Лицензия на изнасилование

Изнасилование – это нехорошо, и спорить с данным постулатом вряд ли кто-то будет, разве что садюга по убеждению. Лично не по мне занятие – пужать до поноса молодых девиц и приступать с ножичком во мраке ночи к замужним дамам. Я не страдаю комплексом неполноценности и уверен в своих возможностях, а потому пред­почитаю женщину в комфортном душевном состоянии, расслабленную и морально подготовленную к любовному акту комплиментами, цветами и нашёптываниями на ушко всяких милых глупостей. Уж она тогда не останется в долгу и выдаст в постели фейерверк таких ощущений, по сравнению с которыми барахтанье в кустах на скорую руку и в предчувствии блюстителя порядка покажется просто пародией на секс.

Но я сегодня о другом. Что там ни говори, изнасилование имеет под собой древнейшие корни: оно замешано на вековечном охотничьем инстинкте, помноженном на стабильное желание мужиков-халявщиков вкусить запретного плода, не прилагая к тому никаких душевных и финансовых усилий. И бороться с этим явлением можно с равным неуспехом как до построения коммунизма, так и до второго пришествия Христа, если только унисекс ещё раньше не вытеснит в нас здоровые плотские влечения.
Однако для меня всегда было загадкой, как и почему женщины реагируют на сам факт насилия. 
Предположим, что вы – женщина, приятная во всех отношениях. И вот идёте вы домой вся в предвкушении встречи с семьёй, приятного вечера с чаепитием и прочих аналогичных мероприятий. Как вдруг из кустов на вас с лаем выскакивает пёс размерами с телёнка. Испугаетесь? Само собой. Что будете делать дальше? Одно из восьми: броситесь наутёк либо попытаетесь ласковыми словами и кусочком пирожка задобрить зверюгу. И это правильно. И никогда вам не придёт в голову стыдить животное, угрожать ему карой в виде собачника или, хуже того, броситься врукопашную, чтобы защитить свою новую юбку.
Тогда почему, скажите мне, попадая в лапы насильника, женщины в первую очередь начинают царапаться и грозить маниаку дяденькой-милиционером? А потом статистика удивляется: и чего это такое количество трупов остаётся после сексуальных преступлений? Да так уж наших женщин воспитали семья и школа. Что-то воочию я не видел ещё ни одного изнасилованного мужчины, потому что брат наш и так всегда согласен на это дело, если, конечно, физически состоятелен. Женщины же, как существа эмоциональные, к процессу соития относятся не в пример трепетней. Ещё в нежном возрасте девчонки катают в альбомчики псевдоцитату из Бальзака: «Умри, но любви без поцелуя не давай». И ведь, случается, погибают по причине гипертрофированных понятий о гордости и чести. А того не понимают, что насильники делятся на две одинако­во противные категории: либо тупая скотина, видящая в женщине только аппетитный кусок мяса, либо несчастный извращенец, в обычных условиях ни на что в постели не способный. И ежели уж они вышли на тропу войны, то так просто не остановятся, потому что ими управляет бейсик инстинкт, а не мозги. Следовательно выбор невелик: молча поко­риться либо попытаться ублажить самца как надо.
Милые дамы, я не призываю вас тут же распластываться перед каждым встречным-поперечным, покусившимся на вашу честь. Однако прагматичные американцы придумали не только гнусный термин «харрасмент». Они ещё и, составляя для своих гражданок инструкцию о том, как вести себя при угрозе изнасилования, мудро указали: «Если вы чувствуете, что изнасилование неизбежно, постарайтесь расслабиться и получить удовольствие».
Вы возмущены? Тогда поступайте иначе: не заводите случайных и сомнительных знакомств, не шатайтесь в тёмное время суток по пустын­ным местам, а если уж надумали выйти полюбоваться звёздами, обопритесь на надёжную руку своего мужа (любовника, друга, партайгеноссе, нужное подчеркнуть). Предпринимайте разумные меры предосторожности, да не изнасилованы будете.
Но я опять-таки сегодня не о том. Оставим за рамками нашего исследования девочек-подростков, честных жён и думающих о своей душе старушек. Для всех них изнасилование – действительно как нож вострый. Психологическая травма, кошмары по ночам, источник будущих комплексов.
Однако как говаривал Джордж Оруэлл: «Все животные равны, но некоторые – равнее». Разговор у нас пойдёт о трёх категориях женщин, на изнасилование которых в извращённых формах я бы с удовольствием выдавал лицензии всем желающим.
Рассмотрим на примере.
Задумали мы как-то с корефаном Аркашей оттянуться по полной программе. Была у нас квартира, хорошая музыка, море водки и приятный осенний вечер, располагающий к мечтательности и женской ласке. А вот женщин в наличии как раз и не было. Мы пошерстили наши телефонные книжки, но все знакомые фемины, как назло, либо ушли замуж, либо просто находились вне пределов физической досягаемости. 
И тогда пришла мне в голову здравая идея пригласить в гости Светку Федорскую, девушку сколь симпатичную, столь же и нежадную на ласки. Сказано – сделано. Позвонили Свете, та оказалась свободна, как китайский народ, да и подруга Марина тут же отыскалась при ней. Ещё через полчаса девушки прибыли с ближайшим автобусом, и разгул начался. Всё было сказочно красиво, с танцами в полумраке, с мимоходом сорванными поцелуями, и кульминация вечера уже близилась.

