Рождественский базар вокруг елки в Кнессете

Как арабский депутат предложил поставить елку перед кнессетом и что из этого вышло

Прогрессивная израильская общественность крайне скандализирована отказом Юлия Эдельштейна поставить рождественскую елку у входа в Кнессет

. Эта же общественность подозревает спикера парламента в ханжестве, ретроградстве, а, быть может, и в предательстве интересов новых репатриантов, которым елочка душу греет, как «Советское игристое» на новогоднем застолье.

Если вдуматься, то весь этот громкий скандал, перекочевавший с газетных полос и телеэкранов в социальные сети, надуман с самого начала и не имеет ничего общего с толерантностью, гражданскими свободами и прочими умными словами, которыми принято обозначать демократические завоевания. И если он имеет какое-то отношение к национальным особенностям израильского человечества, так лишь в умении создавать проблемы на голом месте и рвать глотки, отстаивая свое право на единственно верное решение.

По сути дела, общеизраильский хоровод вокруг мифического дерева спровоцировали два обстоятельства.

Во-первых, личность автора инициативы. Елку возле кнессета, как известно, потребовал поставить Хана Суэйд – араб-христианин из партии ХАДАШ. Несмотря на женское имя, Хана – вполне состоявшийся мужчина, отец троих детей, доктор философии и бывший преподаватель Редингского университета в Великобритании. За три каденции в кнессете он ничем особо не запомнился. Разве что навязчивой идеей по обязательному изучению в еврейских школах палестинской прозы и поэзии.

Трудно сказать, почему депутата Суэйда озаботило отсутствие рождественской елки перед Кнессетом именно сейчас, на 65 году израильской государственности. Никаких публичных заявлений по этому поводу он не сделал. Высказывание же о том, что установка елки, якобы, призвана стать ответом на акты вандализма («таг мехир») в отношении христианских сооружений в Израиле, может вызвать разве что недоумение. За весь минувший год, если не изменяет память, был зарегистрирован единственный случай, когда на стенах храма бенедектинского аббатства Успения Богоматери на горе Сион появилась подстрекательская надпись. Коль на то пошло, то елку правильнее было бы установить в палестинской Мукате, у Меджлис аш-Шааба в Дамаске или парламента в Каире – уж там-то на стенах не пишут, а просто громят и сжигают христианские храмы.

Есть у меня догадка, для чего коммунисту Суэйду так срочно потребовалась елка у кнессета. Но догадки я оставлю при себе. Куда интереснее, что, обращаясь к спикеру Юлию Эдельштейну, автор елочной инициативы вспомнил о репатриантах из бывшего СССР. И не как «чуждых пришельцев» и «правых националистов», а как полноправных граждан, к тому же питающих особый сантимент к вечнозеленому дереву.

Это обращение к чувствам бывших советских граждан не случайно и заключает в себе второе обстоятельство, спровоцировавшее скандальную полемику.

Большинство репатриантов, хранящих в памяти самые светлые воспоминания о новогодних праздниках, с легкостью повелись на манипуляцию арабского депутата. И это было вполне предсказуемо. Спешно проведенные интернет-опросы показали, что чуть ли не 85% русскоязычных пользователей не имеют ничего против парламентской елки, а почти все 100% всей душой желают объявить 1 января нерабочим днем.

Разумеется, все мы ностальгируем по тому, нашему Новому году, который из детства. По запаху апельсинов, орехам в разноцветной фольге, блестящим шарам и ни с чем не сравнимому ожиданию чуда, которое являлось вместе с запахом елки. И чудо это было (а для многих и остается) совсем не похожим на то, каким оно представляется депутату Суэйде и его единоверцам. В нем не было сусальных ангелочков, встревоженных волхвов и роженицы из Вифлеема. Не было в нем ликования по поводу рождения особого младенца, пусть тот даже и был евреем. В нем был только праздник, не связанный ни с какими верованиями и религиозными причудами. Праздник, в котором елка была лишь красивым атрибутом, но не более того.  

И в этом, пожалуй, и заключается разница в отношении к елке между депутатом Суэйда и выходцами из бывшего СССР. Да, собственно, и объяснение, откуда взялся весь этот рождественский базар.

Чудо – оно интимного свойства. Никто не запрещает ставить елку в своих домах, перед домами и даже на улицах. Как никто не заставляет ставить ханукию возле входов в мечети, церкви или буддийские храмы. В той же Москве, к примеру, ханукию устанавливают в центре города, но никогда у здания Госдумы. И это, на мой взгляд, совершенно правильно.

Понятно, что от елки у Кнессета не наступит конец света. И характер государства тоже не изменится. От этого вообще ничего не изменится, в том числе и отношение мира к Израилю, а израильтян - к подобного рода провокационным инициативам. Так к чему же тогда вся эта затея?

Теологические споры о том, насколько елка противоречит постулатам иудаизма и почему евреям ее следует бояться, я оставлю тем, кому это интересно. В заключение скажу лишь следующее. В Израиле никогда не было елок. Поэтому в даже в Евангелиях вход в Иерусалим мужчины, объявившего себя новым царем Израиля, сопровождается помахиваниями пальмовыми ветвями. Пальма и сегодня используется в качестве рождественского дерева в странах с теплым климатом.

Так вот, на территории Кнессета пальмы имеются. И даже подсвеченные лампочками. Вот вам и вполне приемлемый компромисс.