Котляревский – наше что? Совсем не то, чему нас учат в школе

237 лет назад родился И. П. Котляревский – «выдающийся украинский писатель, первый классик новой украинской литературы. Один из самых выдающихся идеологов Просвещения в Украине», – читаем в энциклопедической «Хронології мовних подій в Україні». Эти определения жизни и творчества Котляревского знакомы нам с детства. Но, оказывается, каждое из них ставилось под сомнение на протяжении всего позапрошлого века. 

Начнем с того, что Котляревский никогда не называл себя писателем украинским, поскольку о национальности такой и не догадывался. Это признавал даже столп украинофильства Драгоманов: «Котляревский смотрел на язык украинский как на «малороссийское наречие», а на русский язык – как на «общий язык». 

И действительно, за самую «суперуспешную украинскую книгу до сих пор», каковой соросовские литературоведы называют "Энеиду", ее автора избирают почетным членом Харьковского, а затем и Петербургского товариществ любителей... российской словесности. 

Сам же Котляревский первое авторское издание поэмы, к тому времени уже знаменитой благодаря пиратским печатаниям, назвал “Виргилиева Энеида, на малороссийский язык переложенная И.Котляревским”. А следующее издание сопровождалось “Словарем малороссийских слов, содержащихся в Энеиде». 

Но был ли тот язык, которым Котляревский написал свою пародию, в полной мере языком малороссов? 

Обратимся к исследованию известного киевского историка А.Каревина, посвященного генезису украинского языка: «еще в 1861 г. П.А. Кулиш называл Котляревского выразителем «анти-народных образцов вкуса», осмеявшем в «Энеиде» украинскую народность, выставившем на показ «все, что только могли найти паны карикатурного, смешного и нелепого в худших образчиках простолюдина», а язык поэмы именовал «образцом кабачной украинской беседы». Также и Е.П.Гребенка писал, что народный язык представил «на суд публики г-н Котляревский в трактирно-бурлацких формах». А один, к сожалению, не названный по имени в научной литературе, украинофил в письме к украинскому поэту Я.Щеголеву даже заявил, что автор «Энеиды» «издевается над украинским говором и преимущественно подбирал вульгарные слова, наверное, на потеху великорусам и на радость армейским офицерам и писарям». 

Тем не менее, именно Котляревский был назван основоположником даже не малороссийской, а некой, не ведомой ему самому, «новой» украинской литературы. Понятие это ввел львовский литературовед Емельян Огоновский в конце XIX века, когда деятелям украинского движения, спонсируемым поляками и австрийцами, потребовалось доказать, что пропагандируемое ими «українське відродження» происходит не от поляков. С другой стороны требовалось доказать, что украинская литература и, соответственно, литературный язык имеют мало общего с общерусской традицией. 

Поначалу, именно язык «Энеиды», как «истинно украинский», был взят за основу разработки новояза. И напрасно предупреждал Костомаров, что язык «литературного курьеза» уж никак для этого не пригоден: «по господствующему тогда образу воззрений, речь мужика непременно должна смешить и, сообразно с таким взглядом, Котляревский выступил с пародией на «Энеиду» Вергилия». 

Но, поскольку народный бытовой язык был не в состоянии оперировать «высокими материями», столь необходимыми для подтверждения «европейскости украинской нации». Поэтому его пришлось срочно пополнять заимствованиями из языков европейских или попросту выдумывать новые слова. Одновременно, как «русизмы», выбрасывались слова, имеющие общерусские корни. 

Как известно, лидер этого движения Иван Франко проделал ту же операцию с языком своих собственных произведений, внеся (либо «благословив» внесение) около 10 тыс. правок. Пожавший бурю Огоновский пытался противодействовать этому и призывал Франко «чтобы это была действительно литература, а не политика». Но тот «хотел бы пожить в Вене, поучиться у людей поумнее Огоновского». 

Таким образом, язык пародий Котляревского сделал свое дело и был отброшен за ненадобностью. И не только Котляревского: «Во времена котляревщины, гулаковщины, артемовщины и т.п. украинская литература была лишь провинциальной литературой, дополнительной к русской, это была литература гопака, горилки, дьяка и кумы. Этого характера украинская литература не лишилась даже во времена Шевченко, Кулиша, Марка Вовчка и других», – провозгласил видный украинизатор 30-х Николай Скрыпник. 

«Здається, що мова Котляревського дуууже близька до сучасної укрмови», – заочно спорят с ним посетители УРА-информовского форума. 

Потому то и «здається», что его подопечные и предшественники Скрыпника кардинально заменили язык произведений Шевченко и Котляревского. 

Обратимся вновь к работе Каревина: «Мало кто знает, однако, что язык, на котором писал «батько Тарас», существенно отличается от нынешнего украинского. На пути к читателю многое из написанного Кобзарём оказалось «подправленным». 
Содержавшиеся в шевченковских рукописях слова «осень», «камень», «семья», «всего», «чернило», «явор», «царь», «Киев», «Польша» и другие при публикации заменялось на «осінь», «камінь», «сім'я», «всього», «чорнило», «явір», «цар», «Київ», «Польща» и т.д. Буква «с» в приставках заменялась на «з». И даже слово «кобзарь», которое Тарас Григорьевич писал с мягким знаком, как это принято в русском языке, украинофилы поменяли на «кобзар». 

