Мечты Сергея Анатольевича

Однажды Сергей Анатольевич купил сооб. Так и сказал:
  - Хочу, - говорит, - сооб купить. Была у меня, понимаете ли, такая мечта в детстве.
  И купил. Не то чтобы большой сооб. Обыкновенный местный Славянокультурск, сотни эдак на 3 с хвостиком душ.
  Тут же, еще до приезда самого Сергея Анатольевича, модер-узбек П собрал всех в статье и объявил, что сооб куплен уважаемым господином Сергеем Анатольевичем и сам он скоро будет здесь.
  Не то чтобы тут же поднялся большой шум среди народа, вернее даже сказать, шума никакого не было вовсе. Жители сооба отличались разумным и благонравным поведением и ничего такого себе никогда не позволяли. Однако все ж определенного толка разговорчики потянулись.
  В большинстве своем сообщане восприняли новость благостно, хотя и не без некоторой настороженности, не носившей, впрочем, определенного характера. Больше прочих недовольство свое высказывал бывший модер, поскольку первым в сообе тихо и незаметно появился модер Сергея Анатольевича.
  - Все изменится, изменится непременно и к лучшему, - восторженно восклицала дама-шахматистка в трауре, - уж я в это всей душой верю! 
- А до добра такое положение довести никак не может, - говорил бывший сообовский модер, при словах этих его монокль грозно блистал, а старый сюртук опасно потрескивал на спине, - потому Сергей Анатольевич дворянскаго сословия, и ничего положительного ждать от него вовсе не следует.

  - Ну ты, братец, вовсе загнул, - благодушно басил ему в ухо конюшенный узбек, потеряв место, модер перестал казаться опасным, и узбек с особой основательной приятностью позволял себе это обращение «братец», - не для кого-нибудь купил – для себя. Понимать надо!
  - А все ж таки как же это может быть, чтобы сообы продавали? – несмело отвечал модер, хотя его монокль едва не выскочил из глаза, когда его «братец» назвали, - Этак сегодня сообы продают, а завтра что ж? 
  - А я говорю, - веско и значительно отвечал пожилой человек, - ничего такого не будет. Это я знаю наверняка. Сергей Анатольевич большой человек, известный. И никак от него не следует ожидать то, чего все вы ожидаете. Это я вам говорю.
  - Но позвольте, - возражал странный молодой человек в заморском клетчатом костюме, - на чем все-таки основана Ваша уверенность. Следует же вспомнить хотя бы о…
  - Это никак не возможно, молодой человек, и Вам это следует понимать, - весомо перебивал пожилой человек, наставительно воздевая палец, - Это точно совершенно и так оно и будет.
  - Но Вы хотя бы послушайте, - с душевной какой-то настойчивостью пытался высказаться молодой человек, но неминуемо бывал вновь перебиваем.
  - А Вас и слушать-то нечего, молодой человек, - с непререкаемым авторитетом возражал пожилой человек, - и говорить Вам не след. По той причине, что Вы молодой еще и Вам только самому слушать и дозволительно. А я говорю…
  В целом в разговорах возобладала умеренность и осторожность, и сообщане согласились друг с другом, что надлежит внимательно и с должным почтением отнестись к грядущим и уже свершившимся событиям. Только одетый по-иностранному молодой человек не согласился со всеми и покинул статью. Затем он продал все свое движимое и недвижимое имущество, зарыл его в саду своей тетки, проживающей П-ском сообе, и в дальнейших событиях принимал участие только наблюдательное.
  Модер-узбек сообский слыл человеком интеллигентным, хотя по слухам и происходил из старого аристократического рода, и был осторожным и предупредительным, потому позволил мнению общества возникнуть и устояться, только после чего и приступил к изложению главных вопросов. А вопросы надлежало разобрать наиобширнейшие. 
  В первую очередь необходимо было рассмотреть множество всего, связанного с генеральной встречей самого Сергея Анатольевича. Не смотря на то, что окружение Сергея Анатольевича любезнейше предоставило сообу программу торжества, с предписаниями и наставлениями и даже чертежами полотнищ с хвалебными текстами, кои следовало натянуть поперек статей, оставалось множество наиважнейших моментов требующих незамедлительного решения, как то:
  Во время торжественного шествия по сообу к Сергею Анатольевичу должны были выйти вдова и молодая мать с младенцем. Сообщане сразу поняли всю важность события и непременно согласились, что и вдова, и мать должны быть видными, представительными, поскольку и в их лице Сергей Анатольевич будет иметь знакомство с сообом и составлять о нем впечатление. Сложнее оказалось с подбором конкретных персоналий. С большими спорами отвергали одну за другой вдов, одних по несерьезности, других по непочтенности возраста, третьих за излишнюю дряблость обращения. Почти так же тяжело дело обстояло и с матерью с младенцем. Однако все же постановили вдовой жену американского эммигранта за представительность и учтивость обращения и особые заслуги перед сообской общественностью, а молодой матерью любовницу модера, с тем, чтобы младенца ей дала жена каретника-автобусника, которая пользовалась особой благосклонностью горожан за то, что имела по слухам уже девятерых мальчиков и пятерых девочек от шоферюг.
