«Аватар» по-монгольски или пределы необходимой обороны Родины

«Аватар» по-монгольски или пределы необходимой обороны Родины

Монгольских активистов наказывают как террористов. Что они предотвращали, и как им это аукнулось

Каждому свое

Выпускник Львовской военной академии, военный журналист, президент Монголии  Элбегдорж получил от ООН титул Чемпиона Земли (за многочисленные выступления об охране природы на международных форумах). 24 января нынешнего года, обращаясь к основанной крупным бизнесом Рабочей группе по воде на Всемирном экономическом саммите в Давосе,  президент Монголии  говорил почти белым стихом: «Решить проблему воды - это решить одну из главных проблем, стоящих перед Человечеством, проблему развития, которая может даже привести к войне, и, очевидно, приводит к социальным проблемам.  Водой должно  управлять со всей возможной осмотрительностью, так как Вода - Матерь всего живого, и мы должны заботиться о матери...».

За три дня до этого лауреат экологической премии Голдмана, журналист и пастух  Мунхбаяр и его товарищи получили от недавно реформированного президентом Элбегдоржем монгольского суда по 21 году тюрьмы по статьям «терроризм» и «бандитизм», за безрассудную, но успешную попытку предотвратить ослабление важнейшего закона, охраняющего реки Монголии от уничтожения горнорудными компаниями. Выше полученного наказания только - высшая мера, но ее применение в Монголии  приостановлено, за что спасибо президенту Элбегдоржу.  

Политический процесс

Образцовая тюрьма, вернее СИЗО номер 461, всегда стоит в ядовитом тумане – всего в километре дымит Четвертая ТЭЦ Улан-Батора. Ядовитый туман стелется по окружающим пустырям, промзонам, складам и скрывает разбитую ухабистую дорогу в застенок. Попасть сюда легче всего или на казенной воронке или на своем джипе, так как общественный  транспорт в это предместье не ходит.  Здесь и происходит «открытый» судебный процесс над Мунхбаяром и его товарищами по движению «Нация огня».

Еду на процесс вместе с женой Мунхбаяра и двумя его взрослыми сыновьями-студентами. Жена мятежного кочевника уверенно ведет старый джип – последнее, что осталось от Голдмановской природоохранной премии Мунхбаяра. Квартира и другое имущество давно продано, чтобы поддерживать учебу детей и  общественные начинания мужа. Один из сыновей носит стильную козлиную бородку и учится на юриста. Другой выглядит попроще - недавно приехал из деревни, где пас скот у родственников. После ареста Мунхбаяра призрачным источником существования семьи остались несколько коров в далеком Урхангайском аймаке и помощь друзей.  Усталая молчаливая  женщина привычно ведет джип по ухабам пустырей - ей надо успеть оформить передачу в тюрьму до начала процесса. Она также везет мужу постиранный дээл-традиционный монгольский кафтан, чтобы на суде он прилично выглядел.

Так как тюрьма у черта на куличках, то на суд приехало всего полсотни людей, тех, кто не мог не приехать – родственники, коллеги, товарищи по борьбе и вызванные свидетели. Был бы открытый суд в городе – пришли бы тысячи. В вестибюле тюрьмы ждет вызова молодая луноликая женщина - координатор Монгольского Союза  движений рек и озер (МСДРО) Цэрэнханд.  Её – ключевую свидетельницу – сейчас не пускают в зал к публике, а она могла бы сидеть на одной скамье с подсудимыми. Первую неделю следствия ее, мать двоих малышей, держали в СИЗО и пытались пришить «соучастие в заговоре», но к счастью это не удалось. Цэрэнханд все время повторяет вслух очевиднейший вопрос: «В этом процессе нет ни потерпевших, ни ущерба - за что судят наших людей?».

Вина «террористов» состоит в том, что, требуя сохранить в неприкосновенности закон, защищающий реки и леса от горной добычи, они, исчерпав другие методы привлечение внимания властей, вышли на демонстрацию к парламенту с ружьями и российскими гранатами. В результате акции никто не пострадал, впрочем, как и в ходе предыдущих 5 акций, проведенных Мунхбаяром и соратниками в защиту того же закона. Ни один здравомыслящий человек в Монголии не верит, что они были способны на террористический акт. Вся история их деятельности говорит об обратном.

