Битва под Ельней (с)

О том, что Жуков не терпел рядом с собой людей образованней себя, свидетельствует и еще один красноречивый факт. В ноябре 1940г. Жуков на закрытом совещании в Москве читает доклад: «О характере современной наступательной операции». Командующий Дальневосточным округом генерал-полковник Штерн и начальник штаба округа Кузнецов делают ряд замечаний, указывая на то, что Жуков не очень хорошо разбирается в терминах. Реакция Жукова была поистине сокрушительной. Как только он стал начальником Генштаба, он снял с понижением с должностей и Штерна и Кузнецова, и довел их затем до приказа о расстреле.

Наступательная операция, разработанная Жуковым и, возможно, с канувшим в небытие Богдановым очень скоро ляжет в основу его фирменного бренда.

В 1941г. Жукову приходится терпеть горечь поражений первых месяцев войны. Проворность докладов о наступательных операциях ушла на задний план. Обещания, данные Сталину о том, что созданные им, Жуковым, механизированные корпуса, как нож масло, рассекут боевые порядки противника и добьют его в собственном логове, остались на бумаге.

Сталин таких вещей не прощает. Жуков на волоске от того, чтобы пойти под трибунал, как немецкий шпион. Тем более, что, как сообщает разведка, в Генштабе действительно орудует агент Абвера. Причем, это высокопоставленный военачальник. Когда-нибудь история раскроет имя этого генерала-предателя, но тогда для того, чтобы наказать провинившегося, Сталину достаточно было любого повода, и Жуков это хорошо знал. Нужна была срочная реабилитация, а для Жукова это только победа, и он не упускает возможности проявить себя.

Наступление. Это он умеет лучше всего. Немцы уже под Москвой. Они вот-вот возьмут Киев. Все силы брошены на укрепление обороны. И тут Жуков неожиданно предлагает Сталину сдать Киев, чтобы перейти в наступление под Ельней, нанести контрудар. Жуков в своих мемуарах рассказывает, что Сталин не поверил в возможность наступления, и он в жесткой форме ответил: «Если Вы считаете, что начальник Генштаба может молоть чепуху, то я прошу снять меня с этой должности и отправить на фронт». И Сталин, поколебавшись, удовлетворил его просьбу. Так это выглядит и в официальной истории: осторожный, мудрый Верховный Главнокомандующий, и решительный Жуков, который не боится возражать самому Сталину.

Все в жизни так и произошло. Киев сдали немцам, зато Жуков провел наступательную операцию под Ельней. Этой победе советские историки придавали колоссальное значение. Там родилась советская гвардия, там солдат научился бить фашистов, там во всей полноте проявился полководческий талант Жукова.

Сегодня, когда мы имеем возможность ознакомиться с немецкими архивами, битва под Ельней выглядит совсем по-другому. Немецкие генералы совсем не стремились удержать этот выступ. Со стратегической точки зрения он не имел никакого значения. И если уж советские генералы так хотят его взять, то Гальдер дал приказ оставить позиции. Он считал, что взятие Киева было гораздо важнее.

Так что же на самом деле происходило в те драматические дни? Как рассказывают очевидцы, Жуков сутками напролет нервно ходил по кабинету, прислушиваясь к канонаде. Победа, хотя бы маленькая нужна, как воздух. И вот настал удобный момент. Немцы выдохлись. Вермахт мог бы поддержать своих под Ельней, но тогда ему придется ослабить наступление на Киев.

На столе у Жукова лежала разведывательная сводка.

Источники сообщали: немцы пойдут на штурм Киев, и не будут оказывать особого сопротивления под Ельней. Значит, взять Ельню сейчас самый подходящий момент. Красноармейцы получат первую победу, а он реабилитируется за поражения первых месяцев войны.

Эти факты общеизвестны. Несмотря на то, что Киеву можно помочь, Жуков оставляет на произвол судьбы более чем полумиллионную группировку и бросает все силы на операцию под Ельней, которая имеет чисто пропагандистское значение. Кстати, согласно новым данным, и сама наступательная операция, проведенная Жуковым, была не столь безукоризненна, как о том было принято говорить.

Планируя наступление, Жуков предлагал окружить и уничтожить немецкую группировку под Ельней, но все произошло совсем по-другому. Начальник Генштаба сухопутных войск Вермахта генерал-полковник Гальдер переиграл Жукова. В рапорте, который он писал в эти часы Гитлеру, следующие слова: «Наши части отдали противнику дугу фронта возле Ельни. Противник еще долго уже после того, как наши части были выведены, вел огонь по оставленным нами позициям, и только тогда осторожно занял их. Скрытый отход войск из этой дуги – неплохое достижение командования».

В ночь с 6 на 7 сентября 1941г. под проливным дождем немецкие части покинули свои позиции. А наша авиация продолжала поливать свинцом оставленные рубежи.

kiev plennie 300x201 Маршал Жуков. ч.2. ЕльняУтром страна ликовала. Красная Армия впервые перешла в наступление, Жуков вновь стал героем, а многотысячная группировка наших войск тем временем осталась умирать под Киевом. Таковы были реалии тех драматических событий.

Законы тактики и стратегии гласят: чтобы победить в наступлении, нужно иметь минимум тройное превосходство в живой силе и технике. Этот принцип для Жукова при планировании всех наступательных операций – главный. Другое дело, что и потерь у наступающих тоже больше. Другие маршалы старались избегать лишних потерь, а вот Жуков потерь не боялся, поэтому в наступлении ему не было равных. Фраза, которую однажды бросил Жуков: «Солдат не жалеть, бабы еще нарожают», хоть и цинична, но, с точки зрения военной науки, верна.

Все, кто близко знал Жукова, отмечали его способность быстро учиться, самодисциплину и внутреннюю мощь характера. Эти качества и обеспечили ему лидерство. Кроме того, Жуков демонстрировал свою абсолютную лояльность Сталину, а это было чуть ли не главным условием карьерного роста крупного военачальника такого уровня.

Сталин был хорошим кадровиком. Он умело подбирал кандидатуры на командные должности, видел достоинства и недостатки каждого человека и соответственно расставлял людей. Он увидел в Жукове потенциал полководца, но в то же время лишнего ему не позволял. Легенда о том, что Жуков мог перечить Сталину, после войны опровергал и сам Жуков. Он понимал, что в принципиальных вопросах Сталину перечить нельзя, а вот в частностях можно и показать свой характер