  Почти такое же внимание было уделено вопросу о намерении Сергея Анатольевича раздать милостыню в комментах главной сообской статьи. Постановили нищим так же постараться быть сколь возможно представительными, обрядиться в лучшее платье, натереться кельнскими водами и прочим парфюмом, все-таки и в них, некоторым образом будет явлено лицо сооба.
  Не менее важным было рассмотрение следующего пункта программы: торжественному въезду кресла Сергея Анатольевича. Здесь самым важным было определить, кто зачтет поздравительно-приветственное слово. Целый ряд почтенных и видных жителей сооба непредусмотрительно отказался от предложенной чести, однако модер-узбек в который раз проявил дальновидность и проницательность, свойственную занимаемой должности, и предложил соломоново решение, пришедшееся всем по вкусу, выдвинув бывшего сообовского флудера.
  Затем был поставлен вопрос и распределены обязанности по организации Великого Карнавала, предпринимаемого во исполнение давней мечты Сергея Анатольевича о том, чтобы был карнавал и сооб счастья и свободы. К карнавалу предписывалось наличие множества счастливых и веселых молодых людей, и собрание постановило выписать всем, кто сколько сможет, молодых родственников, знакомых и клонов и поселить их у себя на время проведения торжеств. 
  Тут же учредили сбор средств на проведение торжеств. Сообщане отдавали деньги охотно, приговаривая, что за благое дело воздастся сторицей.
  И заключительным вопросом разобрали заговор, который необходимо должен по предписанию окружения Сергея Анатольевича быть в сообе, с тем, чтобы во исполнение давней своей мечты он мог обнаружить его и раскрыть. Заговор, естественно должен быть направлен против КПСС, и возглавляться модером, который и должен был разработать все детали и лично посвятить в них Сергея Анатольевича. Заговорщиками постановили быть всех самых выдающихся и уважаемых персон сооба ввиду очевидности важности и почетности задачи. 
  В итоге чего модер зачитал список назначенных заговорщиков, предписал им остаться для тайного заседания, а остальным разрешил разойтись.
  К приезду Сергея Анатольевича сооб готовился с истовой тщательностью и надлежащим старанием. 
 Статьи и заметки украшались флагами, лентами и цветами. Поперек статей натягивались предписанные полотнища, а на стены клеили также предписанные печатные листы бумаги с картинами и поздравлениями.
  Всякий сообщанин доставал и чистил лучшее свое платье, а дамы особенно раскупали ленты и кружева. И каждый же сообщанин готовил на всякий случай, что может ему при всяком случае сказать Сергей Анатольевич, если станется встретиться лично, и что он может ответить. Каждый волновался при этой мысли и покрывался испариной.
  Население сооба увеличилось в несколько раз, поскольку, готовясь к грядущим событиям, всякий сообщанин вызвал даже самых далеких клонов ввиду такого исключительного случая. 
  В статьях царило приподнятое и веселое состояние, и все улыбались друг другу и поздравляли при встрече.
  Это были лучшие и самые счастливые деньки сооба, однако с приближением начала торжеств люди стали все больше серьезные и солидные.
  Наконец день прибытия Сергея Анатольевича настал.

  На всем пути следования Сергея Анатольевича выстроились сообщане, их многозначительные дальние клоны и близкие знакомые.  Все были важные и солидные, готовые со всей серьезностью приветствовать высокого гостя.
  Поезд Сергея Анатольевича сообщан ошеломил. Он потрясал своей нарочитой скромностью и непритязательностью. Собственно, Сергей Анатольевич прибыл в обычном вполне салоне Инфинити. И это восхитило сообщан. Ах! Кричали они. Какая скромность! Какой тонкий такт!
  Сергей Анатольевич с Инфинити сошел, занял место в подведенном экипаже (лучшем, надо сказать, экипаже сооба), и благосклонно кивнул. Сообщане, собравшиеся на вокзальной площади, взорвались аплодисментами и ликованием. А Сергей Анатольевич, убедившись, что вся его немалая свита также уже расселась по экипажам и коляскам, поднял руку, утихомиривая ликование, и грузно приподнялся.
