Родина или смерть

Наш штетелэ Бэлц никогда не был в стороне от международных событий, и на каждое более или менее значимое событие обязательно реагировал. Может быть, не так, как остальные города и государства, но молчанием отделывался редко. А точнее, никогда не отделывался молчанием. 

Вот и события на Кубе – оплоте социализма на американском континенте, которому советское правительство с его руководителем Н. С. Хрущёвым активно помогало не только оружием, но и продуктами, которых самим не хватало, не могли пройти мимо нашего штетелэ, не получив соответствующую критическую оценку. 

На самом деле время было тогда нелёгкое для всех. Не только для истекающей потом Кубы, но и для нас. Мы, пацаны, часами стояли в очереди за хлебом, который, едва только привозили, мгновенно расхватывался покупателями. Как сейчас помню, на одного человека отпускали по одному белому батону стоимостью 13 копеек и по одной буханке чёрного хлеба стоимостью 14 копеек. Ничего вкуснее этого хлеба только что из пекарни, который, естественно, не успевал зачерстветь, никто из нас не ел! По дороге домой каждый из нас, пацанов, не мог удержаться и не съесть полбатона. Родители за это не ругали – а что им оставалось?.. 

Так вот, на кубинские события мы, пацаны, отреагировали достаточно оригинально: создали импровизированный сводный оркестр из «музыкантов», проживающих на соседних улицах Ворошилова и Пушкина. Настоящих музыкальных инструментов у нас, конечно, не было, да и никто на них играть не мог, но мы прекрасно обходились кухонной утварью, которая всегда была под рукой, – крышками от кастрюль, ложками, большими медными тазами, бутылками… Выстроившись в ряд, как это делали парадные или похоронные оркестры, мы маршировали по улицам, громко оглашая окрестности переиначенной песней «Куба, любовь моя». А пели во всё горло мы следующее: 

Куба, верни наш хлеб, 
Куба, возьми свой сахар! 
Нам надоел бородатый Фидель, 
Куба, пошла ты на хер! 

Это было очень смелое пожелание, вряд ли совпадающее с мнением советского руководства, но нам оно очень нравилось, да и окружающие люди воспринимали его достаточно положительно. 

Кастро с Хрущевым на трибуне Мавзолея.

Фото: ТАСС 

Кубинские события настолько прочно вошли в наш обиход, что мы порой даже не понимали, о чём говорим, но то и дело упоминали этот остров на другом конце света. Даже моя любимая бабушка Мотл, однажды схватившая за руку вора, пытавшегося вытащить у неё кошелёк, громко кричала на всю улицу: 
- Руки прочь от Кубы! – И всем было понятно, о какой Кубе разговор… 

К чему я это вспомнил? Давно прошли времена Карибского кризиса, и мало кто помнит об Острове Свободы, который поистине можно назвать сегодня Островом Невезения, а уж в революцию верит ещё меньше людей, чем прежде. Однако Куба, какой была в шестидесятые годы, такой, вероятно, до сих пор и осталась. Только что пополнила ряды стран с наиболее реакционными и антинародными «коммунистическими» режимами. 

Один мой приятель, израильтянин, был некоторое время назад в командировке на Кубе и занимался там обучением местных инженеров. Для поступления на учёбу каждый из кандидатов обязан был заполнить соответствующую анкету, составленную местным руководством. В частности, в этой анкете были и такие курьёзные вопросы: 

1. Если бы у тебя было две квартиры, мог бы ты отдать одну из них родственникам или бедным? 
2. Если бы у тебя было две машины, мог бы ты отдать одну родственникам или бедным? 
3. Если бы у тебя было две курицы, мог бы ты отдать одну родственникам или бедным? 

Знакомый моего приятеля, кубинец, на первые два вопроса ответил положительно, а на третий - отрицательно. Когда мой приятель спросил, отчего он ответил так, а не иначе, то кубинец только вздохнул: 
- Домов и машин у меня нет и не предвидится, а вот куры есть, и их жалко отдавать… 

И это, увы, не анекдот, а сущая правда… Как до сих пор любят говорить на Кубе: 
- Patria o muerte! Родина или смерть…