Интервью с майором Измайловым.Вся правда о Чеченской войне.

17 лет назад, в 5 утра 6 августа 1996 года, чеченские ополченцы начали штурм Грозного, блокируя российские войска в городе. Так началась цепочка событий, приведшая к так называемому Хасавюртовскому миру. И именно эта цепочка событий во многом определила дальнейшее развитие России.

Это интервью было взято по совсем еще горячим следам, четырнадцать лет назад, в трехлетнюю годовщину событий

Партизанская война на Кавказе уже вовсю идет. И если в то время, когда бралось это интервью, она шла только в Чечне – то сегодня – еще и в Ингушетии, Дагестане. Черкесских республиках, Татарстане и Центральной России. Российское общество за эти годы привыкло к выстрелам, СМИ – к контролю власти, а Власть – изощрилась в контроле над общественным мнением, поэтому тот факт, что Кавказский пожар, на самом деле, разгорается с каждым месяцем – остается неотрефлексированным. Что не отменяет масштабы происходящего кризиса. Если сказать, что федеральные власти осознают, насколько сложен и запутан Кавказский узел – это будет сильным преувеличением. Еще большим преувеличением будет утверждение, что Кремль принимает эффективные меры для решения существующих проблем и недопущения их эскалации в будущем. 

Авром Шмулевич

Беседа с майором Измайловым. Конец прошлого тысячелетия. Август 1999 года.

Это давнее выступление в российской телепрограмме "Взгляд" запомнилось. Невысокий майор в армейской форме спокойным, уверенным голосом говорил на всю страну вещи, казалось бы, носившиеся в воздухе, но которые почему-то мало кто решался произнести вслух: о безсмысленности недавно начавшейся чеченской войны, о полном непрофессионализме армейского руководства, о коррупции, царящей в российской армии, и о том, что за все это расплачиваются своей кровью восемнадцатилетние мальчишки.

 Майор Измайлов посвятил себя поиску и освобождению пропавших на Северном Кавказе людей. Практически в одиночку ему удалось освободить из неволи около сотни заложников, как военных, так и гражданских. Он исходил пешком и объездил весь Северный Кавказ, встречался практически со всеми более или менее значительными чеченскими лидерами, полевыми командирами - Масхадовым, Радуевым, Басаевым, Хаттабом и десятками других. Не раз рисковал жизнью, Вряд ли есть в современной России человек, лучше осведомленный о том, что же происходит сейчас в Чечне.

А.Ш.- Расскажите для начала, как Вы стали заниматься проблемой заложников. 

В.И.- Зовут меня Вячеслав Яковлевич Измайлов. Майор запаса российской армии, в настоящее время - военный обозреватель московской "Новой Газеты". Заложниками стал заниматься в силу сложившихся обстоятельств - просто больше некому было этим заниматься, а государство бездействовало. Я Вам все раскажу по-порядку, как меня втянуло в это дело.

 Родился в Махачкале, в Дагестане, в октябре 1954 г. Я четыре года проработал учителем в школе, поступил в Саратовский Университет, на исторический факультет, со второго курса был призван в армию, и остался там, закончив впооследствии университет в Махачкале. У меня три высших образования: еще Новосибирское военно-политическое училище и Московский институт международного права и экономики, юридический факультет, уже в начале девяностых годов.

В армии мне пришлось служить везде - и в танковых войсках, и в саперных, и в автомобильных, и в артиллерии, поскольку я был офицером-политработником. Служил в Закавказье, на Дальнем Востоке четыре года, в Сибирском военном округе. Более двух лет, с сентября 85 по октябрь 88г. провел в Афганистане, был замкомандира отдельного автомобильного батальона. Потом два года в Эстонии, под Таллиным.

 Видимо, стоит напомнить основные вехи событий.