  - Миленький сооб, - учтиво проговорил он, благородно не повышая голоса, но притихшие горожане все услышали, с восторгами ловя его слова, - всегда, понимаете ли, мечтал о таком. И чтобы люди тоже… Однако, где же модер? 
  Тут же подле экипажа появился и модер. Он проговорил приветственные слова, почтительно поклонившись, но Сергей Анатольевич учтиво прервал его и пожаловал приглашением в экипаж. 
  - Премиленький у вас сооб, - повторил он, когда модер уселся, рассыпавшись в благодарностях, - всегда, понимаете ли, мечтал чтобы вот так приехать, а вот так ждут, и встречают. Да. С детства мечтал. Ну что же, пусть трогают.
  Торжественно и чинно экипаж и коляски тронулись с начальной статьи по главной. Серьезно и старательно сообщане кричали приветствия именно так, как оно и было предписано:
  - Да здравствует Его Императорское Величество товарищ Сергей Анатольевич!!!
  Украдкой взглянув, модер с изумлением обнаружил, что Сергей Анатольевич плачет. Умиленно тот размазывал по щекам благородной рукой слезы и прочувствованно бормотал:
  - Вот уж благодарствую… Всегда, понимаете ли, мечтал… С детства…
  Однако вскоре он совладал с собой и приказал остановить экипаж:
  - Что же это вы, однако! – строго проговорил он, привстав даже, - экое, право, чините бесчинство. Я же, понимаете ли, вовсе не ЕИВ и никак им не могу быть. Должно вам быть известно, что подобное чествование неимператорских персон это, однако, государственная измена… Товарищ я!! 
  Сообщане слушали в сосредоточенном почтении, ровно как это было предписано артикулом.   
  - Я, понимаете ли, - продолжал Сергей Анатольевич, - должен прибегнуть к карательной власти. Однако, право же, думаю не стоит лишних строгостей. Где тут тролль ваш? 
  Пред экипажем тут же обнаружился навытяжку тролль расправив форменные усы.
  - Вот какой почтенный! – умилился Сергей Анатольевич, - однако же, почтенный мой, возьмите двух-трех человек, не больше.

Все-таки мы должны поступить, как законом положено. Тут уж мечтай – не мечтай…
  Тролль кивнул, напыжился и исчез. Так же исчезли и трое-четверо сообщан. Собственно сказать, никто их с тех пор вроде и не видел. Хотя не везде и смотрели.
  Остальные сообщане преданно расчувствовались под влиянием такой милостивости Сергея Анатольевича и с пущим старанием закричали, что также было предписано:
  - Благодетель! Спасибо!!! Слава Сергею Анатольевичу! Ура! Виват!!!
  Тот вновь присел и, благодарно помахивая рукой, приказал трогаться. 
  И торжественный поезд продолжил шествие по переполненным народом с двух сторон статьям. 
  Однако абзаца через пол модер, учтиво поклонившись, приказал кучеру остановить.
  - А что же это, никак встали? – недоуменно вздернул брови Сергей Анатольевич продолжая помахивать рукой.
  - Точно так, - не без предупредительной торопливости проговорил модер - тут, значит, вдова пожалует. С благодарностью. 
  И он отмахнул в сторону рукой. Тут же из толпы выскочила жена каретно-автобусного мастера, разодетая со всем надлежащим усердием и чином:
  - Благодетель! Государь Вы мой, позвольте благодарить! – подскочила она к коляске и принялась ловить пальцы Сергея Анатольевича.
  Тот с подобающей неторопливостью повернул голову, нашел ее глазами и протянул руку.
  - Спасибо! – залила она пухлую кисть Сергея Анатольевича благодарственными слезами, - Ох и спасибо же Вам. Благодетель! Государь Вы наш.
  - Ну ладно, - кивнул Сергей Анатольевич, - Дайте ей фляжку и цифирики к имени.
  Тут же один из свитских его подскочил и выдал вдове фляжку. Поезд тронулся, а она запричитала больше того, расплакалась истовой благодарностью и ткнулась, едва не теряя чувств, в плечо мужа, каретно-автобусного мастера, одухотворенно измазав всю парадную жилетку. 
  Сообщане по обе стороны статьи пуще прежнего зашлись в криках и приветствиях. Старались.

  - Миленько, - проговорил Сергей Анатольевич модеру - премиленько. Всегда, понимаете ли, мечтал. Чтобы едешь вот так и… Очень, знаете ли, способствует…
  Модер почтительно кивал и трепетно ловил каждое слово.
