Парижский цикл.Ч-4я. Мулен-Руж и не только.

В поисках нужного альбома на книжной полке на глаза попался альбом с работами французского художника-постимпрессиониста Тулуз-Лотрека, мастера графики и рекламного плаката.Он известен своими работами ,связанными с зарисовками и картинами в Мулен- Руж.Благодаря этим работам до нас действительно дошли подлинные лица, прически, костюмы  того времени. И это важно,это подлинно.

Самый высокий холм Парижа — Монмартр. До середины XIX века он был известен своими виноградниками и мельницами. Ныне на Монмартре осталась    самая узнаваемая — Красная мельница,( в переводе — "Мулен Руж"), известное на весь мир кабаре с феерическим танцевальным шоу и, конечно, знаменитым традиционным французским канканом. Мулен Руж — это  часть истории Парижа,  это — символ. Символ сбывшихся и несбывшихся надежд, разбитых и соединившихся сердец, творчества и порока, красоты и безобразия.

 Рекламный проспект  Кабаре.

Обычная цена, не для кого не секрет-100евро.
В эту стоимость входит место за столиком и бокал шампанского

Мулен Руж стал тем местом, где развлечение объединило самые разные группы людей, перемешало артистов, пьяниц, воров, проституток, художников, буржуазию и аристократию. Здесь стиралась граница между высоким и низким, между искусством и шоу, между индивидуальным и коллективным, здесь вульгарное зрелище стало предметом восхищения и символом изысканного вкуса. Завсегдатаем кабаре  был художник Тулуз Лотрек, оставивший после себя много картин,эскизов, графики.

Датой рождения Мулен Руж стал день 6 октября 1889 года, когда господа Оллер и Зидлер впервые открывают двери кабаре "Бал Мулен Руж". Гениальная идея — кадриль, ставшая бессмертным творением, прозванным в дальнейшем с легкой руки англичан "французским канканом", идентифицируется с тех пор с красной мельницей, венчающей здание театра в районе Монмартра.  Через  несколько месяцев  с  момента когда  мюзик-холл принял своих первых посетителей,  о нем говорил  говорил уже весь Париж.

Чтобы посмотреть на сногсшибательных, экстраординарных танцовщиц с такими выразительными именами, как Ля Гулю , Рэйон д'Ор ("Золотой луч"), Нини-Пат-ан-л'Эр , сюда приезжали гости со всего мира.Одна из них – Ля Гулю (уроженка Эльзаса Луиза Вебер) стала подлинным украшением Мулен-Руж. Ей суждено было стать одной из самых знаменитых танцовщиц своего времени.

Она дебютировала в кабаре в 19 летнем возрасте в 1890 году. Очень скоро она становится самой яркой звездой “Мулен Руж”, его порочным и притягательным символом. По традиции монмартрских балов она получила кличку, Ла Гулю — Обжора. Любила, подсев за столики к посетителям кабаре, вкусно поесть и выпить за их счет. Ла Гулю пользовалась оглушительным успехом, она была вульгарна, чувственна и пикантна.

Рассказами о длине ее ног и о том, насколько высоко она их задирает, питался весь полусвет Парижа. Ее партнером был Валентин Бескостный – уроженец России.Он отличался тем, что тело  было гибким, как у змеи. Когда Лотрека спрашивали, каких женщин он любит, он отвечал: «Тех, у которых в голове только две извилины. Одна отвечает за управление мужчинами, вторая – за подчинение им». Ну и, конечно, она – рыжая Роза...

От ее канкана ходуном ходили сцена и зрительный зал. Казалось, еще секунда, и все рухнет от бешеной дроби ее сильных, крепких ног. В ее канкане современникам слышались орудийные выстрелы. Это был не танец, а битва. Луиза оказалась не только сильной исполнительницей, но и не лишенной фантазии танцовщицей. Она придумала свой собственный вариант канкана. Вращаясь в танце, Луиза отводила ногу в сторону, потом брала ее за стопу и поднимала над головой. А затем с душераздирающим криком падала на шпагат.

Ла Гулю в натуралистической кадрили затмила всех звезд Монмартра - Нана Ла Сотрель, Жоржетт Ла Вадруй, Ла Торпий и Деми Сифон. В жизни грубая и вульгарная, типичная уличная девка, Ла Гулю совершенно преображалась в танце, в своих бесподобных импровизациях - это уже не была танцовщица, это был сам танец. Валентин с первого же взгляда оценил ее талант, он опекал ее, учил, руководил ею, и они являли собой великолепную пару. Танцевали они то в "Мулен-де-ла-Галетт", то в "Элизе-Монмартр", и всюду их принимали с бурным восторгом.

Лотрек мог бесконечно наслаждаться круглым лицом Ла Гулю, ее розовой кожей, орлиным носом,  ее голубыми глазами с каким-то металлическим блеском, холодными, пронзительными, жестокими, гордой посадкой головы с высоким пучком светлых волос, тем, как она вскидывала ноги к потолку, вспенивая кружево своих нижних юбок, как она носилась в стремительном темпе, когда каждое ее движение было еще головокружительнее, чем предыдущее, как она бесстыдно выпячивала живот, вертела бедрами, всем своим существом подчиняясь сладострастному зову музыки. 