С началом распада СССР чеченскими борцами за свободу был образован "Общенациональный Конгресс чеченского народа", который был как бы параллельным органом власти в Чечне, являвшейся автономной республикой в составе РСФСР. В июне 1991 года его председателем был избран генерал стратегической авиации Советской Армии Джохар Дудаев. Конгресс фактически взял республику под свой полный контроль и 1 ноября 1991 года Дудаев объявил о независимости "Чеченской республики". В течение трех лет Москва не признавала эту независимость официально, но и не делала ничего, что бы восстановить свой контроль над страной. Более того, российская армия была выведена с территории Чечни, а большая часть ее вооружения передана сепаратистам. Фактически, при молчаливом согласии Кремля, Чечня стала полностью независимым государством. Статус-кво был нарушен, когда 10 декабря 1994 г. российские войска вторглись на территорию республики, и началась война. 

9 января 1996 г. отряд партизан под командованием Салмана Радуева  захватил здание больницы в Кизляре и согнали туда около 2-х тыс. заложников. 11 января после переговоров отряд на предоставленных автобусах,взяв заложников, отступил в Чечню. Однако у самой границы, в селе Первомайское,

федеральные силы, вопреки договоренности, остановили колонну и начали операцию по ее уничтожению. Часть боевиков и заложники были убиты, село вместе со многими жителями полностью сметено с лица земли, а большая часть отряда, уведя с собой заложников, смогла 18 января прорваться на территорию Чечни. В результате акции погиб 41 мирный житель.

5-6 августа 1996 чеченские войска захватили большую часть Грозного.

12 августа 1996 были начаты переговоры между тогдашним секретарем Совета Безопасности РФ Александром Лебедем и Асланом Масхадовым, однако бои велись до ноября 1996 г. 22 ноября Ельцин подписал указ о выводе войск. 23 ноября 1996 г. Черномырдин и, ставший к тому времени главой правительства Чечни Масхадов, подписали соглашение об основах взаимоотношений, которым республика признавалась де-факто. Были образованы совместные российско-чеченские комендатуры для решения текущих вопросов.

Российские войска были выведены со всей территории страны.

На состоявшихся выборах президентом был избран Аслан Масхадов. Страна получила название Чеченская республика Ичкерия. 

Ряд соглашений между РФ и ЧРИ, последнее из которых - "Договор о мире и принципах взаимопонимания между РФ и Чеченской республикой Ичкерия" от 3 февраля 1997 г., подписанный Ельциным и Масхадовым, ознаменовали фактическое признание независимости республики со стороны России.

В.И. - В мои обязанности входила воспитательная работа с личным составом. С ноября 1995 г. по апрель 1996 г. я находился там, показал себя с лучшей стороны, относились ко мне прекрасно.

А в начале апреля 1996 г. произошло следующее: 31 марта 1996 г. Ельцин объявил: с первого апреля 1996 г. в Чечне наступает мир!

А.Ш.- Именно 1 апреля?

В.И. - Да! Воевали-воевали, и вдруг, ни с того - ни с сего, наступает мир! Видимо это было связано с президентской предвыборной компанией. Ну, объявить-то объявил, но боевые действия продолжались, хотя СМИ писали, что все спокойно. 

Боевые действия тем временем продолжались. В начале апреля наши войска брали селение Гойское.

А.Ш.- Гойское? Так оно и называлось?

В.И. - Да. При штурме применяли установки "Град" и "Ураган".

А.Ш.- Что это такое?

В.И. - Система реактивного огня. Во время войны была "Катюша" - это 12-ствольный реактивный минамет. А "Град" - это сорокаствольный. "Ураган" - четырехствольный, но очень мощный, снаряд весит тонну.

Так вот, произошло следующие: стреляли "Ураганами" по Гойскому, а попали в другое чеченское село - Пригородное, которое находилось всего в четырех километрах от штаба центрального российского командования в пригогроде Грозного Ханкала.

А.Ш.- Какое расстояние между этими селами?

В.И. - Огромное! Несколько десятков километров.

А.Ш.- Как же так?!

