Христиане и золото инков.

Про печальную участь всех индейских государств, которые “открыли” испанские “золотоискатели”, высадившиеся в XV-XVI веках в разных концах Американского континента, всем прекрасно известно хотя бы из учебников истории, преподаваемой в школе. В этих учебниках речь также идет о несметных богатствах, которые алчные испанцы вывезли в Европу.

Когда в 1532 году испанские конкистадоры похитили императора инков Атауальпа, затребовав за него выкуп в виде золота и серебра, индейцы караванами свозили статуи, украшения, всевозможные сосуды и другие изделия из драгоценных металлов, причем в таких количествах, что после переплавки золото в виде слитков тоннами отправлялось в Испанию. Но откуда они его взяли? 

Знатные инки — правящая каста — отличались от простых смертных своей одеждой. Они носили роскош­ные цветные одеяния из тонкой шерсти, украшенные золотом и драгоценными камнями. У инков была особая прическа и тяжелые золотые серьги, оттягивавшие их уши почти до плеч. За это испанцы их впоследствии прозвали длинноухими.

За воровство, супружескую неверность, за оскорбле­ние правителя и святотатство по отношению к Солнцу, за проникновение в храмы к девам Солнца, за разруше­ние мостов, поджог зданий, перенесение межевых кам­ней, незаконный отвод воды с полей, за браконьерство грозило жестокое наказание, главным образом, смерт­ная казнь, не сопровождавшаяся какими-либо мучени­ями, — виновного вешали или сбрасывали в пропасть.

За менее тяжкие преступления приговаривали к более легкому наказанию — подвергали порке кнутом, застав­ляли носить на спине тяжелый камень, выносили пуб­личное порицание, но никого не наказывали конфиска­цией имущества. Лень тоже считалась преступлением, а пьяниц отправляли на работу в рудники.

Перуанские индейцы были хорошими мастерами по обра­ботке золота, серебра, меди, свинца и других металлов, но они, так же, как и ацтеки, не знали железа.

Руду добывали в шахтах, где работа велась только в теплые летние месяцы. Особенно важное значение имела добыча меди и олова, — сплавляя эти металлы, перуанцы получали бронзу.

Золотом и серебром украшали не только храмы, но и дворцы инки. Испанский историк Франсиско Лопес так описывает роскошное убранство дворца правителя Уайна Капака:

«В его доме вся посуда — столовая и кухонная — была из золота и серебра, а самая простая — из сплава серебра и меди, ради прочности. В переднем помещении стояли полые золотые статуи, казавшиеся огромными, и все звери, птицы, деревья и травы, какие только суще­ствуют на свете, и все рыбы, которые обитают в море или в водах его королевства, сделанные из золота в на­туральную величину. Были у него и канаты, сумки, сун­дуки и лохани из золота и серебра, груды золотых слит­ков... Наконец, у него были золотые изображения всех вещей, какие только можно встретить в его стране».

Завоевателям казалось, что золото и серебро здесь такие же обычные металлы, как железо и свинец в Ев­ропе, и к их удивлению в жизни перуанцев эти драго­ценные металлы не играли особой роли: золото не было здесь платежным средством, никто не получал возна­граждения в золоте, золото никого не манило и не тре­вожило, в Перу оно не обладало дьявольской властью.

Согласно верованиям перуанцев, умершие и после смерти продолжали заниматься своим делом, поэтому вместе с телом инки в гробницу клали и драгоценности.

В каждый праздник богу Солнца жертвовали очень много золота и серебра, и золотых дел мастера рабо­тали круглый год, украшая храм новыми изделиями и изготовляя различные сосуды, вазы и жаровни.

Все эти прекрасные произведения искусства были впо­следствии разграблены и уничтожены — Их разбили или переплавили ненасытные конкистадоры. Часть сокровищ была спрятана самими перуанцами, которые зарывали их либо бросали в озера и реки, чтобы они не попали в руки грабителей. Завоеватели разрушили и опусто­шили и сами храмы, используя камень для  строитель­ства  христианских церквей. (Кто сказал, что христиане милосердны?)

По решению военного совета, солдаты под командова­нием Франсиско Писарро высадились на берег и двину­лись вдоль океанского побережья на юг, а корабли на­правились следом за ними, держась на некотором рас­стоянии от берега.

При разделе добычи испанцы ссорились и мошенни­чали. Награбленные драгоценности сваливали в кучу, отде­ляли пятую часть королю, а остальные делили между офицерами и солдатами.

Испанцы вернулись с огромной добычей и пленными. Конкистадоры только диву давались при виде тяжелых золотых и серебряных сосудов, блюд, кубков, жаровен и других вещей, которыми пользовался инка и его вель­можи. Поразили их и четырнадцать огромных изумрудов. Золота было на восемьдесят тысяч песо, серебра — на семь тысяч марок (стоимость одной серебряной марки — 230 граммов золота). Привезенные сокровища прекрасно дополнили тот набор награбленных драгоценностей, кото­рыми уже владели испанцы. 

В самом городе конкистадоры обнаружили склады, за­битые до потолка тончайшими, прекрасно окрашенными шерстяными и хлопчатобумажными тканями. Каждый испанский солдат мог брать их столько, сколько хотелось, но запасы не уменьшались — тканями можно было нагру­зить несколько кораблей.

