Русский мир и Москва

Усилиями московских властей само это словосочетание, «русский мир» стало почти неприличным. Что-то вроде «третий рейх». Приличные люди склонны утверждать, что нет такого слова.

Но я хочу им возразить. И для этого перефразировать древний солоноватый анекдот: «Марьванна, как же так русский мир есть, а слова нету?». Он, конечно, есть. И в этом отношении пострадавший от путинской цензуры журналист Шевченко прав: в своем великопостном послании он пишет о реальной проблеме: война (пока, к счатью, бескровная) РФ с Украиной не собирает, а разрывает этот самый русский мир.

Только автор, как и, кажется, все, кто пишет на эту тему, путается в стереотипах, которые мешают видеть в общем-то довольно простую реальность.

Что такое русский мир? Это историко-географическо-культурное пространство русской культуры: культуры русского языка и русской ментальности. Людей, принадлежавших и принадлежащих к этому пространству, и было бы естественно называть русскими (как их, то есть нас и называет весь мир – Russians), если бы некоторые из них ожесточенно этому названию не сопротивлялись.

И понятно почему сопротивляются: слово «русский» изрядно испачкано русскими, великорусскими националистами. Как начнут они писать его с большой буквы, так у нормального человека что-то начинает подкатывать к горлу, и это что-то даже не слезы.

Но это неважно, как называть – «русскими», «советскими» или как-то еще. Суть от этого меняется мало: нас всех – хороших и плохих, интеллигентных и хамоватых, православных и мусульман (а также иудеев, буддистов, кришнаитов, католиков и протестантов), умных и глупых, добрых и злых, честных и бесчестных – роднит то, что делает нас больше похожими друг на друга, чем на других людей. Это русский язык и русская культура, в самом широком смысле слова – русский стиль жизни, включая и русскую ментальность.

Политическая перекройка географического пространства русского мира, конечно, отчасти меняет его структуру, но изменения эти происходят сравнительно медленно – чтобы территория вошла или вышла из русского мира нужно, чтобы сменилось несколько поколений. Культурно-психологические связи – вещь куда более стабильная, чем политические решения. Вот почему к русскому миру продолжают принадлежать и эмигранты в первом-втором поколении, и отделившиеся от России республики, не говоря уж о национальных неотделившихся республиках.

Но главный вопрос сегодня не о границах русского мира, а о его центре. Обостряя, вопрос стоит так – насколько можно сегодня считать Москву центром, собирателем русского мира, как это представляется очевидным российским политикам?

Ответ на этот вопрос однозначно отрицательный: расширение границ России сегодня не увеличивает русский мир, а расщепляет его, если не немедленно, то с отстроченным эффектом.

Чтобы понять – почему, нужно ясно видеть ту центростремительную силу, которая на протяжении всей русской истории была ответственна за «собирание земель», расширение границ русского мира. Природа этой силы русского притяжения проста до тавтологичности – это притягательность русской жизни. Там, где Россия была притягательна для близких и дальних соседей, там они к ней тянулись и входили в ее состав. Даже когда это вхождение и сопровождалось войнами – ведь не всегда Россия оказывалась равно притягательной для всех слоев.

А вот когда притягательности не было, а был один лишь грубый захват, или когда бывшая когда-то притягательность со временем утрачивалась, то присоединенная ранее часть русского мира становилась из России уходила.

Отсюда понятны две вещи.

Первая. В своем сегодняшнем состоянии культурного упадка Россия мало для кого в современном мире притягательна. «Мудрая» в кавычках политика грузинского руководства сделала Россию привлекательной для абхазов и южных осетин. Но это, пожалуй, всё. В наше время народы обеспокоены прежде всего своим культурным развитием, а здесь России сегодня мало что есть предложить. А без такой привлекательности, без систематической работы не над имиджем, не над личиной, а над привлекательностью сути, сердцевины нашей жизни, все политические ухищрения бесполезны. Мы можем кого-то завоевать и что-то отнять у более слабого, но приобретенное таким путем у нас надолго не задержится – уйдет при первом удобном случае.  

И вторая. Считать Москву или даже Россию в целом сегодня центром русского мира у нас не так уж много оснований. Центром является не самая большая и не самая многочисленная политическая единица русского культурного единства. А та его часть, которая сохраняет идею народа – малоизученную социальными психологами, этнопсихологами и культурологами сущность, которая и ответственна в первую очередь за превращение одиночек-индивидов в народ.

Так вот, если мы говорим об идее русского народа в широком смысле, идее русского мира, то идея эта внутри России находится в весьма неблагополучном состоянии. Потому что идея эта, если пытаться сформулировать ее в нескольких словах, это идея счастья вместе, теснейшим образом переплетенная с идеями правды, справедливости, совести – в общем, всего того, что на поверхности сегодняшней российской жизни не видно вовсе и о чем даже говорить без кривоватой усмешки в любых кругах российской элиты невозможно.

Так что назвать сегодняшних россиян носителями русской идеи можно разве что без всякого бахвальства, понимая ясно, что носить-то мы эту идею носим, но и предаем по десять раз на дню. И гордиться нам здесь совсем нечем. Скажем, гораздо менее есть чем гордиться, по сравнению с другими людьми русского мира – теми же украинцами или грузинами, которые наглядно показали нам пример нетерпимости к государственной подлости и приверженности совести (хотя, конечно, ни там, ни там не обошлось без своих эксцессов).

В общем, как это ни неприятно будет звучать для многих, но ни мы все вместе, россияне, ни, тем более, русские националисты и традиционалисты, приверженцы давно умерших традиций – это совсем не самые русские, совсем не Русские с большой буквы. Русскими с большой буквы можно было бы назвать тех, кто всю свою жизнь посвятил воплощению русской идеи. А это совсем не те, кто кичится своей фамилией или славными делами предков, забывая стыдиться их менее славными делами. Это скромные люди, которым никогда не пришло бы в голову писать себя с большой буквы. А еще меньше – кичиться чем бы то ни было, и особенно цветом своих волос или формой носа. Это люди, преданные совести.

Сказать, что процент таких людей в России больше, чем, например, на Украине, никак не получается. И это-то как раз и не дает Мосвкве претендовать на титул собирательницы русских земель.