В.И. - А вот так! Может снаряд был деформированный, не знаю. Но попали в него. А с этим селом как раз и было подписано "мирное соглашение". Ну вот, меня и послали успокоить жителей - сказать, что это, мол, не наши снаряды, что они откуда-то из космоса прилетели. Дали взвод автоматчиков, бронетехнику, я и поехал. Но солдат я оставил на подступах к селу, а сам пошел туда.

А.Ш.- Один?

В.И. - Один. Лишь глава администрации села сопровождал меня. На площади меня все окружили, стали претензии предъявлять. Убитых, к счастью, не было, были раненые, скот побит, с десяти домов крыши посрывало. Я посмотрел осколки - "Ураганы" конечно! Я и говорю: "Да, стреляли мы, по ошибке". Сказал, что примем меры, накажем виновных. Попросил у всех жителей написать заявления на имя командующего.

А.Ш.- Действия очень разумные! Это то, что Вам приказали сделать?

В.И. - Нет, установка для меня была - убедить, что это не мы стреляли.

А.Ш.- Но это же совершенно идиотический приказ!

В.И. - Конечно! А я идиотом быть не хотел. Собрал я все объяснительные, успокоил людей. А они мне говорят: "Мы думали, ты нам сказки рассказывать будешь - а ты все признал! Поэтому мы хотим тебе ответить добром на добро". И приводят ко мне солдатика, из 101-й бригады внутренних войск.

Жители мне и говорят: "Он вчера шел по нашему селу - в одной руке автомат, в другой бутылка водки, - шел, пил, и стрелял! Мы могли бы его закопать - но поскольку ты с нами по-человечески - вот тебе и солдат, и его оружие!". Это был мой первый освобожденный пленный. Я передал его командованию.

А.Ш.- Это все было правдой? Так вот шел пьяный и стрелял?

В.И. - Да, конечно! Они прямо при нем и говорили.

А.Ш.- Его никто так и не хватился? "Отряд не заметил потери бойца"?

В.И. - Нет, не хватился. Так бывало очень часто, исчез бы, и все.

Тогда же я опубликовал свой рапорт об обстреле села Пригородное в "Новой газете" - все как было - только фамилию солдата не назвал, и о том, что никаких мер не было принято - тоже написал. Выступил у Любимова во "Взгляде" и также рассказал всю правду об этой войне.Я видел то, что происходит в Чечне, видел всю эту ложь в Москве, видел, как к нам относится начальство и как наша армия относится к населению - и просто не хотел во всем этом участвовать! Погоны свои я всегда носил честно!

Дезертирство из российской армии носило массовый характер.На нашем участке, в марте 96 г. сбежало из части 15 человек.

А.Ш.- Зачем? Перешли к чеченцам?

В.И. - Нет. Я этим делом конкретно не занимался, но они просто не выдержали обстановки в части, наркотики и т.п.. Они попали все в плен. 

А.Ш.- А тот солдат, которого Вы спасли в Пригородном, что с ним стало? Судили его?

В.И. - Нет. Я потом, через Комитет солдатских матерей, слышал о нем, он теперь хвастается, как воевал там.

А.Ш.- Так что, ему ничего не было? Так вот, ушел из части, напился, стрелял, попал в плен - и все? Такие порядки в российской армии, что человеку, совершившему столь серьезные нарушения, все сходит с рук?

В.И. - Да. Как правило, были гораздо более страшные явления в Чечне. И если они были по отношению к мирному населению, то никого за это не судили. Даже если это было по отношению к своим, то тоже проходило.

А.Ш.- Что вы имеете в виду?

В.И. - Были случаи, когда солдат, умышленно или по неосторожности, убивал…

А.Ш.- Убивал местных жителей?

В.И. - Убивал местных жителей - это одно! А другое дело, когда убивал своих, и то же за это фактически ничего не было!

А.Ш.- То есть? Солдат мог застрелить другого солдата, и что? Есть же следствие, прокуратура!

В.И. - Даже если следствие и вели, то закрывали уголовное дело или давали условно. Даже если офицер по пьянке расстреливал солдат…

А.Ш.- Я не понимаю! Как это - офицер по пьянке расстреливал солдат?! Что это значит?