Голодовка членов МСДРО с требованием принять закон

Что же собственно они предотвращали? В 2009 году под  давлением организованной МСДРО общественности Монголия приняла закон, учреждающий зоны, запретные для горной добычи и разведки вдоль рек, в истоках и в лесных массивах (т.н. «Закон с длинным именем»). К той поре, в результате крайне непрозрачных процедур лицензирования, более 50% территории страны было уже отдано на разграбление горной промышленности. Новый закон заморозил 400 уже существующий лицензий на добычу и 1300 лицензии на разведку полезных ископаемых, в основном россыпного золота, и исключал выдачу лицензий в охранных зонах в будущем. К тому моменту многие речные долины Монголии, столь важные для местных скотоводов, стали безжизненными пустынями с рукотворными барханами отвалов золотодобычи. Повсюду шли яростные конфликты между бесправными местными кочевниками и новыми хозяевами лицензионных площадей. Выполнить закон оказалось непросто и Мунхбаяру с товарищами: чтобы принудить к этому бюрократию, пришлось предпринимать самые разнообразные меры от  подачи (и выигрыша) иска к Правительству в Верховном суде до мирной оккупации центральной площади Улан-Батора скотоводами-номадами с лошадьми, повозками, юртами и собаками. 

И закон начал работать, хоть медленно и  выборочно, но защищая от варварского уничтожения реку за рекой, исток за истоком. Но тут случились выборы, и всю власть в стране взяла одна единственная демократическая партия. Выполнение закона сначала притормозилось, а потом он был объявлен чуть ли не диверсией, приведшей к замедлению развития страны. На внеочередной сессии Великого Хурала было предложено снова разрешить держателям горных лицензий добычу в запретных зонах, а сами эти зоны радикально уменьшить, так как они выделены «без должных научных оснований». Мунхбаяр, спешно вернувшись в Улан-Батор с родовых пастбищ в долине реки Онги, стал стучаться во все ведомствами, прося о публичном обсуждении поправок. Но у власти, объединенной единой политической партией, уже не было стимула миндальничать с общественностью - они попросту не отвечали. И тогда Мунхбаяр вышел с вооруженной демонстрацией к зданию Хурала, заставил общество всколыхнуться в защиту закона, после чего никто не решался вновь поднять  вопрос о поправках в Закон с длинным именем. А в истории  Монголии появился первый в истории "террористический заговор» с природоохранными целями  и группой активистов, осужденных умереть в застенках. 

_{Река, изуродованная золотодобычей}

Хотя методы, использованные протестующими были весьма экстравагантны, чудовищный приговор совершенно неадекватен содеянному, не говоря уж о том, что он и не учитывает общественной значимости защищенного активистами закона, а также ущерб природе и людям, предотвращенный в результате акции.

Ни один владелец незаконно разрушающих речные долины и пастбища артелей золотодобытчиков никогда не был осужден монгольским судом, хотя  эта деятельность ставит на грань выживания тысячи местных пастухов.

Ведущий монгольский правовед доктор С. Нарангэрэл очень жестко охарактеризовал приговор, как написанный под диктовку политиков: «Суд  стал инструментом репрессий, и приговор не имеет ничего общего с правосудием. Примененные статьи предполагают масштабный акт насилия или реальную угрозу его совершения. Очевидно, что этого не было. Судить демонстрантов можно было, разве что, за незаконное ношение оружия и взрывчатки, что предполагает максимум 5 лет тюрьмы».

Общество взаимного недоверия.  Берут ли экологи на лапу?

Свидетель – пастух из Увурхангая – ждет на крыльце СИЗО 461

На пороге тюрьмы сидит старик с железными зубами в монгольской национальной одежде. Он приехал из Увурхангая, чтобы засвидетельствовать факт того, что Мунхбаяр и другие – не вымогатели. 

После ареста Мунхбаяра 16 сентября к следователям явился  хозяин золотого прииска артели «АУМ» на реке Онги и заявил, что Мунхбаяр и «Движение в защиту Онги» принудили его расстаться с 69 миллионами тугриков. В течение следующих четырех месяцев монгольские масс-медиа потратили много сил на то, чтобы живо осветить нечистоплотность  экологических активистов. В вымогательстве огульно обвинили МСДРО и еще десяток экологических  и  правозащитных организаций, «ограбленные экологами»  горнорудные компании обнаружились во многих регионах страны.

Коррупция – одна из основных проблем страны и монгольское общество разъедает недоверие всех ко всем. Мало кто верит правительству, суду и парламенту, многие общественные организации не верят друг другу, уж не говоря про веру в прессу, которая на три месяца была заглушена простой рекомендацией  пресс-секретаря Правительства «ничего хорошего о Мунхбаяре». В такой ситуации многие монголы легко поверили обвинениям в вымогательстве - а чем экоактивисты лучше чиновников, парламентариев или журналистов?