Мы с Аркашей то и дело удалялись на кухню, где, как полководцы над картой военного театра, совещались, кому какая из девушек достанется и как наиболее рационально поделить спальные места в квартире.
Облом подкрался незаметно. Конопатенькая девица Марина пошепталась в уголке со своей подругой, после чего обе встали в позицию хороших девочек – губки поджаты, ручки сложены на передничках – и сообщили, что уже поздно, им пора домой, мамы будут грозить пальчиками, и вообще у Марины страшно разболелась голова. От такого неожиданного поворота мы с Аркашей не нашлись что ответить и только, по-ослиному мотая головами, проводили девушек до дверей, а сами остались в осиротевшем помещении, среди пустых бутылок, недоумённо пуча глаза друг на друга и разводя руками.
Марина оказалась из породы девушек-динамщиц, приходящих в гости поесть-попить-повеселиться, а в нужный момент – «прокрутить ди­намо» и таинственно исчезнуть на манер сказочной Золушки. Это не проявление целомудрия, это – стиль жизни: попользоваться и технично соскочить на ходу. Не буду говорить о съеденном и выпитом: нехорошо как-то попрекать дам такими пошлыми материями. Но если уж тебя с подругой пригласили в гости на ночь глядя два молодых же человека, наивно было бы думать, что будет устроен мини-чемпионат по игре в шашки или громкая читка вслух философских трудов Монтескье. 
Динамщицы прекрасно понимают мужскую природу и используют её в своих корыстных целях. Отчасти их извиняет лишь то, что корысть эта не рассчитана на глобальные масштабы, а распространяется на невинное желание набить желудок и весело провести время. Мужик же, подсознательно всегда настроенный на отношения купли-продажи с жен­щинами, воспринимает подаренное даме изобилие внимания как инвестицию в отношения на физическом уровне: «Я эту девушку гуляю, я её и танцевать буду!» Мужчины, обманутые в самых лучших своих ожиданиях, иногда даже поколачивают динамщиц, однако в самых криминальных ситуациях могут и изнасиловать. И это сермяжная правда жизни: горшок, повадившийся ходить за водой, имеет все шансы закончить свою жизнь не совсем хорошо.
Другая, не менее отвратная категория женщин – профессиональные провокаторши. Это они трогательны и сексапильны одновременно, улыбаются вам, как родному, из-за соседнего столика в кафе, выглядывают в пеньюарах из окон по утрам и соблазнительно потягиваются. Это их можно встретить одних в больших мужских компаниях, это они всегда не прочь рассказать там непристойный анекдот или исполнить эротический танец. Для провокаторш мир лишь тогда начинает вращаться и сверкать огнями, когда они имеют возможность опасно флиртовать с мужчинами и поощрять их на продолжение банкета, в надежде на то, что на самом краю постели можно будет остановиться и сказать: ах, противный, да я же не то имела в виду. 
Да откуда же мужчине это знать? Ему надавали недвусмысленных аван­сов, провели более чем полпути по тропе любви, так что уже и башка не варит. А ведь стоит перейти узенькую грань, отличающую джентльмена от самца, и вернуться обратно будет просто невозможно. Иногда провокаторши промахиваются на этой грани, и тогда их насилуют, порой целым мужским хором.
И, наконец, самая злостная категория женщин, совмещающая в себе худшие черты первой и второй из вышеперечисленных. Когда дама строит глазки начальнику и недвусмысленно приглашает его к адюльтеру в надежде получить повышение по службе и зарплату на сотню побольше – это противно, но естественно. Когда проститутка зазывает кли­ента позабавиться – это ещё понятнее: товар – деньги – товар. Но бы­вает и такое, когда дама упорно провоцирует партнёра на половой акт, чуть ли не навязывается, а, добившись своего, назавтра бежит в милицию и пишет заявление об изнасиловании. Партнёр в шоке: за что, милая?! Всё ведь вчера было так хорошо, ты сама же говорила! А кто эти слова записывал? Так устроена наша государственная система, что женщине всегда веры больше в половых коллизиях, чем мужчине: есть сперма на трусиках – изнасилование, порван воротник блузки – имело место покушение на изнасилование. И никто не докажет невиновность бедного мужчинки, разве что ангел-хранитель, державший накануне свечку над совокупляющимися. Но ангел может свидетельствовать разве что на Страшном суде, а до тех пор мужичка ждёт другой суд, не менее неприятный.
И вот тут, когда злой карачун вплотную подступил к несчастному, мнимая жертва насилия предлагает: а подай-ка ты мне денег (или квартиру, машину и иные матценности), тогда я пойду в отделение и заберу обратно своё слёзное письмо. Половая шантажистка действует наверняка: поступиться частью материального имущества проще, чем вычеркнуть из своей краткой жизни пять-семь лет. Посему предложение, которое не­возможно отклонить, с облегчением принимается. Вот так, затейливо используя природой созданную мышеловку, дама бодро шагает по жизни, и пожалеть её в качестве жертвы насилия мне показалось бы святотатством. Таких женщин, к счастью, немного, но они страшнее сифилиса и гнойной ангины, вместе взятых.

Когда я читаю разделы милицейской хроники о совершённых то там, то сям актах изнасилования, я делю эту информацию на шестнад­цать: не всё укладывается в чёрно-белые рамки, и далеко не всегда та, кого поимели, является невинной жертвой.