Творческая эволюция

Краткое изложение
Теория творческой эволюции – это ан-
тидарвинистская теория происхождения
жизни, которая в течение долгих лет име-
ла множество приверженцев. Посредст-
вом этой теории была сделана попытка
решения некоторых наиболее острых про-
блем дарвиновской теории эволюции – в ча-
стности, проблемы происхождения биоло-
гической информации. Теорию творческой
эволюции разработал Анри Бергсон. О
том, насколько широкое признание имела
теория, можно судить по тому факту,
что ее автор получил Нобелевскую премию
за исследования в этой области. Это была
единственная Нобелевская премия, прису-
жденная антидарвинистской теории про-
исхождения жизни...

 ...Свою теорию творческой эволюции Ан-
ри Бергсон разрабатывал с целью решения
проблем, считавшихся тогда главными за-
труднениями дарвинизма. Наиболее серьез-
ным затруднением, разъяснить которое пы-
тался Бергсон, было то, что дарвинизм не
предлагал сколько-нибудь удовлетвори-
тельного объяснения источников новой ге-
нетической информации, на основе кото-
рой и должен осуществляться естествен-
ный отбор. Теория Бергсона предлагала не-
дарвинистский механизм производства но-
вой генетической информации, который, в
свою очередь, обусловливал функциониро-
вание других хорошо известных и безус-
ловно действующих механизмов, включая
и естественный отбор (Bothamley 2002).

...Среди множества проблем дарвиновской
теории, на решение которых была направ-
лена теория бергсоновская, был и тот факт,
что многоклеточный орган – это функцио-
нальное целое, состоящее из скоординиро-
ванных частей», и если «хотя бы одна из
этих частей изменится, … функционирова-
ние целого будет нарушено» (Goudge 1967,
292). Эта концепция, известная ныне как
идея «сложности, не поддающейся даль-
нейшему снижению», – основа современ-
ного движения разумного замысла. Бергсон
также заключил, что, исходя из сложности,
не поддающейся дальнейшему снижению,
на каждом этапе истории и развития того
или иного животного все части этого жи-
вотного и его сложных органов должны
[были] изменяться одновременно, чтобы
сохранить эффективность функционирова-
ния. Однако дарвиновское предположение,
что такие одновременные и приспособлен-
ные друг к другу изменения могут быть
случайными, совершенно неправдоподоб-
но. Для того чтобы поддерживать непре-
рывное функционирование посредством
последовательных изменений форм, необ-
ходимо действие некоей силы – иной, не-
жели естественный отбор (Goudge 1967,
292).

Бергсон также пришел к выводу, что дар-
винизм не объясняет, почему жизнь эволю-
ционировала в сторону все большего и
большего усложнения. Самые первые жи-
вые организмы были простыми и хорошо
приспособленными к окружающей среде.
Почему же эволюционный процесс не оста-
новился на этом этапе? Почему жизнь про-
должала усложняться, «подвергаясь все
большей опасности»? (Goudge 1967, 292).
Далее Бергсон заключил, что механизм
естественного отбора не является решени-
ем той принципиальной проблемы, что не-
кая сила «движет жизнь на все более высо-
кие уровни организации, несмотря ни на
какой риск» (Goudge 1967, 292). Эта зага-
дочная сила и есть elan vital.

...В наши дни многие эволюционисты
предполагают, что макроэволюция может
объясняться большим числом малых мута-
ций. Этот вывод основан не на эксперимен-
тальных доказательствах, а на умозритель-
ном предположении, что доказательства
микроэволюции можно экстраполировать
на макроэволюцию. Однако существуют
еще и эмпирические свидетельства, и они
совершенно ясны: ни макро-, ни микрому-
тации не способны обеспечить сколько-
нибудь существенный источник новой ге-
нетической информации. «Накопление му-
таций не ведет ни к образованию новых ви-
дов, ни даже к образованию новых органов
и тканей» (Margulis and Sagan, 2002, 11).
Вместо этого оно, в конечном итоге, приво-
дит к совсем другим вещам – болезням и
смерти.

 ...Сейчас, спустя почти столетие после Ан-
ри Бергсона, неодарвинисты с прежней го-
рячностью обсуждают источники новой ге-
нетической информации, которая, как они
полагают, служит движущей силой макро-
эволюции (Sterelny 2001). Подобное поло-
жение дел вызвано отнюдь не отсутствием
новых гипотез. Такие теории, как «теория
творческой эволюции» и другие, «ищущие
замену дарвинистскому механиз-
му» (Bothamley, 2002, 127), получили в свое
время широкую поддержку; но при более
тщательном исследовании все они посте-
пенно были отвергнуты как ненадежные
(Bergman, 2003).
На сегодня ни одна постдарвиновская
теория не способна разрешить главную про-
блему неодарвинизма – проблему источни-
ков новой биологической информации. Как
выразился один биохимик из Гарвардского
университета, «теория эволюции – это роко-
вое поле, где представители разных сопер-
ничающих точек зрения теперь сражаются
за господство» (Esensten 2003, 2).