Случай Плющенко-2. Почему?

Опрос на «Эхе»: «Плющенко – герой» – 16% (24% по телефону), «Плющенко – антигерой» – 76%. Всего опрошено 8 тысяч человек. Больше 6 тысяч из них не любят Плющенко. Почему?

Ситуация выглядит абсурдной. Он уже завоевал золотую медаль. Он (с больным позвоночником!) победил в очной дуэли прошлого олимпийского чемпиона и серебряного призера нынешней. Ему очевидно хотелось довести счет олимпийских медалей до пяти и стать единоличным мировым рекордсменом. У него для этого были все возможности – не золотая, так серебряная или в худшем случае бронзовая медаль кажется вполне реальной. Зачем было ему симулировать? А если он не симулировал, то какой нормальный человек станет рисковать параличом ради... Кстати – а ради чего?

И откуда этот мощный всенародный плач по Ковтуну? 12-е место в мировом рейтинге, 5-е место на чемпионате Европы, 17-е – на прошлогоднем чемпионате мира. Такие места наши мужчины-одиночники занимали в 60-х годах.

Все это выглядит совершенно нелогичным. Нелогичным и является. Но сама эта алогичность представляет немалый интерес. Понятно, что в душах огромного количества людей скопилось много злобы, ищущей на кого бы излиться. Эта злоба не хочет и слышать о логике – рассуждениями, логикой заведует другой раздел психики, а злобе нужен выход. Но почему она, эта злоба решила вылиться именно на Плющенко? Это-то и есть самое интересное.

Ну, понятно – доверенное лицо Путина. Общественного доверия это не добавляет. Но ведь той же метой мечены и Табаков, и Темирханов, и Соломин, и Эйхман, и еще множество людей, славных своими достижениями и не вызывающих общественного раздражения.

Нет, дело не только в этом. А в чем?

А в том, что героя сочинской олимпиады заподозрили в нечестности – сам себя на олимпиаду послал, использовал административный ресурс, обошел законную процедуру отбора, травму симулировал.

Всё это очень болезненные обвинения в наше время. И неважно – насколько они справедливы: прорвавшая плотину злоба дороги не разбирает.

Для молодых не менее важно и другое – Плющенко несправедливо задвинул юного Ковтуна, не дал дороги. Эти комментаторы отождестляеются с обиженным. И здесь снова неважно – какой потенциал у обиженного, ведь они и сами обижены кем-то похожим образом или, во всяком случае, считают себя обиженными.       

В общем, люди видят нечестность и несправедливость. И опять-таки неважно, реальны ли эти нечестность и несправедливость или вымышленны. Чувствительность людей к нечестности и несправедливости настолько обострена, что они готовы видеть их и там, где их нет вовсе. Так красные комиссары растреливали вместе с реальными контрреволюционерами и всех тех, на кого могла пасть лишь тень подозрения в нелюбви к пролетариату.

Вот этим-то атаки на Плющенко и интересны. Они позволяют измерить температуру общества. Точнее – несколько разных температур. Во-первых – степень общего раздражения (и обратную ей величину: способность к сочувствию, доброту). Во-вторых – желание честности (и, в частности, уровень раздражения неработающими социальными лифтами). И в-третьих – способность рассуждать.

Что же мы видим в результате? А видим мы обозленное общество, желающее правды, но не способное отличать правду от неправды.

Последняя неспособность позволяет до поры до времени более или менее легко обществом манипулировать, например, натравливать одни группы на другие. Но такие игры не могут быть бесконечными. В какой-то момент общество может сорваться с поводка и с носорожьим изяществом набросится как на самих манипуляторов, так и на тех, кто покажется ему причастными к обману.

И тогда мало не покажется никому.