В.И. - Я Вам приведу конкретные примеры. В мои обязанности входило, в том числе, вести статистику потерь, поэтому все такие случаи проходили через меня.

Был такой офицер, замкомандира батальона капитан Брежнев.

Так вот, выпив, он решил пойти в столовую, навести порядок. А там солдаты, после уборки лежали и спали. Он стал кричать: "Всем встать, к стенке!". Солдаты спросонья, никто ничего не понимает, повскакивали, и одного парнишку, Диму Дмитриева из Нижегородской области, он поставил к стене и расстрелял из автомата. Все это дело хотели представить так, будто бы солдат бросился на него с ножом. Но поскольку предварительным следствием занимался я, то я довел все до суда. Ему дали четыре года условно за непреднамеренное убийство.

А.Ш.- Условно - это значит, что если за четыре года он никого не убьет, то все снимается?

В.И. - Да. Более того, он получил повышение. Другой офицер, который служил в Афганистане, потом уволился из армии, а в Чечне восстановился вновь, в первый же день службы застрелил, по неосторожности нажав на спусковой крючок, молодую девушку - санинструктора, причем это произошло на глазах ее матери! Мать фактически сошла с ума, пила…Он тоже получил три года условно, продолжал служить и даже получил повышение.

Вообще, от половины до двух третей, в разных частях немного по-разному, потерь нашего личного состава происходило не от пуль боевиков, а от своих. Мне ведь официально было приказано вести эту статистику и докладывать.

Гибли в основном в результате неосторожного обращения с оружием и в результате самоубийств

А.Ш.- Их было много?

В.И. - Довольно-таки много. И в результате умышленного убийства друг друга. На почве пьянства, особенно у контрактников, разборок, все это происходило довольно часто.

Например, вот реальный случай. Солдат напился пьяным и решил отомстить чем-то обидевшим его товарищам. Он пошел и забросал свой же блок-пост гранатами. Люди там погибли…

А.Ш.- И что же с ним сделали?

В.И. - Его тоже расстреляли.

А.Ш.- Расстреляли по суду?

В.И. - Да какое! Там же на месте и расстреляли… Или другой случай. Напились контрактники в казарме пьяными. Их посадили в яму, что бы успокоились. А те, кто их охранял, бросили туда гранаты и уничтожили их.

А.Ш.- За что? Зачем?

В.И. - Тоже по пьянке. И ничего им не было! Сказали, что те сами подорвались.

Или по пьянке опять, все, как правило, по пьянке происходило, устроили контрактники стрельбу. Пришел офицер, хотел навести порядок. Так они застрелили этого офицера, старшего лейтенанта Казакова, командира роты. Они, правда, были под следствием. Но когда выводили войска, в декабре 1996 г., а этот случай был в декабре 1995, - по ним никакого решения еще не было.

Или вот такой случай. Старший лейтенант Масленников, его полк нашей 205-й бригады находился в г. Шали. Он заболел и приехал на Ханкалу, пригород Грозного, где был госпиталь. Ну, ему дали какие-то таблетки. Он потом взял пива выпил, высокая температура, пиво, таблетки эти - выглядел он, конечно, не лучшим образом. А надо лететь обратно в полк. В Чечне была отдельная авиация у Министерства обороны, и отдельная у МВД. На армейский вертолет он не успел и пошел к стоянке вертолетов внутренних войск. К нему подбежали из охраны: - "Кто такой, что делаешь?". А он: - "Я - офицер!". Он вообще был одним из лучших офицеров, представлен к ордену Мужества, да… Так охрана его скрутила и повела к своему начальнику, полковнику, командиру спецназа внутренних войск. А тот и говорит солдатам, Масленников все слышал: " Обработать его и расстрелять!". Избили его зверски, бросили в четырехметровую яму и стали стрелять около ног. Но он успел через кого-то передать нам, что он там находится. И ночью я поднял шум по всей группировке, до командующего дошел, и таким образом вытащил его оттуда. Он был так избит, что ходить не мог, на руках мы его вынесли. Начали следствие. В армии предварительное дознание ведут сами офицеры, в прокуратуру их материалы передаются лишь для утверждения. Поскольку я занимался следствием, то мне удалось добиться возбуждения уголовного дела. Эмведешники забеспокоились, даже пришли в больницу проведать Масленникова.

