Зло: осознанный выбор или предопределённость?

Свободны ли мы в своём выборе между добром и злом? В те времена, когда носителем человеческого сознания подавляющему большинству людей представлялась отдельная от тела душа, ответ на этот вопрос казался очевидным: индивид волен выбирать для себя путь праведника или грешника. Однако по мере развития знаний о человеческом мозге как материальной основе сознания, вопрос о свободе такого выбора становится всё более неоднозначным. Это можно видеть на следующих примерах (более подробно эти, а также ряд дополнительных материалов можно найти на http://freak.sytes.net/mozg.html):

                В сентябре 1848 года в результате несчастного случая при взрывных работах длинный металлический стержень в прямом смысле слова вынес часть мозга железнодорожного рабочего Финеаса Гейджа. Финеас выжил, однако, по мнению знавших его, стал другим человеком.

                В августе 1966 года Чарльз Уитмен, бывший морской пехотинец, а впоследствии студент и сотрудник банка, можно сказать, образцовый гражданин, открыл со смотровой площадки высотного здания университета шт. Техас огонь по прохожим. А перед стрельбой убил свою жену и мать. При вскрытии у него была обнаружена агрессивная злокачественная опухоль головного мозга.

                Мужчина средних лет, когда у него развилась опухоль головного мозга, стал активно демонстрировать склонность к педофилии. Он утратил этот интерес после удаления опухоли, однако опять проявил патологическую наклонность, когда продолжился рост новообразования.

                Пациенты с лобно-височной деменцией изводят своих близких, демонстрируя многочисленные нарушения социальных норм: они пытаются красть из магазинов на виду у продавцов, снимают с себя одежду в общественных местах, игнорируют запрещающие сигналы, едят из мусорных баков, проявляют агрессию или непристойное сексуальное поведение.

                В 2001 году семьи пациентов, страдающих болезнью Паркинсона, стали замечать нечто странное. Когда пациенты принимали препарат прамипексол, некоторые из них превратились в патологических азартных игроков.

В практике уголовного правосудия часто встречаются куда более неоднозначные ситуации. В этом отношении показателен следующий случай (описанный по материалам доклада Эдриана Рейна, сделанного им в университете шт. Пенсильвания). Пейтон Татхилл была, по отзывам знавших её, чудесной девушкой. Как говорят у нас, «отличница, студентка, комсомолка». Она была президентом женского студенческого сообщества, работала спасателем, занималась с детьми из очень бедных семей. Однажды, вернувшись домой с собеседования, она встретила человека по имени Донта Пейдж, недавно выпущенного из тюрьмы и пришедшего грабить её дом.

Согласно показаниям самого Пейджа, он неоднократно наносил своей жертве удары по лицу. О борьбе свидетельствовали следы крови на стенах, поручнях, на полу. Наконец, Донта затащил её в спальню, с помощью проволоки связал ей руки за спиной и стал требовать деньги. Пейтон сказала, что деньги в её машине. Донта вышел, взял деньги, однако неожиданно снова решил вернуться. Как он впоследствии объяснял на допросе, решил проверить, не развязалась ли девушка. Он встретил её на лестнице. Снова затащил в спальню. Сорвал с неё одежду и изнасиловал вагинально и анально. После чего перерезал бедной женщине горло (как Донта объяснил впоследствии на допросе, он не мог выносить пронзительных криков жертвы), а затем нанёс ещё несколько ударов ножом в грудь. Девушка скончалась в считанные минуты от кровотечения из повреждённых крупных сосудов.

Её мать была безутешна. 6 февраля 1975 года, прижимая к себе новорождённую дочь, Пэт Татхилл обещала охранять её. «И я буду любить тебя всегда»,- шептала она. Теперь Пэт чувствовала себя предательницей.

Казалось бы, в этой истории всё было ясно. 21 ноября 1999 года Донта Пейдж был признан судом присяжных виновным в умышленном убийстве первой степени. Теперь коллегии из трёх судей предстояло сделать непростой выбор между смертной казнью и пожизненным заключением. Хотя психиатр Д. Джонсон сделал заключение, что мозг обвиняемого функционировал нормально и Д. Пейдж понимал, что делает, у специалистов, привлечённых на стороне защиты, было иное мнение. Каковы были их аргументы?

