Каста благородных донов. О главной ошибке советского человекостроения

Через две недели в широкий прокат выйдет кинофильм «Трудно быть богом» по одноимённой повести А. и Б. Стругацких. Краткую характеристику картины уже дал коллега: это такое великое произведение, что смотреть невозможно. Но этот факт, конечно, не помешает произведению стать хитом (как будто хиты «Викиликс» и «документы Сноудена» кто-нибудь читал).

Вернее, в случае «Трудно быть богом» — хитом станет не фильм, а книжка-первоисточник. Ибо на волне кинорецензий и интервью её тут же начнут продавать покетбуками c лицом Л.Ярмольника — как актуальный медиа-продукт. Так что уже третье поколение читающих граждан массово познакомится с чарующим миром благородных донов, серых штурмовиков и чёрных монахов.

Книжке в этом году исполняется, кстати, 50 лет. И накануне её очередного пришествия стоит порассуждать о том, почему она для нас с вами крайне важна.

А она — важна крайне. Повесть «Трудно быть богом» важна потому, что она наглядно иллюстрирует главную ошибку советского человекостроения. Ошибку, последствия которой мы расхлёбываем по сей день.

Если вам интересно, о какой ошибке речь, — давайте об этом поговорим.

…Коротко напомним мир и сюжет книги. Могучее коммунистическое (всё-таки книга написана в 1964-м) человечество, «Мир Полудня» — победило голод, болезни, кастовую систему, неграмотность и вырвалось в дальний космос. Там, в космосе, оно встретило своего близнеца. Тоже человечество. Только сильно младше – нищее, отсталое, необразованное, больное и задыхающееся в антисанитарном средневековье. То есть – такое же, каким было и наше человечество незадолго до «Мира Полудня».

В момент, когда начинается действие, со дня открытия прошли десятилетия. Отсталое человечество по-прежнему задыхается в антисанитарном тёмном средневековье. Теперь, правда, на планете действуют 250 земных супершпионов под прикрытием (у них есть секретное кунфу, секретная броня, синтезаторы денег и таблетки от похмелья). Но им запрещено подхлёстывать местную историю. Они не делятся с аборигенами знаниями. Они также не делятся с ними этическими учениями. Они — спасают от преследований и эвакуируют в безопасные места местную интеллигенцию. Как творческую, так и техническую. (Кстати, почему и за что интеллигенцию преследуют — авторы сами объяснить не смогли. Просто она гонима обывателями в серых боевых ватниках, и всё тут.)

Почему положительные земляне спасают только интеллигенцию? Вопрос интересный. Но главный положительный герой – земной разведчик, глазами которого мы смотрим на этот мир, — даёт на него достаточно простой ответ: остальные аборигены для него просто не люди.

Казалось бы, фигня какая-то. Он же вроде как из коммунистического завтра, а не из фашистского? Да, действительно фигня. Но тем не менее — мы читаем у гуманистов А. и Б. Стругацких: «Двести тысяч человек! Было в них что-то общее для пришельца с Земли. Наверное, то, что все они почти без исключений были ещё не людьми в современном смысле слова, а заготовками, болванками, из которых только кровавые века истории выточат когда-нибудь настоящего гордого и свободного человека».

Положительный землянин дон Румата вообще очень ярко и много рассуждает о местном человечестве и о себе посреди него. Послушаем: «Протоплазма. Просто жрущая и размножающаяся протоплазма». «Стисни зубы и помни, что ты замаскированный бог». «Полно, люди ли это?» «Это безнадежно. Можно дать им всё. Можно поселить их в самых современных домах и научить их ионным процедурам, и все равно по вечерам они будут собираться на кухне, резаться в карты и ржать над соседом, которого лупит жена. И не будет для них лучшего времяпровождения». «Остаётся одно: спасать тех немногих, кого можно успеть спасти. Ну еще десяток, ну еще два десятка… Но одна только мысль о том, что тысячи других, пусть менее талантливых, но тоже честных, по-настоящему благородных людей фатально обречены, вызывала в груди ледяной холод».

Опять вопрос: почему неинтеллигенты для дона Руматы не являются полноценными людьми?

Ответ: потому же, почему они не являются ими для авторов.

По ходу культовой повести у земного разведчика и аборигена-интеллигента происходит глубокий разговор. Из него мы узнаём формулу построения идеального общества, разделяемую обоими: «Сделай так, чтобы труд и знание стали единственным смыслом нашей жизни».