Грабители обшаривали жилые дома в Кахамарке, заби­рая все, что попадалось под руку. Они грабили тех, кого привели из летней резиденции инки. Богатая добыча досталась испанцам и в храмах. Но это только разжи­гало их жадность.

Взглянуть на плененного властелина-инки и белых чужестран­цев приходили тысячи людей из окрестных городов и селений. В их сознании не укладывалось, как может сын Солнца оказаться в плену, поэтому каждый испанец вызывал суеверный страх.

Августейший пленник с удивлением наблюдал, с какой жадностью смотрели на золото эти бородатые при­шельцы, как трясущимися руками ощупывали они каж­дый блестящий предмет.

И инка понял, что бог белых людей вовсе не Иисус Христос, пресвятая богородица или Сант-Яго, а сверкающий желтый металл, что захват­чики жаждут золота, что ради него они готовы растер­зать друг друга, что нет на свете ничего такого, чего бы они не променяли на золото. Но как можно терять рассу­док и превращаться в диких зверей из-за такой нестоя­щей вещи — инка понять не мог.

А что если в обмен на золото они вернут ему свободу? Писарро колебался, раздумывая об этом предложении. 

Через несколько недель Эрнандо Писарро достиг города Пачакамака. Здесь, кроме храма Солнца, был воздвигнут храм и в честь бога Пачакамака, творца вселенной. Сюда стекались паломники со всего Перу — так велика была его известность. Когда инки завоевали эту область, они нашли здесь множество жертвенников, посвященных Пачакамаку, и сочли за лучшее не запре­щать культ этого бога.

Конкистадоры соорудили в храме каменный крест и стали склонять индейцев к пере­ходу в христианство. Но не забывали они и о земных делах, стараясь собрать как можно больше золота. Од­нако жрецам, узнавшим об их замыслах, удалось зако­пать большую часть сокровищ, и разыскать их удалось лишь много лет спустя.

В конце концов Писарро решил приступить к дележу. Но как разделить художественные изделия великолеп­ной чеканки? И Писарро решает переплавить их в слитки, В печь бросают изображения ботов, жертвенные сосуды, блюда, кубки, чаши, вазы, подносы, подсвечники, светильники, браслеты, ожерелья, настенные украшения, стату­этки ягуаров, лам, горных орлов, попугаев, золотые ко­лосья на серебряных стеблях и т. д. Для завоевателей важен был только вес, а не художественная ценность изделий.

Когда переплавка была закончена, золотые и серебря­ные слитки взвесили и поставили на них королевское клеймо.  По утверждению американского исто­рика У. Фостера, за инку было уплачено 20 миллионов долларов — это самый большой выкуп, известный в ис­тории.

Отношения между индейцами и испанцами с каждым днем ухудшались. 

Подлое убийство вождя инки, запятнавшее позором испанских конкистадоров, нельзя объяснить личной мес­тью Писарро. Завоеватели хладнокровно взвесили все «за» и «против» и пошли на это преступление, чтобы захватить оставшуюся без правителя страну. Напрасно они убеждали своих современников, что инка заслу­живал смерти и вся страна будто бы радовалась его казни.

Убийство в Кахамарке было прологом к кровавой драме, в ходе которой погибло государство детей Солнца, а среди вождей конкистадоров начались распри из-за де­лежа добычи, и они один за другим умирали насильствен­ной смертью.

Писарро провозгласил себя аделантадо — наместни­ком Перу — и призвал испанцев селиться в городе, выде­ляя им дома и дворцы инки. Патер Вальверде, ставший епископом Куско, начал превращать языческие храмы в христианские церкви, а вместо монастыря дев Солнца основал католический монастырь.

С каждым новым ко­раблем в Перу, кроме солдат, прибывали священники и монахи.  На деле же испанское духовенство, так же, как и конкистадоры, грабило завое­ванную страну, уничтожало ее культуру, обычаи, ре­лигию.

Наступило 26 июня 1541 года — воскресенье, намечен­ное заговорщиками - против испанцев - для решительных действий. Собрав­шись  в доме Диего Альмагро, они ждали условленного часа.

Франсиско Писарро со своим сводным братом доном Мартинесом де Алькантарой, судьей Веласкесом и дру­гими знатными дворянами только что кончили обедать. Услышав крики, гости поспешили узнать, что происходит. Увидев ворвавшихся во дворец заговорщиков, большин­ство гостей через окна выпрыгнуло в сад, ища спасения в бегстве.

Писарро велел офицеру запереть дверь и вместе со своим сводным братом бросился за оружием, пытаясь натянуть доспехи. Заговорщики закололи офицера и ворвались в зал с криками: «Где маркиз? Смерть тиранам!»

Наконец Франсиско Писарро упал. Испанский историк Сарате писал: «Так они добились своей цели, завершив свое дело ударом шпаги в горло. Уже не в силах вымол­вить ни единого слова, маркиз начертал на полу крест, поцеловал его и испустил дух».

Лишь мно­го позже — в 1607 году — его прах был перенесен в Лимский собор и предан торжественному погребе­нию. 

Этот  воин завоевал огромную и богатую страну, но оставил ее разграбленной, опустошенной, за­литой потоками крови. Из-за него слово «испанец» стало навсегда ненавистным для коренного населения Южной Америки.

Эти и множество других изделий были выставлены в Музее им. Пушкина в Москве. Это остатки после внедрения христиан в Перу.