В своём письме психиатру Д. Джонсону Донта Пейдж писал (фрагменты из текста письма приводятся по книге Эллисон Коттон «Чучела. Образы смертников»):

Доктор Джонсон, к сожалению, я не умею складно писать. Я никогда не ощущал себя комфортно, говоря о своих чувствах. Я просто пишу, чтобы поблагодарить Вас за то, что Вы не стали судить обо мне прежде, чем поговорили со мной. Так как, что бы люди ни говорили обо мне, я был сам не свой в тот день. Донта любит гулять в парке, ловить рыбу, наблюдать за птицами и всё такое. Я знаю, это звучит глупо, но я таков. По какой бы причине суд ни послал меня сюда (имелась в виду психиатрическая экспертиза), я знаю, что это не будет иметь никакого значения. Всё, что они видят,- это что чёрный мужчина убил белую женщину. Никто не удосужился поинтересоваться почему, а только кто... Доктор Джонсон, я не знаю, зачем мне дальше жить. Я просил о помощи долгие годы, но никому не было дела. Пока не случилось это всё, и теперь тычут пальцем на меня. Люди ведут себя так, словно они шокированы. Но что у меня была за жизнь? Моя мать била меня со страшной силой. Всю мою жизнь мне никто не помогал. Ни учителя, ни врачи, никто... Мне сейчас 24 года. У меня никогда не было шанса жить. А теперь всё кончено. Спасибо Вам, доктор, за время, уделённое чтению моего письма. Для меня это был единственный способ рассказать о том, что я чувствовал.

Донта Пейдж.

                Каковы же были объективные данные? По данным медицинских записей и показаний тех, кто знал Д. Пейджа в детстве, он:

- В течение первых двух лет жизни пять раз оказывался в больнице неотложной помощи – несчастные случаи и травмы, но, вероятно, также физическое насилие со стороны матери и других взрослых;

- По показаниям бабушки, мать сильно трясла его, когда он был младенцем, за то, что он плакал, что могло привести к серьёзным травмам ЦНС;

- В детском возрасте подвергался неоднократному серьёзному физическому и сексуальному насилию. В возрасте 10 лет его положили в больницу с ректальным кровотечением. Не нужно было быть доктором, чтобы догадаться, что Донта Пейдж был изнасилован соседом, который жил через дорогу. А потом мальчика выписали из больницы, и сосед насиловал его снова, снова и снова;

- Шрамы на лбу, на спине длиной 6 дюймов (15 см.), на боку; ожоги на руках (об него взрослые тушили сигареты);

- Отравление свинцом в результате поедания кусочков краски;

- Оставался без наблюдения; спал в заброшенных зданиях (где он скрывался, дабы избежать побоев матери);

- Вырос в одном из худших гетто в США;

- Страдал энурезом и энкопрезом до 10 лет;

- По словам бабушки, страдал от сильной депрессии в возрасте 6 лет; у него был также диагностирован синдром дефицита внимания и гиперактивности;

- Множество проблем с поведением в 1 и 2 классе школы;

- Низкий уровень физиологического возбуждения (в 1992 году ЧСС 60 уд/мин – нижние 3%);

- Плохое функционирование лобных долей (нейропсихологическое тестирование + позитрон – эмиссионная томография).

Таким образом, крайне неблагоприятные биосоциальные факторы делали Д. Пейджа фактически «ходячим рецептом» криминала. Учитывая эти обстоятельства, коллегия из трёх судей принялась решение заменить для Д. Пейджа смертную казнь на пожизненное заключение.

При всей трагичности описанных выше случаев, они в большинстве своём (за исключением нейродегенеративного заболевания людей старшего возраста) представляют собой единичные, спорадические происшествия, даже когда случаются с большим числом людей. В то же время среди нас в любой момент живут люди, составляющие по численности примерно один процент населения, природные особенности поведения и эмоционального мира которых оказывают драматически негативное влияние на окружающих. Это психопаты – люди с наиболее опасной деструктивной аномалией личности (подробно об их психологии см. «Хищники и жертвы среди нас. Психология психопатов и других представителей тёмной триады» http://freak.sytes.net). Они начинают систематически проявлять себя уже в детском возрасте, систематически совершая:

- По отношению к сверстникам, ребятам помладше и вообще всем, кто слабее – широкий спектр насильственных действий, от жестокого отъёма всего, что имеет ценность, до зверских издевательств, приносящих садистское удовлетворение;

- По отношению к взрослым, родителям и учителям – неповиновение, саботаж мероприятий и т.д.;

- По отношению к остальным: кражи, поджоги, вандализм и прочее разрушение собственности.

Кроме того, практически всем людям, встречающимся им на жизненном пути, приходится сталкиваться с их ложью, манипуляциями и т.д. ради извлечения эгоистической выгоды для себя и использования других людей в своих целях.

Представители описываемой группы также часто издеваются над животными, после чего беспощадно их убивают.

Описанные моменты иллюстрируют две центральные черты патологического характера будущих психопатов: импульсивность и бессердечность.

Из-за своей импульсивности они не способны последовательно выполнять и доводить до завершения важные дела – от домашних поручений по хозяйству до учебных работ. Постоянная скука и потребность в стимуляции толкает их на широкий спектр антисоциальных поступков – от раннего начала половой жизни до разбойных нападений.

К сожалению, ущерб от этих деяний усугубляется непониманием даже специалистами – от учителей до школьных психологов – того, что творится с этими детьми. Работники сферы образования, а также социальной и правоохранительной сферы часто видят основные причины разрушительного поведения таких детей и подростков в неадекватном воспитании и дурном влиянии. В результате под дополнительным ударом оказываются родители таких детей, у которых и без того очень нелёгкая жизнь.

