восточных, мистических, религиозных, архаических или к сфере искусства, мы можем убедиться, что субъект-объектный дуализм отнюдь не исчерпывает возможных философских установок, и многие незападные (развитые или примитивные) культуры понимают онтологический статус воображения совершенно иначе. К этому выводу подвела Дюрана вся совокупность исследований участников семинара «Эранос», изучавших конститутивную роль мифа или коллективного бессознательного Юнга как некую самостоятельную структуру, не являющуюся свойством ни мыслящего субъекта, ни объективного внешнего мира. Понять содержание мистических теорий исламской традиции, иудейской каббалы, китайского даосизма, алхимических учений и процедур, мифов и легенд примитивных народов, в конце концов, мирового фольклора возможно только в том случае, если мы отойдем от жесткой дуальности «субъективное-объективное» и признаем онтологическую самостоятельность за той инстанцией, которая находится между ними, то есть за воображением, «имажинэром».

В качестве научной (но также и философской) гипотезы Дюран берет следующий постулат: вопреки общепринятой на Западе (но далеко не столь однозначно разделяемой на Востоке) позиции, «имажинэр» – это единственное, что существует, и «наш мир» («наш», то есть относящийся к субъекту, и «мир», то есть совокупность объектов) есть результат свободной игры воображения. В таком случае мы получаем основание для развертывания особой «онтологии имажинэра», основанной на тезисе: единственно, что есть, что существует, это – «промежуточное».

Развивая эту идею, Дюран вводит фундаментальное для его теории понятие «антропологического траекта». Термин «траект» («traectum») образован от латинского «tras» – «через», «между» и «jacere» – «бросать», «кидать», «метать». От этого же глагола (от его причастной формы – «jectum», «брошенное») образованы важнейшие философские и научные категории«субъект» и «объект».

«Суб-ект» – это то, что «положено («брошено») под» – то есть «под-лежащее». «Об-ект» – то, что «брошено («положено») перед», то что «метнули перед», то есть «пред-мет». Между ними находится «тра-ект», «брошенное между».

«Антропологический траект» – это придание самостоятельного онтологического статуса тому, что находится «между»: между субъектом и объектом, между природой и культурой, между животным и рациональным, между духом и жизнью, между внутренним и внешним, между проектом (будущим) и историей (прошлым).

«Траект» – это «схема», «маршрут», «траектория», которая предопределяет структуры и структурные ансамбли, режимы и группы форм, динамические взаимодействия и столкновения, оппозиции и сближения, но ничего не говорит об идентичности того, что в этом траекте участвует, так как сама идентичность есть не нечто постоянное, но следствие, результат самого траекта. Объект и субъект суть функциональные следствия антропологического траекта, они конституируются им как ролевые идентичности. По этой логике, все самое важное происходит именно в «аквариуме» [1], который и порождает через динамику своей глубинной жизни образ наблюдателя, с одной стороны, и образы предметов – с другой. Тот, кто смотрит через аквариум, и то, на что смотрит тот, кто смотрит, суть проекции внутриаквариумной жизни.

Здесь у Дюрана мы видим доведенный до крайних выводов функционализм. Если применить концепцию «траекта» к социологии, то получим социум как обобщающий социальный траект; если к психоанализу – человека как траект коллективного бессознательного. В обоих случаях человек (психологический или социальный) есть функция от чего-то другого, нежели он сам – функция от того, что всегда остается потенциальным, и без актуализации с помощью человека само по себе не выступает, не проявляется. Поэтому Дюран говорит об «антропологическом траекте». Через антропологию траект проявляет себя и обнаруживает свою структуру, хотя вместе с тем и скрывает ее, так как прячется за человеком. Так потенциальное, что только еще может быть, скрывает себя за актуальным, тем, что уже есть. Человек необходим, чтобы социальное сознание и коллективное бессознательное смогли через него осуществиться, проявиться, статься, сбыться. Точно так же, как слова, лексемы, морфемы, синтаксис и т.д. нужны языку, чтобы быть, хотя язык никогда не тождественен им. Язык становится актуальным через речь.

Человек имеет бытие и смысл только как антропологический траект [2]. Вне этого функционального состояния он есть абстракция, простая и недоказуемая гипотеза субъекта. Точно так же, как и внешний мир на другом «конце» (на конце, которого нет) не есть самобытный объект, но плод пластического воображения, конструкт, основанный на «грезе о веществе» (Башляр).

–––
[1] У современного поэта и культуролога Евгения Головина есть такие строки, описывающие сущность «имажинэра»:
«Кто-то идет рядом с нами, и в походке виден ум –
Вместо этой дряни на плечах аквариум».

[2] В одной из своих лекций «Тайная мать» (вошедшей в книгу «Философия традиционализма), посвященной в значительной степени идеям Анри Корбена и мистическим теориям Сохраварди, я дал такое определение человеку: «человек – это неточное движение возможного». Я имел в виду практически то же самое, что и Дюран, выдвинувший теорию «антропологического траекта». Мы оба, по странному совпадению, отталкивались от сходных предпосылок: не будучи в то время знаком с творчеством Дюрана, я давал свое определение человека, как раз рассматривая mundus imaginalis Корбена – учителя, друга и единомышленника Дюрана.