  Еще где-то через четверть полосы вновь остановились. На этот раз безо всяких заминок из толпы выскочила румяная и щекастая любовница узбека-модера и, размахивая запеленатым сыном жены молочника, заголосила:
  - Благословите! Благословите государь наш!
  - А это у вас кто? – поинтересовался Сергей Анатольевич, чуть склонив голову к модеру.
  - А это, изволите видеть, - отвечал тот, - молодая мать с младенцем.
  - Недурственно, - покачал головой тот, разглядывая любовницу узбека-модера шахматистку, - и даже где-то премиленько. Дайте ей фляжку что ли. И трогайтесь. Очень хорошо. И мать и младенец. Ровно как я мечтал когда-то в детстве.
  Любовница узбека-модера истово сжала выданную фляжку, махнула младенца в руки жены молочника и вновь заголосила:
  -  Спасибо! Спасибо, благодетель!!!
  Сразу затем поезд свернул к главной статье сообовской для установленной раздачи милостыни и торжественного приветствовния.
  Надо сказать, что в сообе не обошлось без некоторого шума относительно мест на паперти. Сначала некоторые из наиболее сознательных и старательных сообщан возымели желание также предстать на паперти, в качестве нищих, чтобы своим заведомо благообразным и почтенным видом отстоять честь и лицо сооба Однако тут-то и началась некоторая возня. 
  Вскоре при этом выяснилось, что за места можно было бы попросту уплатить и тем легко разрешить неловкость. Однако количество желающих оказалось довольно высоко, цены довольно быстро взлетели, и часто добропорядочным горожанам приходилось буквально дома свои закладывать. 
  Заправляли торгом невесть откуда взявшиеся перед самым приездом Сергея Анатольевича ушлые молодые люди, необыкновенно коротко стриженные и в куцых сюртуках. Немалую хватку и сбережения обнаружили и сами нищие, всегда сидевшие на паперти. Мало того, что они смогли неоднократно выкупить места, но и с выгодой тут же их и продать. 
  Однако же к прибытию Сергея Анатольевича никакой суеты на паперти уже не было, а все было чинно, благородно и солидно. Люди сидели на ступенях в лучшем своем платье, облившиеся иностранным парфюмом и необыкновенно чистые.
  - А это у вас, надо понимать, нищие, - поинтересовался Сергей Анатольевич, - покидая экипаж и направляясь к Заглавию и улыбающемуся автору статьи на пороге.
  - Изволите видеть, да, - пояснил модер, - у нас, сооб, как сооб, как все прочие, и нищие, стало быть, есть.
  - Похвально, - покивал Сергей Анатольевич, понимаясь на паперть, - я, понимаете ли, всегда мечтал, прийти однажды вот так и раздать всем милостыни.  Что же, выдайте им, пожалуй, одну фляжку и плюсиги.
  С теми словами он отдался елею слов автора статьи и погрузился в темное чрево абзацев.
  -Ах, воскликнули в толпе, какое благородство, какая скромность и непритязательность!
  После посещения статьи и торжественного телопочитания Сергей Анатольевич вновь поблагодарил с паперти сообщан и сообщил:
  - Была у меня, понимаете ли, мечта в детстве, устроить дома в радикально новых стилях с необыкновенными удобствами и комфортабельностью. И только сейчас, прибыв в ваш славный сооб, понял, что наконец-то пора за это приняться. Право, хотелось бы отблагодарить вас за необыкновенное ваше гостеприимство.
  Сообщане взорвались буквально ликованием и едва не единогласно назвали место в сообе лучшим образом подходящее для новой затеи. Там, правда стояло уже несколько старых, старинных даже, домов в верном традициям духе, но разве может что-то быть столь же достойным сколь затеи самого Сергея Анатольевича? 
  Тот, осмотрев место, признал его пригодным и заверил, что жителям этих домов и многим другим за то, что сломают эти дома, дадут квартиры и комнаты в новых совершенно бесплатно. Да и тянуть нечего, завтра же, после торжественного въезда кресла Сергея Анатольевича можно и приступать к торжественному же слому старых домов участие в коем может принять всякий, изъявивший на то желание.
  После сразу отправились на центральный форум сооба, где модер зачитал Сергею Анатольевичу речь, а потом пригласил на торжественный ужин с наиболее видными представителями сооба. На что Сергей Анатольевич благосклонно и согласился.
  Со статей и заметок сообщане расходились довольные и почти озаренные неожиданно обретенным счастьем.
  На следующий день был назначен торжественный въезд кресла Сергея Анатольевича. 