Подвергалось «коррекции» и правописание.

Поэт не знал букв «ї», «є», тем более «г’», апострофов и использовал русский алфавит (с «ы», «э», «ъ»), который был для него родным. (Желающим удостоверится в этом можно порекомендовать обратиться хотя бы к пятитомному изданию «Творів» Шевченко (К.,1970-1971), где в качестве иллюстраций помещены фотокопии некоторых автографов Тараса Григорьевича). В 1860 году «батько Тарас» составил «Букварь южнорусский» для обучения детей грамоте на малорусском наречии. Алфавит в «Букваре» был русским без всяких отклонений и «реформ». Но если Т.Г.Шевченко считал возможным строить малорусскую грамоту на алфавите, общем с русским литературным языком, то «национально сознательные» деятели с ним согласиться не могли и переписывали сочинения поэта по-своему. 

Справедливости ради, надо сказать, что не все «исправители» творчества Тараса Григорьевича фальсифицировали его творения без всякого стыда. Некоторые из них испытывали нечто похожее на угрызения совести. «Вообще не знаю, не грех ли нам, что у нас «кобзар», «цар» и т.п., у Шевченко везде «рь» - писал видный активист украинского движения, издатель «Кобзаря» В.Н.Доманицкий другому крупному украинофильскому деятелю П.Я.Стебницкому. 

Последующие издатели произведений самого выдающегося из украинских поэтов сомнений уже не испытывали. «Серый кардинал» советской украинизации А.Н.Синявский давал совершенно конкретное указание: «Всё то в языке и правописании шевченковских произведений, что может быть выдержано, уоднообразнено в соответствии с современными литературными нормами без нарушения сущности шевченковского языка, в частности, без вреда для стихов и рифм, и нужно последовательно уоднообразить». (Далее следовали рекомендации насчёт «осени», «явора», «кобзаря», «шинкаря», «семьи» и т.д.). 

И сегодня подлинный Шевченко скрыт от абсолютного большинства читателей. (Произведения «великого Кобзаря» не исключение. Точно также фальсифицирован текст пьесы И.П.Котляревского «Наталка Полтавка». Как пояснял один из «национально сознательных» критиков, язык персонажей «Наталки Полтавки» «частично русифицирован». Поэтому «на помощь» автору пришли украинофилы. Слова «вечер», «виноват», «ей», «кровавым», «крылья», «одинаковый», «он», «они», «покорна», «равны», «старость» и многие другие «исправили» на «вечір», «винуватий», «ій», «кривавим», «крилля», однаковий», «він», «вони», «покірна», «рівні», «старість» и т.д.315 Таким образом, если вспомнить об уже упоминавшихся «исправлениях» творчества И.Я.Франко, И.С.Нечуя-Левицкого и др., можно сделать вывод о тотальной фальсификации произведений украинской литературы)». 

И действительно, поверим ли мы сегодня, что «классик украинской литературы» мог опубликовать свою «Пісню на Новий 1805 год...» в журнале «Пчола»? 

Теперь о «выдающемся просветителе». «Известна также деятельность выдающегося писателя в подпольном Товариществе малороссийском: он целенаправленно, смело пропагандировал в нем дух Мазепы, национальную культуру украинцев», – вдалбливают сегодняшним школьникам. Не объясняя, правда, как можно пропагандировать культуру украинцев, не ведая о существовании таковых. Что же значит – «смело пропагандировать в подполье», мы так и не узнаем, поскольку свидетельств подобной отважной пропаганды нет и не было. 

Не за эту ли деятельность Иван Петрович получил от «ненавистного режима» алмазный перстень, был произведен в чин майора и избран председателем малороссийского дворянского (а отнюдь не «шляхетского», как учат детей) собрания? Или бесстрашный подпольщик все это время кривил душой? 
А в 1810 году Котляревский еще был рекомендован на должность попечителя дома призрения сирот турецкой войны, где «заботился о том, что бы дети любили родной язык». Но что же это был за язык, если «царатом», единственная цель существования которого, как известно, полагала в удушении всего украинского, «за плодотворную деятельность на ниве просвещения и театра (Котляревский поставил «украиноязычные» “Наталку Полтавку” и “Москаль-чарівник”) он был назначен почетным воспитателем богоугодных заведений Полтавы. 

Так что с «видатним ідеологом просвіти» тоже не складывается. Не считать же выдающейся деятельность Котляревского на посту спикера полтавского филиала масонской ложи "Любовь к истине", состоявшего из городничего с супругой и дочерью, смотрителя вышеуказанного училища, судьи, почтмейстера, уездного лекаря, нескольких отставных чиновников, частного пристава и трех его подсиненных. 

Но есть ли тогда хоть толика правды в энциклопедической статье «КОТЛЯРЕВСЬКИЙ Іван Петрович»? Думается – есть. Это – определение «выдающийся». 

Только при жизни автора "Энеида" была издана 27 раз. Экземпляр "Энеиды" с дарственной надписью автора хранил Александр I. А без автографа – его менее удачливый оппонент Наполеон Бонапарт. 
И вместо того, чтобы носится с поддельной иконой «основоположника» того, что Иван Петрович не «основополагал», пламенным радетелям за отечественную культуру и книгопродукцию, прежде следовало бы проявить истинное уважение к великому поэту и опубликовать его в авторской редакции.