Традиции воспитания детей на Руси

Сегодня мать сетует: ребенок совсем от рук отбился — никакой управы на него. Педагоги спорят: как лучше воспитать в детях любовь к труду? Родители волнуются: наказывать сыновей и дочек за дурные поступки или нет?

Подобные проблемы не стояли перед нашими предками: в деле воспитания они не мудрствовали лукаво. Семейная педагогика впитала в себя вековые традиции и опыт народной жизни. Едва ребенок мог обходиться без помощи матери, его приобщали к занятиям взрослых. В основе семейного воспитания, да и всей жизни, лежал труд. Работы по дому, по хозяйству, по уходу за младшими братьями и сестрами. А в семьях, особенно крестьянских, было по многу детей — минимум шесть-семь. Встречались иногда такие большие семьи, что даже современников поражали. В XVIII столетии власти Шуйского уезда заинтересовались местным крестьянином Я. Куриловым. К 70 годам он имел... 72 ребенка. От первой жены 57 детей — четыре четверни, семь тройняшек и десять двойняшек. И от второй 15 человек — шесть двойняшек и тройня.

Юное поколение воспитывалось в духе смирения и послушания Богу и родителям

Авторитет последних был непререкаем, а власть их беспрекословна. Дети помнили слова христианской заповеди: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и долголетен будеши на земле». Да и уголовное право в допетровской Руси стояло на защите родительской власти. Избави Бог злословить отца или мать, а тем более поднять на них руку. Таких чад нещадно били по суду кнутом. И жаловаться на родителей запрещалось. Сунулся в суд с челобитной — получи порцию ударов кнутом. Об убийстве же родителей (не редкость для нашего времени) и говорить не приходится. «Смерть безо всякия пощады» (без разбора обстоятельств преступления). А вот родители за убиение своего чада наказывались годичным тюремным заключением и церковным покаянием.

С воцарением Петра I в детях признали личность. Запрет «прекословить» родителям не был теперь абсолютным. Сын мог высказать свое мнение, но «благополучно, учтиво, вежливо». На зов родительский отзывался словами: «Что изволишь, государь батюшка (или государыня матушка)?»

В крестьянской среде все шло по старинке

Родителей уважали и подчинялись им во всех делах, как хозяйственных, так и личных. Отец решал: отдавать сына в учение, внаем, отправлять ли на заработки. Женились и выходили замуж по воле родителей. Без отцовского разрешения нельзя было оставить отчий дом.

Без родительского благословения не предпринималось ни одного ответственного дела. Не зря в народе говаривали: «Родительское благословение на воде не тонет, на огне не горит». Рассказывают, что на Вологодчине в прошлом веке сын, уходя в бурлаки, просил благословения у матери, с которой постоянно ссорился.

«Даром что в ссоре жили,— вспоминала старушка,— а попросил благословения: не смел без него уйти».

Большое значение придавали родительской молитве. «Она и со дна моря поднимет»,— сказывали люди. На проклятых родителями детей смотрели в деревне как на отверженных. Такие оказывались во власти нечистой силы, их ожидали беды и несчастья.

С малых лет детей приучали уважать старших, относиться к ним с почтением. В воспитательных средствах недостатка не было. Это игры, сказки, нравоучительные беседы и, конечно же, пример старших. «Ребенок выпросит у матери обрывок отцовской сети,— вспоминал один крестьянин,— развесит его где-нибудь в огороде и с нетерпением поджидает, не попадет ли в его сеть какая-нибудь рыба. Домашние тайком от ребенка запутают в его сеть мерзлую рыбу, пошлют его посмотреть сеть, и он бежит с добычею, показывает домашним пойманную им рыбу, и радости его описать невозможно».

Детей в крестьянских семьях любили, но не баловали

Лет с шести-семи начиналось их приобщение к хозяйственным работам. Мальчишки стерегли летом лошадей, загоняли скот из общего стада во двор, пригоняли гусей. Девочки помогали матери и старшим сестрам по дому. Лет с одиннадцати учились прясть, а позднее вышивать, шить рубахи, доить корову, грести сено, жать, вязать рожь в снопы. К восемнадцати годам девушка считалась работницей. Умела ко всему прочему стряпать и хлеб испечь. Парень к этому возрасту мог лапти плести, косить, пахать, сеять рожь, овес, гречиху. В 20 лет он был уже полноценным работником.

Не умевших плести лапти ребят дразнили безлапотниками. А дево-чек-подростков, не способных прясть,— непряхами. Тут поневоле от стыда сгоришь, научишься работать. Над неумехами насмехались:

Она воду понесет — обольется,
За соломой пойдет — волокется,
За дровами пойдет — разобьется,
Она блины станет печь — обожгется,
Блинов напечет — обожрется!

По воспоминаниям одного из крестьян, на сенокосах и пашнях работали уже такие мальчишки, что для того, чтобы поднять их с постели, нужно прибегать к какой-нибудь уловке; например, кладут ребенку в головах два испеченных яйца и говорят: «Вставай, Петя, курочка в головах тебе два яичка снесла».

Летом все, от мала до велика, находились на полевой работе, под палящим солнцем, осаждаемые роями насекомых. Ни днем, ни ночью не знали покоя. Дети с восьми лет и младше, старики, убеленные сединою,— все участвовали в тяжелой работе.

По мнению крестьян, если ребенок сызмальства не приучался к работе по дому, к сельским занятиям, он в дальнейшем уже не имел к ним «усердствующей способности».

К пятнадцати годам детство заканчивалось. Вчерашние мальчики и девочки вступали в пору зрелости.

Автор статьи - Виктор ТЕРЕХОВ