А.Ш.- Представляю, как он был рад!

В.И. - Ко мне приходили, все эти полковники, говорили, что мы, мол, пошутили, не хотели и т.д., уговаривали закрыть дело. Пошутили, а?! Но когда начальство увидело, что я непримирим, то следствие у меня забрали, передали замкомандующего группировкой и свели, в конце концов, все на нет.

 А действовать так, как действовали мы, нельзя. Надо четко различать, где бандиты, а где мирное  население .е.

А.Ш.- Дудаев для Вас бандит?

В.И. - Дудаев был законно избранным президентом. Он по отношению к своему народу находится на том же уровне, что и Ельцин.

Надо было входить на Кавказ только в том случае, если были бы готовы к спецоперациям именно против бандитов. Но для нас, для русских солдат, каждый чеченец был врагом, каждый чеченец! Мы воевали против всех, и, конечно же, восстановили большую часть мирного населения против себя.

По отношению к чеченцам командиры всех уровней, от лейтенанта до генерала, давали установку на то, что это обезьяны, что их надо уничтожать. Любой чеченец - это враг! Для них не было разницы - дудаевец, завгаевец.

А.Ш.- Доку Завгаев, бывший Первый секретарь ЦК компартии Чечено-Ингушетии, а ныне российский посол в Танзании, был главой марионеточного "правительства" Чечни. Его люди были союзниками русских. И что, российские войска воевали и с ними?

В.И. - У Завгаева, собственно, не было своей армии. Была милиция, формально она являлась частью российской милиции и должна была следить за порядком, в том числе и со стороны российских войск. Но реально сделать ничего они не могли. С ними армия не только не считалась, но иногда просто уничтожала и их. Поэтому случаи насилия со стороны русских солдат по отношению к местному населению, типа когда расстреляли машину с детьми, я этим делом занимался, проходили безнаказанно.

А.Ш.- Как это произошло?

В.И. - Ехала машина, водитель, старая женщина, полно детей. Ее расстреляли с бронетранспортера.

А.Ш.- Просто так?

В.И. - Просто так. Никого не осталось в живых. Труп одной двухлетней девочки так и не нашли, полностью сгорел, наверное. Были случаи, когда бэтээры наезжали на гражданские машины, водители-то ведь в большинстве необученные, и тоже ничего. Если следствие и начиналось, то бумаги потом все равно пропадали.

В Чечне никакой работы с людьми не проводилось. Кроме того, как Вы знаете, лучшие генералы - Громов, Миронов, Кондратьев, Воробьев и другие - отказались участвовать в этой войне.

А.Ш.- Это не миф? Они действительно отказались выполнить приказ?

В.И. - Да, действительно. Миронов, Кондратьев - заместители министра обороны, Воробьев - первый заместитель командующего войсками, Громов командовал войсками в Афганистане и выводил их оттуда - все они отказались возглавить чеченскую операцию. Причем, если остальные сказали, что они недостаточно подготовлены, то Громов прямо заявил, что нельзя вести войну на своей территории. (Поэтому-то он сейчас, несмотря на все заслуги, лишь простой депутат Думы).

Те, кто командовал в Чечне, кого я видел там, были просто бездарные люди.

И все это, такое отношение к людям - все исходило от высшего командования.

А.Ш.- И при этом у них все-таки была цель выиграть эту войну? Или нет?

В.И. - Раздолбать всех, все уничтожить - вот какая была цель!

Приближались президентские выборы, и армия должна была обеспечить их нормальное проведение в Чечне. Эту задачу поручили мне. Я должен был получать в аэропорту бюллетени для голосования и развозить их по всем воинским частям и на избирательные гражданские участки в самой Чечне.