Но в суде обвинение развалилось дотла. Двое обвиняемых – 24-летний лидер «Движения в защиту реки Онги» Гантулга и председатель Урхангайского сельсовета Самбуу признаны невиновными в вымогательстве денег у горнорудных компаний и отпущены. Это же обвинение полностью снято и с пяти «террористов», приговоренных к веку заключения. Выяснилось, что два года назад  этот золотодобытчик сам обратился к движению с предложением жертвовать часть средств на культурно-экологические мероприятия местных общин, а также вместе с местными представителями осуществлять рекультивацию. И это не было новостью –  в Монголии, где крупнейшие корпорации, такие как Рио Тинто, тратят миллионы долларов на сотрудничество с международными и отечественными НКО в области оценки воздействия, мониторинга и работы с населением. Но предусмотрительный  Мунхбаяр, видимо, чуя подвох, все переговоры с артельщиком вел под запись на видеокамеру и юридически безупречно сформулировал, на что будут потрачены деньги и задокументировал траты. После предъявления этих доказательств следствию «пострадавший» артельщик отказался признать себя потерпевшим и даже не явился в суд свидетелем. Это и спасло Гантулгу, который отделался всего месяцем предварительного заключения, выйдя из которого стал отцом.

Сын Мунхбаяра, будущий юрист, со слезами на глазах сказал на пресс-конференции: «Мы призовем к ответу тех, кто назвал отца и его друзей вымогателями...». К сожалению, глядя на этот суд и приговор, возникает сомнение, что это благородное намерение вполне осуществимо сейчас в Монголии. Но все же и эта лишь частично возобладавшая справедливость придает людям силы бороться дальше. Гантулга на следующий день после суда заявил мне: «Меня оправдали, и я продолжу заключать договора о рекультивации между компаниями и местными общинами, это единственный путь заставить артели убирать за собой под реальным контролем местных жителей...». 

– Ты же только что чуть не сел на двадцать лет, не боишься?

– Теперь уже не боюсь, ­– улыбается он сквозь сжатые зубы.

Экология или жизнь

В последние годы по всему миру растет противостояние между местными активистами, экологами и правозащитниками с одной стороны и международными корпорациями и зависимыми от них чиновниками с другой. Россия – не исключение.

Десятки нелюбимых властями экологических и правозащитных организаций  объявляются «иностранными агентами», некоторые закрываются, но части удается отбиться в суде, а часть, помурыжив, пока оставляют в покое. Российские пограничники захватывают «пиратское» судно Гринпис у буровой Роснефти. Тех, кто пытается публично поддержать узников Гринпис, мочат различными способами, пока президент не приходит к выводу что, «экологи не пираты» и не берет ответственность за их поголовную амнистию. Накануне Олимпийских Игр  краснодарские силовые структуры планомерно громят «Экологическую вахту по Северному Кавказу». Один из членов организации Евгений Витишко отправляется в тюрьму на три года за роспись забора дачи губернатора спустя несколько лет после «преступления».

Все это, происходящее в авторитарной  России, достаточно мерзко. Но оно меркнет в сравнении с деяниями справедливого суда в Монголии - светлом образце азиатской демократии. Монголии, в которой президент основал «Фонд демократии», чтобы давать уроки Кыргызстану и Северной Корее. Такие сроки неугодным властям экологическим активистам давали разве что диктаторские режимы в экваториальной Африке, и то в прошлом веке.

Есть ещё, правда, Соединенные Штаты, где, став модельной жертвой «антитеррористической истерии», 50-летняя  защитница природы Мари Мейсон  получила в 2009 году 22 года тюрьмы, что вызвало неутихающую по сей день волну протеста. При всей несправедливости того приговора, надо отметить, что у дамы на счету не мене 30 масштабных поджогов имущества, включая сожженные университетские лаборатории генной инженерии с ущербом в миллион долларов.  

Суммарный ущерб, что числится за Мунхбаяром и товарищами в результате всех их художеств, – это пара символических царапин от пули на бульдозере канадской компании «Центерра голд» и большое количество лошадиного навоза в лагере протеста на площади Сухэ-Батора.

Своей же собственной «антитеррористической истерии» в Монголии нет, так как пока здесь не произошло ни одного теракта. Интересно, как монгольские власти полагают наказывать  настоящих террористов, если таковые появятся. Ведь в стране мораторий на смертную казнь, а разница между 21-летним и предельным 25-летним тюремным сроком не особенно ощутима.

Автор: Семен Ласкин