О цивилизации и не только (продолжение)

                                             ФОТОАППАРАТ

В том же 1957 году, получив вторую группу инвалидности (последствия контузии), мой отец стал раздумывать, как жить дальше на 410 рублей пенсии. На рудоремонтном заводе ему пошли навстречу и «по-тихому» оформили на несложную работу на компрессорной станции. На радостях первая полученная пенсия была потрачена на заветную мечту – фотоаппарат «Смена».

Купить плёночный фотоаппарат – дело нехитрое, но освоить его – это вам не «цифровиком» клацать. Потребовалось дополнительно приобретать фотоувеличитель, красный фонарь, ванночки, бачок для проявки плёнок, реактивы, фотоплёнки, фотобумагу. Как во всём этом разобраться, когда за плечами только пять классов образования? Но огромное желание и творческая натура способны одолеть и не такие препятствия.

В то время на небольшой шахтёрский город приходилось всего лишь два фотографа, один из которых – сосед-любитель, другой – профессионал при фотоателье. Решено было обратиться за помощью к профи. Но Пётр Петрович вовсе не был заинтересован плодить конкурентов и делиться секретами своей профессии с кем бы то ни было, а тем более бесплатно. Не допускал даже мысли такой. Пришлось идти за помощью к соседу, который, кроме всего прочего, был хорошим приятелем отца. Но и сосед не горел желанием иметь конкурента на своей улице. Однако послать, как это сделал Пётр Петрович, Лёнька Серый не мог – приятели всё же. Решил отделаться от начинающего фотолюбителя книжкой по фотоделу в надежде, что тот будет долго разбираться в премудростях сложной науки. Но, видимо, он недооценил способности отца, который уже через пару дней демонстрировал свои первые фотографии приличного качества. Когда эти фото попались на глаза Петру Петровичу, он не поверил:

– Не может быть, чтобы эти снимки были сделаны «Сменой»!

Лучшей похвалы для новичка нельзя и желать. Вскоре это увлечение переросло в профессию. Завод АРРЗ был большой, выпускал продукцию даже на экспорт; требовался специалист, который смог бы изготавливать жестяные бирки с помощью фотопечати. Попутно приходилось делать фотографии работников на документы, на Доску почёта, для стенгазет и тому подобное. Со временем отец достиг такого мастерства, что, невзирая на быстрое пополнение рядов фотолюбителей, пользовался неизменным спросом у местного населения, когда требовалось запечатлеть знаковые семейные события или переснять, отреставрировать, увеличить и размножить старые снимки. В отличие от коллег, он щедро делился своим опытом с другими. Когда в городе в середине шестидесятых торжественно открыли Дворец пионеров, отца пригласили вести фотокружок. Направлений было много, и каждый руководитель определённого кружка заманивал детей как мог. Мой отец проделал следующий трюк. На глазах у детворы сорвал с клёна красивый резной лист, и после недолгих манипуляций сделал на нём портрет одного из мальчишек. Успех превзошёл все ожидания; коллеги отца смотрели с завистью на выстроившуюся очередь у двери с табличкой «Фотокружок».

Много лет прошло с той поры, но фотоаппарат «Смена», с которого всё начиналось, до сих пор находится в исправном состоянии среди множества своих собратьев, которые сегодня являются уже скорее музейными экспонатами, чем орудиями производства. Они пережили своего хозяина, которому не довелось поработать на цифровой технике.

Вот он, первенец.

                                              ТЕЛЕВИЗОР

Шёл 1958 год. У соседей Бандурко появилась чудо-техника – телевизор. Каждый житель улицы знал об этом выдающемся событии, но взглянуть хотя бы одним глазком на голубой экран могли только ближайшие родственники счастливых обладателей этого чуда. Да и то только по большим праздникам – гостей Бандурко не любили.

Детвора вечерами пыталась подглядеть сквозь плотные шторы, что там смотрят эти «буржуи» по «телику». По этому поводу частенько возникали скандалы. «Буржуям» не нравилось, когда кто-то лез в их приватную жизнь, тем более через окно.

Однажды отец нам сказал:

– Хватит шляться под чужими окнами. Будет у нас свой телевизор! С получки пойдём покупать у Буторина. Я уже с ним договорился.

– Ура! – дружно отреагировали мы в четыре детские глотки.

