ГУЛаг и Освенцим, двойная память

Но времена меняются. В последние годы становится все более очевидно, как много произведения Шаламова поведали читателям не только о прошлом, но и о настоящем. Лауреат Премии мира немецких книготорговцев за этот год Светлана Алексиевич сказала по этому поводу: «Солженицын утверждал, что страдания делают людей лучше. Шаламов же был убежден, что жизнь в лагерях портила людей, потому что опыт лагерной жизни мог быть полезен только в лагере. Время показало, что Варламов был прав. Человек, выросший при социализме, был приспособлен только к жизни в лагере». 

Выставка «Жить или писать. Рассказчик Варлам Шаламов», открывшаяся в берлинском Доме литературы, дает немецкой публике возможность поближе познакомиться с автором, который в своих почти 150 «Колымских рассказах» осмелился описать ужасные аспекты лагерной жизни. Описать, как люди в течение всего трех недель превращались в зверей, как они голодали и оказывались во власти холода и насилия. При этом автор заставлял читателей погрузиться в будни заключенных. С психологической, а также поэтологической точки зрения, это довольно трудная задача. Потому что писать о лагере в настоящем времени означало для бывшего заключенного, по сути, возвращение во времена, когда ему постоянно грозила смерть. 

 Писать – значит умереть

Хорхе Семпрун, испанский писатель, попавший в фашистский концлагерь Бухенвальд и выживший там, в своем произведении «Писать или жить» (1994) описал это состояние так: «Когда я пишу, я возвращаюсь к смерти, и это запрещает мне жить». Тем не менее, Семпруну пришлось вступить в эту борьбу. В борьбу против молчания, которая объединяет его с Шаламовым. Организаторы выставки Вильфрид Шелер и Кристина Линкс обращают на это внимание названием выставки, но изменили цитату из Семпруна и тем самым, похоже, раскрыли тайну Шаламова. Речь при этом идет не о выборе «писать или жить», а о выборе «жить или писать». Жизнь стоит на первом месте, потому что восстановление речевой способности через письмо означало для Шаламова возвращение к жизни. 

Минималистски обставленные помещения, в которых проходит выставка, дают посетителям возможность получить два пространственных представления – простор и тесноту. Простор олицетворяют бескрайние заснеженные сибирские ландшафты на панорамных фотографиях Томаса Кизны. Глядя на них и слушая записанные на аудиогид «Колымские рассказы», слушатель сполна погружается в атмосферу того времени и места. Он как бы отправляется в этот далекий лагерный мир, слушая короткие предложения и жесткие, лишенные всяких сантиментов слова. В этом мире заключенные живут «здесь и сейчас» - у них нет ни прошлого, ни будущего, и все, что их интересует – это как выжить в этих ужасных условиях.

Во втором, малом, помещении представлена жизнь писателя Шаламова. На входе висит цитата, символизирующая его жизненное кредо – тесноту: «Мне всегда и везде было слишком тесно.

Мне было тесно на сундуке, на котором я ребенком спал на протяжении многих лет; было тесно в школе и в моем родном городе. Слишком тесно было и в камере-одиночке в Бутырке». Чтобы передать этот лейтмотив, организаторы выставки дополнительно сузили помещение с помощью специальной деревянной конструкции, похожей на тюремные нары. Экспонаты расставлены по кругу, и посетители ходят как бы вокруг жизни Шаламова. На площади всего в несколько квадратных метров собраны биографические и исторические документы, в частности, детские фотографии писателя, выросшего в семье священника, его журналистские работы, переписка с друзьями-писателями, в том числе с Борисом Пастернаком, а также с литературными оппонентами, как, например, с Солженицыным. 

 Как после ГУЛага можно еще верить в Толстого?!

Для Солженицына, который провел в лагерях восемь лет, это стало испытанием всей его жизни. Для Шаламова же ГУЛаг олицетворял собой поражение всей человеческой цивилизации, а также смерть гуманистической традиции в русской литературе. Потому что как можно после ГУЛага все еще верить в Толстого или Достоевского?! Как вообще можно верить во что-то хорошее в человеке?! «Видеть лагерь – это ужасно. Никто, ни один человек на свете, не должен узнать, что такое лагерь. “Жизненный опыт” здесь исключительно отрицательный – до последней секунды», - писал Шаламов. 

Среди экспонатов выставки есть «завещание Ленина» - документ, в котором Ленин указывал на то, какой опасный человек Сталин. За его распространение Шаламова объявили «социально опасным элементом» и арестовали в первый раз. В глубине «нар» лежат «свидетели» тех страшных времен – экспонаты с Колымы: посуда, башмаки и рабочий инструмент. Чуть поодаль висят также описания ГУЛага Шаламовым – стилизованные под каменное захоронение, наполненное трупами. Одно совершенно ясно: тот, кто это однажды увидел, предпочел бы это забыть навсегда. 

Варлам Шаламов тоже от всей души хотел бы стереть эти образы из своей памяти и даже был близок к этому. Он признался: «Я понял, что был готов все забыть и вычеркнуть из своей жизни целых 20 лет. И каких лет!» Но Шаламов понимал, что ГУЛаг, погубивший миллионы человеческих жизней, не может и не должен быть забыт.

 ГУЛаг и Освенцим, двойная память

Он показывает ГУЛаг как часть жестокой истории 20 века и проводит параллель с Освенцимом. Соответственно, для понимания этой истории требуется «двойная память», как ее называл Хорхе Семпрун. Выставка являет собой попытку создать такую «двойную память». Очередную важную попытку среди многих других, предпринимаемых в последнее время в Германии с целью разобраться с историей 20 века. К ним относится также нынешняя выставка в Немецком историческом музее на тему «ГУЛаг. Следы и свидетельства 1929-1956». 

Эти старания немцев очень важны еще и потому, что в России теперь господствует совсем другая историческая политика. Там начальник лагеря и сегодня может с гордостью именовать себя «сталинистом». Об этом, например, написала участница группы Pussy Riot Надежда Толоконникова, описание быта которой в колонии напоминает рассказы Шаламова. Там многие все еще благодарны Сталину за победу в «Великой отечественной войне». Там по-прежнему поддерживается миф о «непобедимой нации», что подтверждает, например, вышедший недавно на экраны кинофильм «Сталинград». А таким писателям как Варлам Шаламов в таких обстоятельствах грозит забвение. И предотвратить это – одна из задач выставки, открывшейся в Берлине.