 Истая вакханка, одержимая демоном ритма, она бесновалась, не обращая никакого внимания на задыхавшихся от волнения мужчин, презирая их, а Валентин - длинная разболтанная кукла с неизменным цилиндром, надвинутым на лоб, с костлявым, мрачным рябым лицом, большими руками, длинными ногами, - слегка откинув назад свое прямое, негнущееся тело, сливался в танце со своей партнершей.

На них устремлены горячие взоры зрителей. Десять, двадцать, сто человек жадно следят за исступленной, завораживающей игрой стройных ног , разжигая страсти и тут же разочаровывая, снова разжигая их, доводя до предела и так - до последних аккордов музыки, которыми под гром аплодисментов заканчивается этот непристойный танец. Ла Гулю, самоуверенная, гордая, даже не поклонившись публике, исчезает, и ее провожают голодные глаза сотен мужчин.

 Неудачные роды  способствовали   ее закату. 

Ла Гулю накопила немало денег. В эпоху ее расцвета Оллер платил ей по договору 3750 франков в неделю. Часть этих денег она сберегла и  расставшись с "Мулен Руж" и кадрилью, открыла на ярмарке свой балаган. В костюме, шитом мишурой, напоминавшем восточный, в обществе пяти-шести танцовщиц, она исполняла танец живота, который весьма мягко именовала "египетским танцем" (но суть этого танца, как заметил один репортер, "была выражена достаточно ясно"). И вот Ла Гулю подумала, что для преуспевания ее предприятия неплохо было бы оформить балаган. Она вспомнила о Лотреке и  обратилась к нему с просьбой о помощи.

 "6 апреля 1895

Дорогой друг.
Я приду к тебе в понедельник 8 апреля, в два часа дня. Мой балаган будет на ярмарке Трон. Слева от входа у меня очень хорошее место, и я буду очень рада, если ты найдешь время что-нибудь написать для меня. Ты мне скажешь, где купить холст, и я сделаю это в тот же день.
Ла Гулю".

 Монументальная живопись всегда соблазняла Лотрека. Но где ею заняться? Было совершенно очевидно, что ему еще не скоро доверят стены какого-нибудь общественного здания. Некогда он расписал таверну Анселена в Виллье-сюр-Морен, а позже стены гостиной в доме на улице Амбуаз. Но ярмарочный балаган? А впрочем, почему бы не попробовать?

К тому же ему было приятно оказать услугу Ла Гулю, женщине, с которой так тесно связано его творчество, которую он столько писал и рисовал!

 С ярмарки Трон Ла Гулю переберется в Нейи.Там 16 июня вдоль авеню раскинет свои балаганы и палатки ежегодная ярмарка Нёнё, модная среди представителей высшего света, который таким образом, не слишком затрудняя себя, тешился иллюзией, что общается с народом. На ней необходимо побывать. "Самые красивые кошечки" и "самые изысканные гуляки" флиртовали там, стреляли в тирах в маленьких розовых поросят, лакомились сластями по восемнадцать су за килограмм, которые казались им такими же восхитительными, как если бы они были куплены у лучшего кондитера.

 Лотрек пообещал Ла Гулю к ярмарке оформить балаган: он сделает два больших квадратных холста - примерно три метра на три; на одном напишет Ла Гулю, какой она была некогда, танцующей в "Мулен Руж" с Валентином Бескостным, а на другом - нынешнюю Ла Гулю, восточную женщину, вскидывающую ножку перед толпой зевак, среди которых, кроме самого художника, можно узнать Тапье, Гибера, Сеско, Джейн Авриль и Фенеона.

Вскоре Лотрек закончил свои холсты для балагана. Когда ярмарка в Нейи открылась, Ла Гулю уже выступала на фоне панно Лотрека, которые сразу же обратили на себя внимание.

 Эти два панно были прощальным подарком художника танцовщице, выражением его признательности ей.

Ла Гулю и Лотрек были тесно связаны с яркой, но короткой славой Монмартра, хотя и продолжавшего существовать, но жившего уже прошлым и лаврами, которые принесли ему неистовая кадриль, песенки Брюана и шуточки Сали. Все это кануло в вечность. 
Не было уже  тех  воплей : "Выше! Ла Гулю! Выше!", - которые некогда гремели в "Мулен Руж".

 Ла Гулю на эстраде балагана выделывала па своего "мавританского" танца. С тех пор как она дебютировала на Монмартре, прошло десять лет, почти день в день. Но сегодня снова художник приветствовал ее привычным жестом, подняв, словно ружье на караул, свою палку.

Вот они и опять встретились.
В последний раз.
Расставшись, они пошли каждый своей дорогой. Больше они уже не видели друг друга.

