Дочь огненного полка

В современном, быстро меняющемся мире это время — целая эпоха. Но сколько бы лет ни прошло, подвиг ветеранов-ленинградцев останется образцом беспримерного мужества и стойкости.

К этой дате мы печатаем блокадный дневник студентки Нины Мартыновой, участницы Комсомольского полка противопожарной обороны Ленинграда. Нина тушила пожары, вытаскивала из-под завалов раненых, помогала обессиленным от голода. В том полку Нина Мартынова прослужила полгода. Когда открыли Дорогу жизни, Нине удалось чудом вырваться из осажденного города. Позже она рассказывала, как страшно было выезжать на лед Ладоги.

Одна машина из их колонны полностью ушла под лед, но другие и та, на которой ехала Нина, чудом проскочили.

До последнего времени из взвода «огненного полка», где служила Нина первые полгода блокады, в живых оставалось двое — еще Нина Гладкова в Санкт-Петербурге. Подружки-блокадницы до последних дней переписывались и даже навещали друг дружку.

В апреле 2013 года на 92-м году жизни Нина Алексеевна умерла… Буквально за несколько месяцев до смерти родственники Нины Алексеевны показали нам ее блокадные дневники. Так уникальный документ времен Великой Отечественной войны оказался в «Вечерке».

■ 8 сентября 1941 года

Сегодня впервые в новом учебном году мы слушали лекции. Вот уже два месяца и 16 дней идет война.

22 июня фашисты напали на нашу страну. 17 июля я впервые отправилась на фронт.

Правда, на трудовой: строили оборонительные сооружения. Вместо обещанных трех дней мы работали все четырнадцать. Наконец нас перевели в другую деревню.

С дороги нельзя было отступить ни на полшага. Брели цепочкой среди минных полей.

...Другие бригады, подобные нашей, меняли. Нас же бесконечно долго кормили обещаниями. Только на 26-й день нашей бесконечной вахты, 7 августа, совершенно неожиданно нас вызвали в город. Как же мы были счастливы, когда нам сказали, что возвращаемся в Ленинград!

■ 9 сентября 1941 года

Утром объявили тревогу, но ненадолго. Ходили смотреть последствия налета. Повсюду зияющие дыры.

В последнее время много читаю. Большое впечатление от книги Арчибальда Кронина «Цитадель». Это история врача каменноугольной компании, который стоит перед нравственной дилеммой, пытаясь привлечь богатую клиентуру и одновременно остаться в мире со своей совестью. Эта книга вдохновила меня на «подвиги», и я устроилась работать в госпиталь.

Вместе с нами в комнате живет Мици, очень хорошая девочка. Страшные ночи бомбежек мы переживаем вместе.

Тая уехала домой, в Алма-Ату, а мне не удалось. Постоянно думаю о маме.

■ 12 сентября 1941 года

Меня можно поздравить: я — боец Комсомольского полка противопожарной обороны Ленинграда. Проще говоря, «огненного полка», как все его называют. Пришлось перейти на полное казарменное положение. Никуда уходить нельзя, живем в подвале Василеостровского райсовета.

Много думаю о Володе… Где ты, мой преданный друг? (Владимир Нехаленко — одноклассник Нины Алексеевны, который был в нее влюблен.

Перед войной он поступил в летное училище в Белоруссии. Приезжал на каникулах к Нине Алексеевне в Ленинград, а та вместе с подругой Таей ездила к нему. Чувства развивались и крепли. Погиб в июне 41-го года в первом же воздушном бою. — Авт.) Как же быстро все переменилось! Теперь мы на положении военных в полном смысле этого слова. Забежали с подругами в фотоателье, запечатлелись на память. Отправила карточку домой. Кто знает, что с нами дальше-то будет.

■ 14 октября 1941 года

Столько всего произошло! Мы уже принимали участие в тушении трех пожаров.

Проклятье: ночи светлые-светлые, луна яркая и будто иронически посмеивается над нами — город как на ладони... Идем, вокруг стреляют зенитки, слышен зловещий гул фашистских стервятников. Мне теперь все это видеть и слышать почти не страшно.

■ 15 октября 1941 года

Я — связист, и вот сегодня целый день в разъездах. Ездила в радиокомитет. Как все изменилось на Невском — сколько разрушений! Как хочется в театр, в кино — ощутить нормальную жизнь! Но куда там…

■ 16 октября 1941 года

Вечером — удар: ухудшились дела на Западном фронте, немцы, как бешеные псы, рвутся к Москве.

■ 24 октября 1941 года

Университет хочет нас отозвать, но вряд ли получится: пока война, нас не отпустят. Конечно, хотелось бы пожить гражданской жизнью, но пугает голод... Люди умирают прямо на улице. Кроме

еды, мечтаю о пище духовной. Надеюсь 26-го вырваться в филармонию.

■ 26 октября 1941 года

Ура, я посетила филармонию! Исполняли Чайковского. Словами не передать, что я чувствовала, когда входила в зал… Два месяца не слушала живой музыки — оголодала совсем.