Буторин был известным в городе радиолюбителем, радиомастером и вообще мастером на все руки. К тому же отец с ним дружил.

По сходной цене друг решил уступить отцу почти новый телевизор «Старт-2». Себе мастер собрал телевизионный приёмник сам и «магазинным» практически не пользовался. Завернув в одеяло ценную покупку, мы понесли её домой. «Мы», конечно, громко сказано – нёс отец, а мы только держались за одеяло, ликуя в душе.

Бывший владелец снабдил отца чертежами телевизионной антенны и объяснил, куда нужно её направлять. На это дело ушёл целый день, а нам казалось, что целая вечность. Отец гнул медную троллею согласно чертежу, сверлил отверстия, прикручивал кабель, собирал разрозненные детали в единую конструкцию… И вот, наконец, он на крыше нашего двухэтажного дома закрепляет своё творение и кричит оттуда:

– А ну-ка, смотрите! Показывает?

– Нет! – кричит из окна старший брат Колька.

– Нет! – дублирует его на улице средний брат Васька.

Отец слегка поворачивает антенну.

– А сейчас?

– Видно, но плохо!

– А так?

– Всё равно плохо!

К Ваське подходит всезнайка дед Степан.

– Толя! – кричит он. – Ты на Ростов направляй – там станция мощнее, чем в Ворошиловграде.

– А я куда направляю? – нервничает отец.

– Ростов на юго-востоке от нас, а это вон там! – дед Степан махнул рукой в неопределённом направлении.

– Я что, по-твоему, не соображаю, где юг, а где восток? – ещё больше злится отец.

– Я этого не говорил! Но юг вон там, а ты направляешь вон туда! – Степан яростно размахивает руками. По этим движениям вообще невозможно было ничего понять.

– Степан! Шёл бы ты, Степан!

– Куда?

– Если бы не дети, сказал бы тебе, куда!

– А-а, – догадался старик, – не-е, я здесь постою.

Вокруг стали собираться любопытные соседи, в основном женщины.

– Бабоньки! – обратился к ним отец. – Уберите этого умника, Христа ради, пока я не запустил в него чем-нибудь тяжёлым.

Женщин дед Степан побаивался, но просто так сдаваться не хотел. И неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы Колька не закричал истошным голосом:

– Видно! Видно! Хорошо видно!

Вся толпа соседей, забыв о зануде-старике, дружно ринулась к нам в квартиру посмотреть на чудо прогресса. На небольшом экране какой-то хор пел народную песню. Многие в этот момент испытали потрясение.

– Вона куда техника шагнула, – как всегда из-за спин собравшихся резюмировал Степан, – поют за тыщи километров от нас, а мы их смотрим и слушаем в нашем Боково-Антраците.

И на этот раз никто не шикнул на старика. Пока он не сказал подошедшему отцу:

– Толя, обмыть бы надо это дело.

Негодующие взоры женщин были готовы испепелить Степана. Массовую пьянку во дворе начать легко – был бы повод; выйти из неё проблематично. Чем бы всё закончилось, одному Богу известно, если бы мама не сказала:

– Приходите все вечером. Вечером будут кино хорошее показывать. Вот в газете в программе написано: «Худ. фильм «Весна».

С этого дня наша квартира превратилась в импровизированный кинозал. Вечерами набивалась полная комната людей, большую часть из которых составляли дети; располагались на лавках, кроватях, табуретках; кому не хватало – приходил со своим стулом. Когда показывали Чарли Чаплина, то многим приходилось смотреть стоя.

После сеанса народ расходился, а мама открывала окна и выметала горы шелухи от семечек.

А в 1961 году мы переехали в новую трёхкомнатную квартиру на Заводскую улицу. «Старт-2» ещё долгие годы радовал нашу семью. Буторин периодически чинил его, но, по совести сказать, он был гораздо надёжнее последующих моделей, особенно цветных. В конце семидесятых мы его сдали в магазин при покупке цветного телевизора «Берёзка». Сдали, замечу, в рабочем состоянии. «Берёзка» очень быстро стала завсегдатаем телеателье. А когда кончилось терпение, а вместе с ним и гарантийные талоны, то поменяли её на «Электрон». Потом «Электрон» – на «Рубин», а его – на «Шарп», и этот процесс до сих пор не закончился. Но первый телевизор, как первая любовь, – на всю жизнь.

Продолжение следует.