Вот тут-то, уважаемые читатели, и зарыта центральная собака. Если бы главным смыслом жизни в идеальном обществе А. и Б. Стругацкие (молодые советские фантасты на заре космической эры) назвали выживание, развитие и распространение человечества, — логика повести была бы другой.

Ибо если выживание, развитие и распространение человечества — главный смысл, то труд и знание всего лишь его инструменты. Понятно, что чем больше труда и знаний — тем лучше и дальше распространяется человечество. Но тех, кто этими инструментами не владеет, никто не именует недочеловеками и болванками. И если уж спасают — то вне зависимости от их способностей и оценок в табеле.

А если инструмент, то есть «труд и знание», назначается единственным смыслом жизни, то у нас немедленно появляется линейка для измерения черепов — ценных и не очень. Она не такая, как у средневековой аристократии королевства Арканар, и не такая, как у нацистов XX столетия, — но тоже вполне исправно отделяет элиту от быдла, а благородных донов от вонючих мужиков. И главный — положительный, на минуточку — герой повести Стругацких этой линейкой пользуется вовсю. Определяя, между прочим, кому жить и кому умереть, — хотя и ноет всю дорогу по поводу своей чрезмерно гуманистической земной морали, запрещающей ему убивать аборигенов лично.

…Ну так вот, к чему я это всё. То, что данная повесть прошла советскую цензуру — ещё не говорит об ошибке в советском человекостроении. Никто не идеален, и цензоры тоже.

Но вот то, что миллионы интеллигентных мальчиков этой повестью зачитались, и растащили на цитаты, и заинсталлировали в себя, — говорит об ошибке в советском человекостроении в полный голос.

Ибо это значит, что те мальчики воспринимали себя инопланетянами. Пришельцами из лучшего мира. Высшей кастой, незаслуженно погружённой в один социум с недочеловеками и быдлом. И советская идеологическая машина тупо не сумела это кастовое высокомерие вовремя распознать и нейтрализовать. Скорее всего — потому, что к тому времени высшие советские идеологи сами уже стали наследной кастой. Уже отдали внуков в спецшколы и спецвузы, стали затовариваться в спецмагазинах импортом и оторвались от низового арканара советских моногородов достаточно сильно.

Во что превратились те интеллигентные мальчики в перестройку — многие помнят. Не считай они себя Родине подкинутыми, не будь у них ощущения иного, лучшего мира, к которому они по праву своей интеллигентности, несомненно, принадлежат, — они вряд ли загнали бы этому миру свою Родину с такой восторженной готовностью. Но они считали, и ощущение у них было. И мы с вами для них были болванками.

Кстати. Сегодня проблема, проиллюстрированная повестью Стругацких, — по-прежнему крайне актуальна.

Ведь сейчас, двадцать пять лет спустя, каста благородных донов по-прежнему жива. Частично — улетела на идеологические и климатические родины, но отчасти всё ещё составляет оба класса отечественной элиты: «бояриат» и «креаклиат». И мы для обоих — по-прежнему чужие, не представляющие ценности, неродные, смутно угрожающие. Хамы из троллейбуса. Серые штурмовики, чья задача — истребить весь их творческий порыв.

И они с нами никакого перемирия не объявляли.

P.S. И кстати. Каста благородных донов по-прежнему очень любит цитировать Стругацких. В особенности — ту фразу, которая про нас с вами: «Там, где торжествует серость, к власти обязательно приходят чёрные».

Так вот. История дала нам возможность проверить эту фразу на вшивость. Яркая творческая интеллигенция восторжествовала над совковой серостью и прорвалась к высшей власти не во всех союзных республиках (особенно ей не обломилось в Белоруссии и Казахстане). Но народам республик особенно запомнятся четыре попытки.

* попытка кинорежиссёра Худоназарова в Таджикистане: результат — этнические чистки, гражданская война и деградация страны;

* попытка поэта Гамсахурдиа в Грузии: результат — этнические чистки, гражданская война и распад страны;

* попытка музыкально-литературного клуба Александра Матеевича в Молдавии (позже известного как Народный Фронт): результат — гражданская война и распад страны;

* попытка переводчика и диссидента Абульфаза Алиева (Эльчибея) в Азербайджане: результат — этнические чистки, война с Арменией, распад страны.