■ 5 ноября 1941 года

Наблюдали, как наш ночной ястреб сбил немецкого стервятника. Мы с Эрной и Качановым стояли на углу Большого проспекта и 9-й линии.

Я на всю улицу закричала: «Ура!» — и расцеловала Эрну.

■ 7 ноября 1941 года

Вот и праздник. В подарок получили шоколад. Вчера в Москве на Красной площади был парад. Выступал Сталин. Я слышала лишь кусочек его выступления. Он говорил ровно, спокойно.

Это вселяет уверенность. Со сталинской прямотой была рассказана суровая правда о войне, но уверенность в Победе звучала в каждой фразе.

■ 21 ноября 1941 года

Ой, как я давно не писала! Сколько пережито за эти дни! Как-то мы шли в столовую, и буквально метрах в тридцати-сорока от нас разорвался снаряд. Никто не пострадал. Видно, судьба дарит нам жизнь.

■ 27 ноября 1941 года

Сигнал «тревога» звучит теперь сутками. Обычно с 12 до 18, а сегодня с пятиминутными перерывами все время. А как изменились люди в нашем взводе...

Мы с Бэллой рассуждали на эту тему. Некоторые юлят перед официантами, льстят им, дружат с теми, кто может дать им лишнюю порцию еды в столовой. Но это ж противно…

■ 16 декабря 1941 года

Неожиданно повернулось колесо моей жизни: я собираюсь ехать домой! У меня в портфеле командировочное удостоверение.

Андрей Кондратьевич, директор крупного завода и родственник моей хорошей подруги Таи , устроил для меня это счастье. С сегодняшнего дня я больше не студентка ЛГУ — отчислилась из-за эвакуации. Что я почувствовала? Пустоту и какуют ощемящую боль...

■ 4 января 1942 года

Уже четвертый день мы живем в Новом году. 1942-й! Встречали долгожданный праздник в необычных условиях: в осажденном городе совершенно не было света.

В 12 ночи собрались в комнате Бэллы: Мицки, Нина, Бэлла и я. Выпили поллитровку вина, закусили кусочком хлеба с солью и заели дурандовой конфетой.

■ 18 января 1942 года

Пишу в нашем новом, холодном и дымном жилище. Только что звонила А. К., он сказал, что, вероятно, во вторник тронемся в путь. Мне уже не верится. Вчера первую ночь мы ночевали в новой комнате.

Живем теперь на 9-й линии, в доме № 17. Топить здесь почти бесполезно — печь дымит и не греет. Спим с Бэллкой, не раздеваясь, под двумя одеялами, нашими пальто, шалью — и все равно холодно. Меня растрогала забота Андрея Кондратьевича: он где-то достал для меня валенки и ушанку.

■ 30 января 1942 года

Я — в пути! Еду домой! 28 января я покинула Ленинград с его ужасами.

20 января, в день своего рождения, я пошла к А. К. и Л. Д. отметить свое двадцатилетие. Прихожу, а Л. Д. бросилась ко мне с подарком: мы уезжаем!

■ 24 февраля 1942 года

Вот уже целую неделю я живу дома. Моя мечта осуществилась: я осталась жива, увидела близких... В Алма-Ате нас встретил солнечный день. Но когда меня привезли к дому и я увидела маму, у меня сжалось сердце: это была тень от моей энергичной и красивой мамы. Наверное, это я была виновата в том, что она так изменилась. Я замерла на месте и смотрела на нее, а мама меня не видела — глядела куда-то вдаль. Тихо, тихо, чтобы не испугать ее, я позвала: «Мама!» Она с испугом вскочила, повернулась в мою сторону и увидела меня. Я бросилась к ней — боялась, что она упадет, ведь я так неожиданно появилась! Я была потрясена: они жили теперь в одной небольшой комнате. Оказалось, эту комнату дали отцу, а у мамы квартиру отобрали, как только она перестала быть директором школы. Родители ждали меня, надеялись, что я приеду. Сколько вкуснятины поставили на стол! Время шло в воспоминаниях о пережитом в Ленинграде.

Пришла и моя подруга Тая.

На другой день долго играла на пианино. Думала, что все забыла. Ан нет — я играла, как никогда в жизни. Перед глазами стояли мои дорогие, далекие, но близкие, родные боевые подруги, картины страшной военной жизни, которую мне не забыть никогда!..

ДОСЬЕ «ВМ»

Нина Алексеевна Мартынова родилась в 1922 году в Оренбурге. С детства Нина любила музыку, хотела стать актрисой, но потом поступила в Ленинградский университет на филологический факультет. Осенью 1941 года Нина стала бойцом Комсомольского полка противопожарной обороны Ленинграда, где прослужила полгода. Когда открыли «Дорогу жизни», ей удалось уехать домой в Алма-Ату.

В апреле 2013 года на 92-м году жизни Нина Алексеевна умерла.