А.Ш. - А что, те чеченцы, которых русское командование "воспринимало как обезьян", должны были еще и голосовать за кого-то?!

В.И. - Ну, голосовать они почти не голосовали. Избирательные участки были на колесах, в автобусах. И их очень быстро сжигали. Но формальности должны были быть соблюдены, это начальство очень сильно заботило. 

А.Ш.- Как российская армия относилась к русским? Лучше, чем к чеченцам? Я читал материалы о массовых расстрелах мирных жителей в селе Самашки. Там русская армия убивала и русских работников, которые работали у чеченцев.

В.И. - Действительно, отношение было такое же. Те же зверства.

А.Ш.- Как это можно объяснить? Свои же русские люди!

В.И. - Объяснить это довольно-таки трудно. Я слышал, как офицеры кричали местным русским: "Вы нерусские! Настоящие русские давно уехали, а вы - такие же чеченцы!"

3 июля закончились выборы, а 8 июля командующий войсками в Чечне Тихомиров объявил очередной ультиматум боевикам о сдаче оружия, и наши войска вошли в два села: Мархеты и Гехи. Погибло огромное количество жителей.

Хотя в Гехах было убито и несколько боевиков - в основном русская армия уничтожила стариков, женщин и детей!

Мне также нужно было выполнить  две задачи, которые сам перед собой поставил.

Первая заключалась в следующем: месяцев за шесть до того, в феврале 1996 г., до комендатуры в Ханкале добралась одна девушка, Аня ее звали, двадцати лет. Отец ее был чеченец, мать русская, родители были в разводе, мать жила в Кизляре. Ее воспитывала бабушка-чеченка (но выглядела она как русская).

Когда началась война, бабушку убили, дом сгорел, и ее просто поймали русские солдаты на улице, изнасиловали и потом в течение месяцев шести держали на блок-постах, насиловали и издевались все подряд - и десантники, и эмведешники, и омоновцы.

Документы у нее тоже сгорели, одежды нормальной не было – но, в конце, она смогла убежать и добраться до комендатуры, в феврале 1996 г. Я об этом случае только слышал, не видел ее. И вдруг обращается ко мне мой друг, один из старших офицеров бригады, и говорит: "Слушай, помоги! Помнишь тот случай с девушкой?". Оказывается, он просто забрал ее к себе, и она жила у него в личном вагончике, в военгородке. И вот она забеременела от него. Он говорит мне: "Я хочу отправить ее к матери, но документов у нее нет вообще. У тебя связи среди чеченцев, сделай ей документы!". 

 Я сел на бэтээр и повез ее в город.

Вторая задача была такая: еще со времени срочной службы дружил я с парнем грозненским, кистинцем по национальности. Кистинцы - это чеченцы, живущие на территории Грузии.

Дом его был разрушен, и ему полагалась компенсация от завгаевского правительства. Но ведь там тоже все были воры! И они предлагали людям: "Хочешь вообще получить компенсацию - 50-60 процентов нам". Вообще эти компенсации получили процента три из тех, кто потерял жилье. Но я хотел добиться, что бы этот мой друг получил всю сумму, и мне удалось заставить чеченское правительство выписать все необходимые документы. Правда, через несколько дней боевики вошли в Грозный, и денег он так и не увидел.

Вообще, мне удалось в этот период помочь многим людям, все и не расскажешь.

Так, обратилась ко мне женщина-чеченка из поселка Калинина, рядом с Ханкалой. Она говорит мне: "Муж мой три дня назад вышел пасти корову и не вернулся. Я знаю, что русские захватили его вместе с еще двумя людьми. Но их на следующий день отпустили, а мужа - нет. Те от нас прячутся, не говорят, что случилось. Помогите!". Она показала мне место, где он пропал. Я смотрю по карте - зона ответственности 56-й бригады спецназа. Иду к ним - те: "нет, никого не задерживали"! Но смотрю, один солдатик мнется, явно знает что-то. Я отвожу его в сторону и говорю: "Я ведь знаю, что это вы его убили! Мне не важно, кто это сделал, главное - тело родственникам отдать! Покажите, где его закопали"! В общем, захватили они этих троих, избили, а тот человек был астматиком, он и умер.

