Без царя в голове

 

Тем временем правильную историю для нас написали и высочайше утвердили. Получилась она (вы не будете удивляться?) именно такой, какой хотелось заказчику: именно с теми акцентами и теми интерпретациями, какие заказчику хотелось бы видеть. Рыжков вполне справедливо заметил, что такой курс не слишком откровенно, но тем не менее вполне явно навязывает систему ценностей, в которой государство (как аппарат управления обществом) доминирует над индивидом. Но главный недостаток принятой концепции не в ее государственнической заидеологизированности. И даже – не в искажениях новейшей истории России с традиционными восхвалениями текущего правителя. Главные ее пороки в другом.

Первый порок – существо жизни людей не видно и не видно желания авторов концепции это существо высветить. Энтузиазм сталинского времени и вместе с ним леденящий ужас сталинского времени. Отчаянная самоотдача в годы войны. Несмелая надежда оттепели. Безнадежность и удушливость застоя – «так жить нельзя». Неверие в перестройку в ее начале и судурожное желание сорвать коммунистическую петлю в конце. Это советский период. Но и жизнь России 19-го и 18-го веков в разное время была наполнена своим содержанием. Чем жила предреволюционная Россия? Подмороженная Россия Александра 3-го? Освобожденная Россия Александра Второго?

Вместо этого концепция традиционно сосредотачивается на совсем других вещах: макроэкономических оценках, войнах, изменениях во власти и в законодательстве. В результате, в искаженном виде предстают целые исторические эпохи. Например брежневская агония коммунистического периода становится периодом стабилизации и экономического процветания, а николаевская агония Российской империи – временем «политической стабилизации и социальных преобразований». Почему эти стабилизации прямо привели к гибели двух государств, тем, кто живет во время третьей за сто лет стабилизации, можно только догадываться.

Подзорная труба концепции явно направлена не на то.

Хуже того – на что из великого множества исторических фактов ее нужно направить, авторы концепции представляют себе крайне слабо. У них нет «царя в голове». Не в том смысле, конечно, что они не хотят угодить нашему царю – это-то как раз они очень хотят, а в том смысле, что у них отсутствует главная идея, задающая правильный ракурс исторического анализа. Но мало того – эта идея, боюсь для них, воспитанных в традиционных исторических школах, принципиально недоступна. Потому что это идея жизни отдельного человека – чем он живет, что любит и ненавидит, чего хочет, на что надеется – историки не научены задаваться такими вопросами. А именно эти вопросы позволяют проникнуть в ткань жизни ушедших времён, да и нашего сегодняшнего дня.

Второй порок концепции – за деревьями не виден лес.

В чем был смысл тех или иных исторических событий? Как соотносилось происходящее в России с происходящим в мире? Мировая история имеет свою логику, и русская история имеет свою логику. Русская история – часть мировой истории. Россия во все времена выполняла и выполняет сегодня определенную историческую работу. Все эти вопросы нуждаются в осмыслении. Без них история – просто мозаика казусов, часто любопытных, но для жизни бесполезных: какая разница, что было 20 лет (или 200 лет, или 2000 лет) назад – живем-то мы сегодня, а не 20 (200, 2000) лет назад. Учить историю нужно для того, чтобы понимать свой сегодняшний и предвидеть свой завтрашний день. А такое понимание и предвидение возможно только тогда, когда знание исторических фактов дополнено умением их осмыслять.

Что значил «советский эксперимент» для мира? Как соотносилась русская история 18-19-го веков с европейской? В чем был смысл церковного раскола 17-го века? Какое место рождающаяся Московия занимала в мире Орды? Чем была в мире 11-го века Византия? Каким был мир 9-го века, во время рождения России? Таких вопросов очень много – история вся состоит из подобных вопросов. Мы часто не готовы отвечать на эти вопросы, но мы обязаны их задавать, если не хотим, чтобы курс школьной истории был курсом воспитания преданности очередному царю.