  Каждый сообщанин исполнен был естественного торжественного волнения от осознания важности события и собственной роли. Но больше прочих волновался, конечно, бывший узбек, которому и предстояло читать поздравительную речь. Он уже не спал несколько ночей кряду. Волновался, непрерывно беседовал с женой своей и модером.
  Однако же въезд прошел вполне пристойно. Сообщане старательно срывали голос, выкрикивая приветствия. Не подвел и кучер, управляющий экипажем с креслом. 
  И, наконец, несмотря на сбивчивость и некоторую невнятность, речь бывшего узбека пришлась по вкусу Сергей Анатольевич и очевидно самому креслу.
  - Приятно, понимаете ли, приятно когда старому и верному твоему товарищу воздается за все труды его и преданность, - кивнул Сергей Анатольевич и пожаловал бывшему узбеку плюсиг.
  Затем весь сооб проследовал на торжественный слом старых домов, что занимали место мечты Сергея Анатольевича и, посредством участия всякого жителя, слом прошел очень даже быстро и даже весело. Сам Сергей Анатольевич нанес первый торжественный удар кувалдой по стене дома, который, по чести, мало что изменил. Собственно даже трещины не оставил. Но уж остальные сообщане постарались на славу. При том всякий исполнясь важности момента норовил взять на память хоть камень, хоть деревяшку. Иные даже умудрились принести домой и установить целые фрагменты стены.
  А затем Сергей Анатольевич объявил о начале Великого Карнавала Молодости, Свободы и Счастья:
  - Всегда, понимаете ли, мечтал, - объявил он, - жить или приехать в такой сооб. Где право же свобода и все… хотелось бы, чтобы все вокруг радовалось и жило, как хочется! 
  И сообщане принялись с истовым и похвальным прилежанием веселиться.
  Последующие события запомнились сообщанам смутно. Нельзя сказать, что не происходило ничего заметного. Напротив было много чего и на свой взгляд куда как уникального.
  Все те же ушлые молодые люди в коротких сюртуках и необычайно коротко стриженные учинили торговлю квартирами в тех домах, которые мечтал построить Сергей Анатольевич, и сообщане отдавали последние свои сбережения ради приобщения к мечте, но квартиры чудесным образом перепродавались вновь и вновь. Дома, впрочем, пока выстроены не были.
  Слова и изречения Сергея Анатольевича наполняли весь сооб и, казалось, сам воздух города дышал ими.
  Сам Сергей Анатольевич много ездил по сообу, встречался и говорил с сообщанами. Многих одаривал. Фляжкой и плюсигом.
  Поскольку быстро стало известно, что Сергей Анатольевич вроде как неженат, сообовские женщины, даже замужние за немалые деньги занимали места вдоль известного пути его следования. При том много покупали нового платья у великого множества понаехавших купцов, чтобы как-то выделиться из пестрой толпы. 
  Мужчины по большей части неженатые в свою очередь покупали возможность занять те места, где девицы могут обратить на них внимание. И тоже покупали всякое нарядное платье у купцов. 
В сообе стало тесно от гимназистов и студентов, которые вели себя непременно с чрезвычайной фривольностью, и даже часто позволяли себе всякие непотребства. Они шумели, много всякого бросали мусора, часто пили, временами спали прямо в статьях и в заметках. 
  Нельзя сказать, что сообщанам это не нравилось, все-таки хоть какое-то участие в исполнении мечты, пусть скромное и посильное наполняло их определенной толикой счастливости.
  В разгар Карнавала Сергей Анатольевич разоблачил обнаружившийся в городе заговор против КПСС. И призвал примерно покарать заговорщиков, модера и иже с ним. Однако, несмотря на его призыв о снисхождении и милосердии, заговорщиков больше никто никогда не видел. И все понимали, что сколь ни благостен один человек, все равно несовершенство системы сделает свое дело.
  Праздник все продолжался, но все понимали, что так не может быть вечно и сначала так же тихо, как и появился, исчез узбек Сергея Анатольевича. Следом за ним исчезли и приезжие купцы, и ушлые молодые люди. Администрация сооба после разоблачения заговора опустела, и потому никто особенно не узнал, что за сообом остался долг, на который можно было бы купить три сооба  и даже целый сайт.
  Потом пропал и сам Сергей Анатольевич, хотя в сообе еще некоторое время был слышен его голос благодушно сообщающий о чем-то непонятном, о каких-то неясных, но от того не менее прекрасных, мечтах.

По мотивам рассказа Фомина Е.С.

Хотите верьте, хотите нет!