КРИЗИС ЭКОНОМИКИ ИЛИ ЭКОНОМИКА КРИЗИСА
Там, где нормальный человек говорит о кризисе отношений, либерал говорит об отношениях кризиса, как нормы жизни. Либерализм убежден, что если никто не будет долгое время банкротиться, то экономика сгниет и заплесневеет. Это мысль из разряда швондеровских – мол, если регулярно не отключать электричество в домах, то электростанция сломается, а если не пачкать грязными валенками мраморную лестницу, то мрамор утратит свой блеск.
Для либералов (хотя они тоже иногда говорят о кризисе) – на самом деле нет никакого кризиса в экономике. Копните их поглубже, и вы услышите, что кризисы неизбежны, благотворны, цикличны, как смена времен года. Словом – в понимании либерала экономика – сама по себе и есть кризис. Это рискованная непредсказуемая игра, в которой рост числа жертв увеличивает качество всей системы. Причем играть в эту игру нужно не временно, а всегда, так сказать – «на всю оставшуюся жизнь». Времена, когда хозяин фирмы или фирмочки перестанет просыпаться в холодном поту, и засыпать, обпившись валерьянкой, на либеральных часах не наступят никогда. Они там не предусмотрены.
И потому если мы, наивные, ждем, что трудные годы пройдут и мы хотя бы в будущем будем жить поспокойнее, то либеральные Швондеры давно уже объяснили нам песней: «Суровые годы уходят… за ними другие приходят, они будут тоже трудны».
Либеральные мифы достаточно въедливы. Один гласит, что в рыночной системе личные качества, трудолюбие, усердие и смекалка, приносят деньги. Другой – что деньги движутся, куда им выгодно.
И все это так часто повторяется, что и сам начинаешь смущаться. Вот, скажем, узников Бухенвальда было ведь очень много, и среди них наверняка были и трудолюбивые, и усердные, и послушные, и смекалистые. Ведь не могли не быть? А почему-то все голодали, и освобождены были все с признаками крайнего истощения? Как же так получилось, что ни один из узников не «вписался» в хозяйственные отношения и не стал жить достойно с помощью своего трудолюбия и предпринимательского таланта?
Или вот например деньги, которые движутся… Это же замечательный сюжет для голливудского фильма ужасов – деньги (мертвые предметы из металла и бумаги) сами собой движутся куда-то… Монеты летят так стремительно туда, «где им выгодно», что прошивают на лету тела людей…
На самом деле – если вы не в состоянии маразма, то понимаете, конечно, что труд и смекалка не делают человека богатым (если мы говорим не о ворах), а деньги никуда сами по себе не ходят.
ИСТОЧНИК БОГАТСТВА – ЭТО ПРИОРИТЕТНОЕ РЕСУРСОПОЛЬЗОВАНИЕ в той или иной системе, с согласия хозяев этой системы. Говоря грубо, по-крестьянски – если у тебя много земли, то тебе, чтобы богатеть, не нужны ни ум, ни смекалка, ни предпринимательский талант, ни трудолюбие. Вообще ничего, кроме земли, не нужно. Сдаешь её в аренду, и все. А если земли нет? Тогда будешь батраком. Может быть – умным, смекалистым, трудолюбивым батраком – такому хозяин, глядишь, вторую тарелку похлебки нальёт и рупь на водку выделит (на зависть тупым, ленивым батракам).
Однако сути рупь не изменит: люди делятся не на ленивых и трудолюбивых, а на владельцев земли и её арендаторов. Тот, кто не хозяин – батраком всегда и останется.
Потому что деньги ведь идут не туда, где им выгодно. Они вообще никогда никуда сами не ходят, как и любой неодушевленный предмет.
Деньги идут туда, куда их ведет их хозяин. А хозяин их тот, кто их печатает. Владелец территории. Куда он направит – туда деньги и пойдут. Выгода, невыгода – это все уже потом. Выгода вообще дело наживное: то, что было невыгодным со сменой обстоятельств и контекста становится выгодны и наоборот.
Если хозяин денег будет долго заливать деньгами какое-то место – там в итоге станет выгодно и жить и работать.
Либертианская теория была бы права, тысячу раз права – если бы каждый соискатель богатства сам бы строил свой мир, наподобие того, как в компьютерной игре люди сами создают виртуальные леса, горы, реки, озера и прочий фундамент под села и плуги. Тогда все действительно зависело бы только от ума, фантазии и трудолюбия игрока.
Но в реальном мире все не так. Он один, и он поделен. Здесь просто НЕГДЕ применять ни смекалку, ни трудолюбие для обогащения: вспомним, что узники Бухенвальда жили по навязанным им начальством лагеря правилам. Есть те, кто однажды поделил территорию. И есть те, кто приходит после раздела – являясь, по сути, ЗАЛОЖНИКОМ владельцев территории.
Человечество много веков подряд пытается создать систему, которая умела бы эффективно ограничивать произвол ресурсовладельцев по отношению к ресурсопользователям. Институт государства и права – это первое издание социализма, который в те поры ещё не назывался социализмом. Был просто полный произвол – в качестве альтернативы ему предложили закон. Закон по определению сокращает права сильного и увеличивает права слабого. Закон по природе своей социалистичен.
Суть проблемы, которую пытался, но не сумел раскрыть К.Маркс – в том, чтобы сделать требования хозяев к батракам четко фиксированными, ограниченными, выполнимыми и гарантированно вознаграждаемыми. Дело в том, что ресурсовладельцы могут выставить ресурсопользователям вообще любые требования – как террорист с автоматом может чего угодно требовать от заложника. Выправить ситуацию может только государство, вмешавшись в отношения террориста и заложника. Оно может навязать ресурсовладельцу условие, чтобы требования были выполнимыми и достойно вознаграждались после их выполнения. А для этого государство должно быть сильным, богатым, разветвленным, с мощным госсектором экономики и т.п.
Когда либералы требуют маленького и дешевого государства – они ведь требуют убрать от хозяев сторожа, караулящего права батраков. Они хотят, чтобы в переговоры волков и овец никто не вмешивался.
При этом гибелен и другой путь. Если государство само, как КПСС, превращается в ресурсовладельца, то оно перестает быть эффективным сторожем прав ресурсопользователей. Как можно проконтролировать самого себя? Понятно, что с самим собой всегда договориться можно…
В итоге часто бывает, что государство, непосредственно осуществляющее ресурсовладение, оказывается угнетателем ещё более свирепым, чем частновладельческий деревенский кулак. Ведь на самом деле не важно, в чьих руках собственность – государственных, частных или кооперативных. Важно другое: каковы права тех людей, у которых нет в руках собственности! Находится ли на стороне батраков какая-то дополнительная сила, или же они в полной мере беззащитные заложники у своих нанимателей?
Тот, кто имеет приоритетный доступ к пользованию ресурсами (в силу конфигурации личных отношений с властью) – никогда, ни при каком строе в накладе не будет. И речь вообще не о нем – а о правах изгоев общества, лишенных власти и собственности. Их права всегда приходится поддерживать искусственно, потому что нет никакого естественного механизма обеспечения хотя бы минимума их прав.
Автор: Николай ВЫХИН, специально для «ЭМ»
Комментарии