Перспективы древнерусского языка на ближайшие 1000 лет

Перевод со шведского

/Газета о языке - «единственная в своем роде»/

Апрель 2009

В российском Новгороде спрятаны лингвистические сокровища невероятной ценности. Тысячи фрагментов берестяных грамот рассказывают о языке и жизни людей 800-летней давности.

Онфиму шесть, может семь лет. Он старается научиться писать. А, Б…., э-э-э, что там дальше? Трудно сконцентрироваться. Мальчик размечтался. Хорошо бы война – вот пойду в поход, буду сражаться и стану героем! Он пишет буквы и доходит до К. Всё. Больше не получается. Онфим рисует самого себя, как он вскакивает на коня и вонзает копье в горло врага. И по окончанию работы около всадника ставит собственный автограф.

Может быть, маленький школьник со временем стал великим воином, но в историю он вошел благодаря поединку с алфавитом. Сегодня в Государственном Историческом музее Москвы выставлены пятнадцать работ, сделанных рукой Онфима восемьсот лет назад.

Изображения чудовищ и захватывающих батальных сцен перемежаются со старательно выписанными буквами. То тут, то там видны человечки с растопыренными пальцами. Похоже, художник не в ладах с математикой. На рисунках каждый раз разное количество пальцев. А еще в качестве упражнения его заставляли переписывать непонятные юридические документы об отчуждении имущества. Выходит не зря к своему письменному заданию он приписал «Господи, помоги рабу твоему Онфиму».

Вместо бумаги и ручки он использовал куски березовой коры – бересту и что-то вроде шила. Такая техника письма сохранялась в родном городе Онфима, в Новгороде, вплоть до XV века. Город расположен в 180 километрах к югу от нынешнего Санкт-Петербурга. Послания, написанные на бересте, отправлялись сотням и сотням адресатам. Когда сообщения прочитывались, их рвали, сжигали в печи или выбрасывали. Многие из них сохранились, и под городом до сих пор лежат свернутые в трубочку письма, словно запечатанные в бутылки и отправленные на волю волн. Они доплывают до нас из Средневековья и ждут своего читателя. К настоящему времени археологи выкопали в Новгороде 973 берестяные грамоты и по их расчетам в земле остается еще 20 000.*

Элизабет Лёфстранд, доцент и исследователь Славянского Института при Стокгольмском университете заявляет:

― Удивительно, как много новгородцев в средние века умели писать и читать. Никогда в последующие эпохи чтение и письмо в Новгороде не были настолько развиты, за исключением, разумеется, последних 90 лет.

По берестяной грамоте конца XIV века можно понять, насколько привычным и обыденным делом была грамотность. Мужчина указывает жене, что делать на огороде. Что надо купить масла, а детям – новую одежду; не забыть ухаживать за лошадьми. И как бы мимоходом напоминает ― следует отправить детей учиться читать и писать.

По мнению Элизабет Лёфстранд, была настоятельная потребность в знаниях. Новгород отличался от других городов российского государства своей самостоятельной позицией и торговыми контактами с Западом. Торговля и международные связи шли рука об руку. Грамотности благоприятствовало то, что землевладельцы селились вдали от своих угодий. Они жили в центре города и отправляли хозяйственные указания слугам, работающим непосредственно в деревне.

Тем не менее, находят также берестяные грамоты, которые далеки от административных и деловых вопросов. Это любовные письма, рецепты пирогов, заклинания и заказы икон, написанные как мужчинами, так и женщинами. Такие письма вряд ли предназначались для потомков, в противном случае их бы написали на пергаменте. Когда читаешь некоторые берестяные грамоты, кажется, что подглядываешь за чужой перепиской в электронной почте:

Я посылала тебе письмо трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала к тебе? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под [людских] глаз и примчался/ .. ./? Отпиши же мне про /.. ./ Буде даже я тебя по своему неразумию задела, если ты начнешь надо мною насмехаться, то судит тебя Бог и моя худость.

Возможно, автор письма ― женщина. Элизабет Лёфстранд предполагает, что среди женщин учились в первую очередь представительницы зажиточных классов, например, чтобы переписываться с мужьями, находящимися в отъезде. Люди конечно пользовались и услугами профессиональных писарей, а такие были, но к ним не обращались, когда дело касалось достаточно щекотливых и интимных вопросов. Можно проникнуться состоянием автора, явно ощущается женское волнение. Некоторые слова писались с ошибками или опускались для того, чтобы скрыть сокровенное от посторонних. В руки ученых попало большое средневековых канцелярских принадлежностей – писа̀л, находки которых свидетельствуют о том, что умели писать действительно многие.