Вырастая, некоторая часть психопатов (к счастью, небольшая) становятся преступниками. Их природный эмоциональный дефект определяет особую тяжесть и большое разнообразие совершаемых ими преступлений: убийства (включая серийные), изнасилования, крупные кражи, разбой, широкий спектр финансовых махинаций (любимое занятие многих предприимчивых психопатов).

Однако подавляющее большинство либо не совершает явных преступлений, либо, как говорится, не пойман – не вор. Несмотря на это, они практически неизменно играют резко негативную роль в жизни людей, с которыми сталкиваются, как в работе, так и (где это оказывается особенно травмирующим для других) в личной жизни (подробнее см. статью «Подонки или больные люди?»).

Как же прогресс наших знаний о психологии этих людей может помочь в выстраивании более разумной политики во взаимоотношениях общества с ними? Если говорить о наиболее опасной, криминальной, части рассматриваемой популяции, то здесь возникает очень непростая этическая дилемма. Безусловно, на уровне своей холодной (пусть и прерываемой импульсивными порывами) логики психопаты прекрасно отдают себе отчёт в том, какой трагический ущерб их действия наносят жертвам. Однако при этом, в силу своего (согласно имеющимся в настоящее время сведениям, органического в своей основе) эмоционального дефекта, они лишены эмоциональной эмпатии, способности чувствовать «нутром» чужую боль, сострадать. А потому у них, независимо от их воли, нет одного из центральных сдерживающих факторов, способных остановить другого, «нормального», человека от ужасных деяний. По этой причине ряд специалистов, таких, как упоминавшийся выше Эдриан Рейн, считают, что психопаты не могут нести всю меру ответственности за содеянное ими.

В то же время, именно преступления, совершаемые психопатами, особенно учитывая характер их совершения, вызывают наибольшее омерзение у простых людей своим холодным, расчётливым, бессердечным характером. Люди обычно ещё хоть как-то могут понять ужасные поступки, совершённые в пылу страсти, под влиянием аффекта. Ведь они знают нечто подобное и за собой, хотя и в меньшем, не столь разрушительном масштабе (и могут благодарить судьбу, что сдержались в подобной ситуации от драматического шага). Иное – инструментальная агрессия хищника. А хищников необходимо держать в клетках, и желательно не выпускать вообще. На объективно – фактическом уровне такая житейская позиция подкрепляется очень высоким уровнем рецидивизма среди криминальных психопатов. Таким образом, с одной стороны, согласно современным представлениям, психопаты не виноваты в том, что родились неспособными к развитию совести. С другой – общество в целом заинтересовано максимально изолировать их от своих граждан.

Но такая изоляция этого контингента также порождает очень серьёзные организационные вопросы. Учреждения лишения свободы принято называть исправительными. Однако в действительности перспективы исправления даже людей с антисоциальным расстройством личности, не являющихся психопатами, весьма сомнительны. Что же касается собственно психопатов, то для них шансы на благотворную коррекцию поведения практически тождественно нулевые. В этом смысле попытки работы с ними в тюрьмах, направленной на их социальную реабилитацию, часто выливаются в психологические тренинги для психопатов, где они учатся лучше использовать окружающих в своих корыстных, эгоистических целях. Кроме того, ввиду их разрушительной межличностной природы, было бы разумно максимально отделить от их негативного влияния других заключённых.

Что же касается «успешных» психопатов, составляющих подавляющее большинство популяции с этой патологией личности, то минимизации наносимого ими вреда очень способствует своевременное распознание их теми, кому приходится с ними сталкиваться. В принципе, будущих психопатов можно разглядеть с высокой долей уверенности уже в детском возрасте, начиная примерно с 6 лет, когда у ребёнка в норме должно сформироваться то, что мы привыкли называть совестью, хотя по-настоящему ярко черты будущего психопата расцветают только в подростковый период. Однако на практике хотя бы по чисто этическим причинам нецелесообразно осуществлять официальное диагностирование до 18 лет ввиду опасности, что ошибочный диагноз может стать печатью проклятия для молодого человека.

Тем не менее, специалистам, работающим с детьми, очень важно понимать, что вредоносное поведение ребёнка может быть обусловлено более серьёзными причинами, нежели просто плохое воспитание или дурное влияние. Им стоит учиться распознавать таких детей, принимая во внимание характерную манипулятивность и лживость этого контингента. После чего устанавливать за ними особый контроль с целью минимизировать вред, наносимый ими другим детям.

И даже если говорить о взрослых, по-видимому, неэтично, да и нецелесообразно пытаться официально навесить на людей ярлыки опасной личностной патологии. Поэтому единственный путь защитить себя и свою организацию – своевременно распознавать токсичных партнёров, сотрудников и коллег, до формирования серьёзной материальной и эмоциональной вовлеченности в деструктивные личные или производственные отношения. О том, на что при этом важно обращать внимание, можно прочитать в статье «Как распознать социального хищника и не стать жертвой?» на http://freak.sytes.net.