At the Moulin Rouge: La Goulue and Her Sister, 1892 

 Она   выступала в роли борца, укротительницы зверей, купив двух пантер, четырех старых и хилых львов, гиену и меланхоличного медведя.  Эти животные, хотя она кормила их плохо, сожрали все, что осталось от ее сбережений. Один из хищников во время ярмарки в Руане оторвал руку какому-то ребенку. Ла Гулю окончательно осталась не у дел. Дойдя до крайней степени нищеты, она вернулась на Монмартр и там, одетая в лохмотья, торговала у входа в ночные кабаки и у "Мулен Руж" цветами, конфетами, апельсинами. И пила. "Это жизнь моя плохая, - жаловалась она, - а сама я хорошая".

 Некоторое время работала горничной в одном из домов терпимости и наконец стала тряпичницей и нищенствовала в Сент-Уэне, парижском квартале, населенном беднотой. Она жила там в своем фургончике с собакой Риголо, последним и единственным ее утешением.

 От прошлой жизни у нее сохранился только кружевной лоскут, обрывок одной и ее пенящихся юбок, которым она "украсила серое от пыли окошечко". В январе 1929 г. она заболела, и ее отправили в больницу Ларибуазьер, где 30 января она умерла в возрасте около шестидесяти лет. Перед смертью она попросила позвать священника: "Отец, боженька простит меня? Я ведь Ла Гулю". В том же году оба панно, сделанные для нее Лотреком, были приобретены Люксембургским музеем.

Приурочив открытие кабаре к началу Всемирной выставки в Париже и завершению строительства Эйфелевой башни, Жозеф Оллер и его компаньон Шарль Зидлер пригласили парижан на открытие нового кабаре «Мулен Руж» на площади Бланш. Пытаясь расширить границы увеселительного района Монмартра, Оллер намеренно выбрал место для своего кабаре поодаль площади Пигаль и бульвара Рошешуар, где в то время процветало другое кабаре «Элизе-Монмартр». Название кабаре дала деревянная мельница с крыльями красного цвета, созданная декоратором Леоном-Адольфом Вилеттом. Красный цвет крыльев явно намекал на район красных фонарей.

Это место взрыва эмоций ,разбитых сердец и судеб, встреча вульгарного и возвышенного,красоты танца, соблазнения и раскрепощенности, красоты и разнузданности.

Но,как всегда,лучшее,.что может быть, чтобы судить объективно- просто увидеть действо своими глазами.Сегодня кабаре представляет ревю «Феерия», в котором задействованы лучшие танцоры, около 1000костюмов и роскошные декорации. «Феерия» признана наиболее удачной программой «Мулен Руж».

Так расписаны  стены  при входе.  

На гарсонах белые рубашки с розовым шарфиком.

Чем раньше вы прибудете за столик, тем лучшее место займете. Правда, зал не огромный, видимость отовсюду хорошая, и совсем плохих мест нет. До начала основного действа, пока зрители заполняют зал, на сцене играет оркестр, обыкновенно, джазово-попсово, и местная певица исполняет шансон.

Разливается из пузатых бутылок охлажденное шампанское, слышится звон бокалов и речь на всех языках мира. 

На сцене появляются нарядные танцовщицы .

К  сожалению,фотографировать нельзя.Фото  взяты  из рекламного проспекта.

 В танцах участвуют не только девушки, но  и атлетически сложенные, гибкие, стройные, молодые  мужчины.

 Представление в Мулен Руж это не череда сменяющих один другой танцев, а постановка по образу мюзикла, состоящего из отдельных шоу. У каждого номера – свой сюжет, костюмы, музыка, разное освещение и количество играющих лиц.

 Отражены все  «сколь-нибудь сексуально привлекательные»  эпохи.

Великолепные  декорации.На  их  фоне     предстает  сюжет  танца.Артисты не только танцуют, но и поют. 

Кажется, каждая  временная эпоха нашла свое отражение в номерах шоу. Тот самый Париж конца XIX века, шляпы-цилиндры и плащи-накидки.

 Вторая Мировая Война, победное шествие американских янки по Парижу… И девушки в летной форме, приветствующие победителей.

 Время колонизации дальних стран.Блистательная Индия и Бразилия, мужчины в шляпах и дамы в перьях и драгоценностях Разыгрывается сцена покорения джентльменами Запада женщин Востока. Все это на восточные мотивы, со сказочной подсветкой!

А вот и Нью-йоркский Бродвей, представленный номером под песню «New York, New York».

 Шесть прелестных мини-пони выводят   на подиум.Они перебирают  мелкими шашками рядом с нарядными дамами-жокеями. 

Но  без канкана не обходится, и он право же, представлен на самом высоком уровне!

 В юбках цвета французского флага танцовщицы выделывают почти  акробатические номера.. Попробуйте крутить сальто или садиться на шпагат в таком костюме! Мастерство актеров завораживает

 В финале шоу завершающий выход нескольких десятков девушек в ярко-розовом оперении.

Музыка и свет делают их появление  феерическим: зал аплодирует стоя!