Письмо расстроенной женщины очень длинное, но всё равно, ей было недостаточно места на маленьком кусочке бересты. Много времени требовалось, чтобы нацарапывать текст, было сложно выводить скругленные знаки - поэтому все буквы получались угловатыми, без каких-либо завитушек, как в смысле внешнего вида, так и чисто стилистически. Писали самое важное, примерно как в современных СМС-ках:

От Бориса к Настасье. Как придет эта грамота, пришли мне человека на жеребце, потому что у меня здесь дел много. Да пришли рубашку — рубашку забыл.

Скорее всего это записку написали в XIV веке. Мы собираемся ехать в Новгород и когда пакуем вещи, запикало новое СМС-сообщение в мобильнике: «Привет! Вы можете привезти с собой тот чай, который мы пили прошлым летом? Он очень понравился Арине. Костя.» В отличие от рубашки Бориса, чай для Арины не надо отправлять вместе с посланием.

Через несколько часов после того, как пришла СМС-ка, мы сидели в автобусе, который уже вез нас из Петербурга в Новгород. За окном проносилась покрытая туманом унылая местность из заболоченных лугов и молодого березняка. Новгород, построенный на болотистых грунтах, подобно Атлантиде, наполовину скрылся под землю. Цоколи зданий, тротуары, берестяные грамоты и изделия из древесины веками уминались, консервируясь в слабокислой почве, после чего поверх них возводились новые строения.

В течение периода с X по XV вв. каждые 20 лет люди укладывали новые деревянные мостовые поверх старых. Древние деревянные мостовые в разрезе похожи на очень аккуратно уложенные штабеля досок и с их помощью археологи могут чрезвычайно точно датировать свои находки. Здесь сохранился без изменений культурный слой толщиной 7 метров, который представляет собой несомненно огромную историческую ценность. В текущем году, в преддверии 1050-летнего юбилея города, археологам удалось полностью взять под контроль наблюдение за всеми дорожными работами и котлованами на новостройках.

Во время этих наблюдений ученые были вознаграждены находкой, ставшей самой интересной начиная с 2008 г. – при прокладке нового водопровода на улице Михайлова обнаружили длинное письмо, состоящее из двух частей.

Везде наводят чистоту, проводится тщательная уборка города. Памятник Ленину стоит на своем обычном месте, однако видна только его макушка, всё остальное загораживают кучи щебня и песка. Чтобы дойти до сувенирных лавок у новгородского Кремля, приходиться обходить экскаваторы и узбекских гастарбайтеров. В лавках бойко торгуют банными шапочками, шлепанцами, корзинами, карманными зеркальцами и досками с вырезанными на них церквями, а одна добрая дама с золотыми зубами размахивает сувенирной берестяной грамотой, которую можно повесить на стену. Для тех, кто хочет увидеть настоящие грамоты, нужно пройти в музей на территории Кремля.

Город кишит туристами, самые богатые из которых живут в гостинице «Береста Палас». К сожалению, Музей берестяных грамот закрыт на реставрацию. Мы отправляемся на улицу Великую, в родные места Онфима. На поверхности земли мало что напоминает о нем и его времени: клуб юных моряков, салон связи, магазин одежды из Скандинавии. Но чуть дальше, возле кафе «Пилот», на покрытом травой небольшом пятачке стоит скромный металлический монумент в память о революции, произошедшей в исторической лингвистике русского языка. Здесь в 1951 г. была найдена первая берестяная грамота.**

Поначалу ученые не восприняли находку всерьез. Ларс Стеенсланд, заслуженный профессор славянских языков, рассказывал, что сначала полагали, якобы авторы писем были необразованными, так как в текстах было слишком много ошибок. Грамматика выглядела не так, как должна была, некоторые слова оказались совершенно непонятными и, кроме того, буквы писали очень странным способом. Создавалось впечатление, что перед нами другой язык, конечно, родственный древнерусскому, но, всё-таки - совершенно иной.