 6 августа мне поручают идти в центр Грозного старшим от бригады, вести войну! Без каски, без бронежилета! Меня спрашивают: "Где ваш автомат?" - "В машине положил!" - отвечаю!

Мы расположились на позиции, нас бьют, мы стреляем…

И вот вечером я вдруг смотрю - пошли бэтээры на боевиков - по открытому полю! Я бросился их остановить - поздно уже! Потеряли три-четыре человека и отступили. На следующий день пошли за убитыми - и еще три-четыре человека погибли. Там такое открытом поле - по нему только долби и долби! Надо было зарыться и сидеть - а не лезть под пули.

 Решили послать чеченских милиционеров к боевикам как парламентеров, забрать трупы. Вернулись они через три-четыре часа, боевики им передали, что отдадут тела только в том случае, если мы оставим позиции. И тогда подходят ко мне комбат и офицер ФСБ (офицер особого отдела, то есть) и так, с улыбочкой предлагают: "Поезжайте Вы"! - мол: "Прояви себя"! Чеченцы не достали, а мне предлагают!

Я говорю: "Хорошо!".

Дали мне "Урал" и водителя - трупов-то много, даже если и отдадут, грузить их мне, и мы поехали под белым флагом к боевикам. Перед их окопами я остановился, оставил водителя в машине и с флагом пошел к ним. Увидели меня - из окопов, с окрестных домов все стали кричать "Аллах акбар"! Подходит ко мне их командир - я ему: " Я майор Измайлов, убитых мне нужно забрать, за этим приехал!". А он: "Вы майор Измайлов? Мы Вас знаем, вы много делаете для своих солдат"!

 А.Ш.- Именно для "своих солдат"?

 В.И. - Да, так и сказал. "Вот ваши лежат, забирайте!". До трупов они мне даже дотронуться не дали, поручили гражданскому населению, русским, чеченцам, которые копали окопы, и те загрузили убитых в "Урал".

Расстались вполне дружелюбно. 

В пятистах метрах от нас находился ГУОШ - Главное управление оперативных штабов МВД в Чечне. И вот, через несколько дней, мы слышим по рации, обращаются оттуда к замминистра внутренних дел, командующему группировкой МВД в Чечне, что бы он оказал помощь, вывез раненых. А он отвечает: "Потерпите - подождите!".

 А.Ш.- Это раненым - "Потерпите"?

 В.И. - Ну да… 

Вскоре генерал Лебедь начал мирные переговоры, и установилась ситуация - ни мира, ни настоящей войны. И тут уже у меня лично началась настоящая война с мародерами.

Наши солдатики (и офицеры это поощряли) лазили в близлежащие дома, и выносили буквально все, что можно. Ну, соленья - варенья, это еще ладно! Но ведь и мебель, и стиральные машины, и автомобили угоняли. И даже стиральные порошки! А чтобы жители не препятствовали, ставили растяжки из гранат, часто не вывешивая предупреждения, ночью.

А.Ш.- А там оставалось много жителей?

 В.И. - Довольно-таки много. И в основном не чеченцы, а русские, армяне и другие. В разгар боев генерал Пуликовский, и.о. командующего в Чечне, объявил ультиматум жителям, дал 48 часов на выход гражданского населения - а потом будут бомбить все подряд. Был открыт лишь один коридор, в направлении Дагестана.

 А.Ш.- Была какая-то эвакуация?

