Во что мы превратили историю

Что такое история? Прежде всего – коллекция фактов: «дней минувших анекдоты» («анекдотами» во времена Пушкина назывались не смешные выдуманные истории, а рассказы о реальных исторических событиях). Источники, снабжающую историю фактами, различны: от личных воспоминаний о недавних событиях, до текстов, написанных современниками, и старинных вещей, сумевших дойти до нашего времени.

Вот с этими фактами, казалось бы, и должны были бы знакомить учителя истории своих учеников. Но это – в идеале. В реальности, естественно, любой сообщаемый ученику факт сообщается в определенной интерпретации – что данный факт означает. А уж сама эта интерпретация заставляет учителя одни факты сообщать, а другие замалчивать. И в результате представления об истории у ученика формируются, мягко говоря, деформированными.

Такие искажения неизбежны. Во всяком случае – на практике: неискаженно истории не учил никто и нигде. Но искажение искажению – рознь. Тенденциозность бывает бОльшей и меньшей. История, которой учили в советской школе, была очень тенденциозной. Так сильно, что казалось больше некуда. Оказалось, очень даже есть «куда». Сегодня факты не просто замалчивают. Не просто калечат интерпретациями, порой много более дикими, чем это позволяли себе авторы истории КПСС. Сегодня факты просто придумывают, пишут уже не искаженные, а несуществующие истории. И всё это творится под знаменами «свободы слова», «права на личное мнение», «разнообразие точек зрения» и т.д..  

Терпеть такое положение невозможно, так как оно лишает общество знания своей реальной истории, а значит – и понимания себя, и видения своей исторической перспективы. С таким отношением к истории мы сами себя ослепляем. Но тут возникает резонный вопрос – а что этому историческому беспределу можно противопоставить?

Единый учебник? Не сработает. Единый учебник в том виде, как его пишут сегодня, просто утвердит интерпретацию, выгодную правящей группе. Вылить на голову учащихся (а у нас учащиеся – все, кто интересуются историей, то есть едва ли не весь народ) несколько противоположных интерпретаций – выбирай любую? Тоже нехорошо. Из этого разнообразия будет выбрана та, которая больше резонирует с доминирующим в обществе чувством.

Хочется гордиться – будет принята одна интерпретация. Хочется стыдиться – другая, противоположная.

Выход здесь только один – повышать культуру исторического мышления.

Культура эта формируется из нескольких слагаемых. Первое – требование, чтобы за любым выссказыванием «Было так» следовала бы ссылка на факты, подтверждающие, что «так» не выдумка рассказчика. Проще говоря, «было так» нужно четко отделить от «я думаю, что было так».

Второе слагаемое – запрет на рисование исторических картин одной краской – розовой или черной. Светлое и темное перемешано в любой истории, включая и русскую, а может быть, в русской истории такая черно-белость выражена особенно сильно.

Третье слагаемое – категорический запрет на использование сослагательного наклонения и фантазий на тему, что было БЫ, если БЫ.

Этот список можно было бы продолжить, но здесь возникает вопрос – а кто всем этим будет заниматься? Кто будет формировать культуру исторического мышления? В здоровом обществе этим должна заниматься профессиональная элита – лучшие, самые знающие историки. Просвещать общество – их работа. Но этот идеальный случай – определенно не наш. Наши историки вышли не из гоголевской шинели – из шинели Дзержинского: в советскую историческую элиту попадали только очень умелые фальсификаторы. Впрочем, справедливости ради, надо заметить, что и в досоветской России история была весьма тенденциозной, хотя, естественно, и тенденциозной по-другому.

Так что на отделение истории РАН у нас больших надежд быть не может. Но тогда – кто?

Кроме узкопрофессиональной элиты историков эту роль может принять на себя только другая элита – элита интеллектуальная, носители наиболее высокой культуры мышления, люди, умеющие думать.

Разрозненно такие люди уже активно участвуют в обсуждении исторических вопросов. Но их изолированные голоса часто плохо слышны в споре с малограмотными, но крикливыми или малограмотными, но влиятельными оппонентами.

Усилить же эти голоса может только объединение – организация общества ликвидации исторической безграмотности.