В дальнейшем пришлось проглотить собственную гордость и признать, что прежние постулаты о жизни и языке Древней Руси не выдерживают никакой критики. Оказалось, что новгородцы писали без ошибок и их грамотность не ставится под сомнение - дело в том, что берестяные грамоты относились к более обиходному жанру по сравнению с источниками, которые были известны ранее. Одно дело рассказывать о родственных отношениях в летописи, но совсем другое – самому написать письмо члену своей семьи:

Поклон от Семена невестке моей. Если, может быть, ты не помнишь, то [имей в виду:] у тебя солод был. Солод ржаной в подклете. Ты возьми пригоршню, а муки сколько нужно, и испеки пирога в меру. А мясо на сеннике. А что касается того, чтобы дать рубль Игнату, то ты дай.

В этом письме Семен пользуется языком, вероятно, очень близким тому диалекту, на котором разговаривали в Новгороде в конце XIV века. То есть, если ему было нужно, он бы использовал более официальный стиль. По мнению Ларса Стеенсланда, в ту эпоху в Новгороде имели хождение одновременно три письменных языка. Для обиходно-бытовых целей использовалось наречие, близкое к местному диалекту простонародья. В более знатных слоях предпочитали «приглаженный» древнерусский, который уже отдалялся от диалекта. Кроме того, был еще один письменный язык. Он имел межрегиональное значение и применялся для церковных текстов – это церковнославянский, уходящий корнями в южнославянский диалект.

Указанные языки изучались исследователями, прежде считавшими, что приглаженный древнерусский был языком, на котором разговаривали в эпоху Средневековья в большинстве областей современной России, Белоруссии и Украины. Благодаря берестяным грамотам стало понятно, что это не так, но Ларс Стеенсланд считает, что надо быть осторожным и не делать из новгородских находок далеко идущих выводов. Они являются богатым источником знаний о диалекте соответствующей местности, но какая ситуация была в других районах - сказать затруднительно, поскольку в других областях найдено не очень много грамот.

В Швеции обнаружили всего несколько берестяных грамот, может быть по той причине, что наши города были недостаточно заболоченными. Однако, согласно Исторической Хронике Олауса Магнуса о скандинавских народах, составленной в нач.1555г., технология нацарапывания сообщений на березовой коре пользовалась популярностью и у нас: «…для письма охотней пользуются берестой, чем материалом, который не повреждается и не портится от дождя или снега…».

Именно болота превратили Новгород в лингвистическую сокровищницу. Вместо того чтобы проклинать бескрайние лужи на тротуарах, мы с благодарностью вспоминаем градостроителей, у которых находились более важные дела, чем дренаж грунтовых вод. Сейчас, конечно, задним числом кажется странным, что люди построили город прямо на болоте, однако район реки Волхов имел стратегическое значение для контроля торговли между Скандинавией и Византией. История города началась, согласно летописям, с IX века, когда сюда был призван на княжение скандинав Рюрик. Так постепенно сформировался город Новгород, «Новый город», ставший известным в Скандинавских странах как Хольмгард.

Детинец Рюрика не сохранился. Единственное поблизости, что хоть как-то напоминает о нем ― это ресторан в деревенском стиле под названием «Хольмгард». Больше в городе осталось не так много следов пребывания скандинавов. Тем не менее, в грамотах упоминаются скандинавские имена типа Свен и Стен. Странно, если было бы иначе, поскольку в эпоху берестяных грамот торговые контакты со Скандинавией были оживленными. У жителей Готланда здесь было и собственное купеческое подворье «Гютагорд», и церковь, заложенная в честь Св. Олофа. Можно предполагать, что они также вели корреспонденцию, которая писалась на бересте, однако пока ни одного письма не обнаружено.

На том месте, где был Гютагорд, сейчас стоит самая уродливая гостиница Новгорода. Но всё равно, район вокруг древней торговой площади смотрится сказочно красиво, окруженный лесом церквей, которые отражаются в реке. Во времена Онфима она кишела кораблями, возможно, вдохновившими его художественный талант. Эти изображения, а также тексты берестяных грамот доносят до нас запечатленные мгновения будней средневековья так, как это не могут сделать никакие другие археологические находки. Старые вещи обретают вместе с языком и собственное лицо, получая утраченную связь с окружающими событиями и лицами – так например, благодаря бересте стали известны имена художников, написавших фрески в храмах, а также хозяев усадеб.

Мы сохранили костину СМС-ку в архиве входящих сообщений. Оставили для будущих поколений: «Спасибо за чай. Надеюсь, удачно доберетесь домой. Костя.»

_____________

* Легко подсчитать, что все грамоты найдут не ранее чем через 1000 лет. (прим.пер.)

** Открытие сделано экспедицией А.В. Арциховского.(прим.пер.)