Некоторые пытаются подводить временные итоги, используя экономические параметры. Поль Ривлин, эксперт Тель-Авивского университета, оценил убытки "весны" в астрономическую сумму- 800 миллиардов долларов США.
Но ведь измерять нужно не только ущерб, нанесенный инфраструктуре – разрушенные жилые и правительственные здания, взорванные дороги, школы или больницы, бешеная инфляция и рост безработицы, но и будущие потери от неприехавших туристов или несостоявшихся инвестиций.
Можно измерять цену "весны" в человеческих жизнях. На самом деле это первое, что приходит на ум: окровавленные дети и безмолвные ряды тел в белых саванах с зелеными или черными знаменами поверх. А можно и в потере человеческого достоинства: тут фигурируют и сирийские поедатели человеческих сердец, и египетские насильники, орудующие на площади Тахрир.
Есть еще одно измерение, о котором говорят гораздо реже, чем надо. Это историко-культурное измерение, в котором мирно сосуществали бок о бок мечети Омейядского периода и церкви Маалули, египетские мастабы – древнеегиетские "дома вечности" и памятники арабским поэтам Средневековья. "Рукописи не горят", сказал булгаковский герой, однако горят музеи, где хранятся бесценные пергаменты, в пыль стираются древние церкви и мечети, пережившие немало завоевателей, войн и потрясений. Как и на рубеже 20 столетия, на египетских раскопках хозяйничают не археологи, а грабители, которые вывозят и продают на черном рынке то, что принадлежит всем египтянам.
В результате недавнего теракта в Каире непоправимый ущерб был нанесен прекрасному музею Исламского искусства на улице Порт-Саид, в котором хранилась интереснейшая коллекция миниатюрной живописи фатимидского периода. Музей, как и погибшие люди, стал "случайной" жертвой террористов.
В сирийском городе Маарат Неэман была изуродована скульптура одного из величайших арабских поэтов, Абу аль-Алаа аль-Маарри, вольнодумца и философа, страдавшего еще при жизни от длани фанатиков и экстремистов. Возможно, эта новость получила бы большую огласку, если бы пресса сообщила, что исламисты совершили "попытку ликвидации" известного арабского поэта. Иначе этот акт вандализма назвать нельзя. Ведь те, кто безжалостно отрубили каменную голову статуи за "богохульство", в любой момент готовы повторить этот эксперимент и на живых людях.
Примечательно, что некоторые группировки все же не считают зазорным продавать то, что осталось от "истуканов" в Интернете, иначе откуда бы во Всемирной паутине взяться иконам из церквей Маалули? Нередко к расхищению небольших музеев и археологических раскопок ведет и попустительство властей, которые считают, что эти объекты нуждаются в охране меньше, чем другие.
Поэтому раскопки в районе древнего Мемфиса, некогда великолепной столицы Египта, систематически подвергаются набегам мародеров. По слухам, некоторые из них получают информацию об уровне безопасности объектов от первоисточников, то есть от коррумпированных элементов в составе местных властей. Иногда проблема заключается в неуклюжих и неспешных действиях тех сил, которые по определению должны действовать быстро и оперативно. Так, например, если бы каирские пожарники вовремя приехали на место происшествия, можно было бы спасти значительную часть манускриптов в библиотеке Каирского научного института в 2011 году.
Ситуация, надо признаться, действительно весьма непростая. Понятно, что если выбор стоит между охраной живых людей или мертвых памятников, то это на самом деле никакой и не выбор. Здесь все понятно. Да и в тех ситуациях, когда идут ожесточенные бои, охрана памятников никогда не будет первым или даже вторым приоритетом военных. Мысль о том, что в результате бомбежки будет уничтожен не только враг, но и, например, омейядские замки или мамлюкские минареты, в этот момент просто не приходит в голову.
Но ведь случаются и другие ситуации, в которых и власти, и стороны, которые способствуют разрешению или урегулированию конфликта, могут поднять вопрос о защите древностей. Потому что у древних кладбищ, музеев, церквей и мечетей, памятников и мавзолеев нет голоса, они не могут дать интервью и криком кричать о том, чтобы их спасли.
За три года было уничтожено и разграблено немало музеев и исторических зданий, однако пока еще не все потеряно. Исход битвы за спасение исторического наследия Египта, Сирии, Ливии и других стран пока не решен. И если кому-то кажется, что это битва за прошлое – он или она очень сильно ошибаются. Речь идет не только о достоянии, которое по праву принадлежит всему человечеству, но и об образе жизни сегодня и завтра. Ведь фанатики, которые завешивают тряпочками скульптуры в Александрии, грозятся взорвать пирамиды и Сфинкса и сносят головы поэтам – живым и мертвым, зарятся не только на прошлое, но и на настоящее, а также на будущее. Так, они хотели бы видеть свои города и деревни, лишенными не только любой преисламской истории, будь то христианской, иудейской или языческой, но и очищенными от "чуждых" исламу влияний. А это значит, что в этих суровых пуританских обществах не место мозаике в омейядских замках, ведь на ней изображены люди и животные, нет места и древней синагоге или Подвешенной церкви в Каире. Нет места сосуществованию разных культур или религий, нет места толерантности, нет места человечности.
Вот что означают разрушенные здания и статуи, разграбленные могилы и разворованные музеи. Как и в какой валюте можно оценить эти ужасающие потери? Вероятно, оценивать, а заодно судить виновных и просто безразличных будет уже следующее поколение…
Комментарии