 В.И. - Нет, никакой! Уходи, как можешь - пешком, с вещами, с больными…

Я препятствовал мародерству, как мог. Один раз говорит мне комбат: "Вас вызывает командир бригады!". Пока я добрался до Северного на бэтээрах… А там ничего не знают, не вызывали. Я сразу все понял! И действительно, еду назад - смотрю, они на прицепах машины тянут, вывозят. Там же был штаб ГАИ, много машин арестованных стояло. Я пытаюсь остановить, не обращают внимания! Доложил командующему бригадой, но тоже понял, что никаких результатов это не даст. Тогда я проследил, куда они всю добычу свозят, привел офицеров бригады и показал - "Вот, посмотрите, как они воюют"! И заставил все это вывезти обратно. На глазах у жителей.

А.Ш.- Были во время этого затишья случаи убийства мирных жителей, изнасилования?

 В.И. - Было! Было много таких случаев, к сожалению. И все из-за попустительства командования. ТАКАЯ ВОТ ВОЙНА БЫЛА!

На своем участке я старался таких вещей не допускать. Но несколько случаев все же произошло. Убили парнишку - армянина. Его наши задержали - говорят, паспорт поддельный, подозрительный он. Я - "Если подозрительный - отдайте в ФСБ, сами ничего не делайте!". Из ФСБ его отпустили, но во время очередного моего отъезда наши его все-таки расстреляли. У этого парня мать и сестра жили в соседних домах - метров 200 друг от друга, а между ними - наши позиции. И вот он шел от матери к сестре, и один солдат в него выстрелил. Видел я потом этого солдата, а что с ним сделаешь! Простой русский солдатик срочной службы, год, может быть, отслужил. Артем Вохаянц этого несчастного парнишку звали.

Убили еще одного русского мужчину, жена его похоронила прямо перед их десятиэтажным домом. И еще одного чеченца ранили, Данильбек его звали. Одна пуля в голову попала, другая в легкое. Сестра с ним была в тот момент. Это еще до ультиматума Пуликовского произошло. Я его отвез на бэтээре в наш госпиталь, а затем и сестру его, она привезла необходимые вещи. Военврач, который делал операцию, отозвал меня и говорит: "Слушай, мы сделали все, что могли! Но в наших условиях он не выживет, надо отправить в госпиталь во Владикавказ. Но он чеченец, а у нас приказ - чеченцев отправлять из зоны боев только с разрешения ФСБ."

Тут ведь война идет, мне надо возвращаться срочно! Я нашел фээсбэшника, объяснил все, оказался он порядочным человеком, и вместе со мной побежал, дал распоряжение.

 А.Ш.- Данильбек этот ведь был не боевик, а, с точки зрения закона, мирный житель и такой же российский гражданин, как и Вы. То есть, будь он чукча или китаец, его могли бы отправить свободно, но чеченцев приказ дискриминировал.

В.И. - Конечно. Потом, когда я приезжал за пленными, я узнал, что Данильбек этот остался жив, привет мне передавал, в гости звал!

Нашим эта моя активность не нравилась, конечно. Как-то ночью я обхожу окопы и вижу - свечка горит, ребята сидят.

И один контрактник рассказывает, как он воевал в Гойском и расстрелял троих чеченских детей - восьми - девяти лет, "что бы из них боевики не выросли".

Он видел, кто я такой, видел мое лицо, знал, как я ко всему этому отношусь - и все равно говорил. Он сказал даже: "Если, когда я приеду в Россию, кто-то будет меня этим упрекать - я этого человека убью!". Он как бы не боялся никого, в том числе и меня, ни на небе, ни на земле не боялся! Я тогда построил их всех и говорю: "Я - Майор Измайлов, живу в городе Жуковском, по такому-то адресу. И я сделаю все, что бы про тебя узнал весь мир!".

А вскоре уже подписали мирные соглашения, вывели наш батальон с этих позиций. И вызывает меня к себе командир бригады, ещё какой-то офицер из штаба округа с ним сидит. "Ты знаешь, - говорит, - все на тебя жалуются, воевать, говорят, никому не давал!". - "Кто жалуется?", - "Да все! Разведчики, офицеры ФСБ", - "Грабить я им не давал! - говорю. - А воевать, если бы они хорошо воевали… Я бы первый был за это! Если бы они могли только! Да ведь Вы все видели, как они грабили, я показывал Вам!".