Серьги Моны Лизы

Господин Громов с супругой прогуливались мимо картинной галереи.
Мимо неё они прогуливались постоянно уже лет пятнадцать, так как дорога с работы как раз мимо пролегала. Но внутрь никогда не заглядывали.
Но в этот раз рядом со входом стоял громадный плакат, на котором была изображена девушка на фоне стены, увешанной картинами.
«Только два дня! Выставка-продажа картин гениального художника современности Екатерины Кропачёвой !» Гласила броская яркая надпись на плакате.
- Какая красивая девушка! – подумал господин Громов.
- Какие красивые рамочки у картин! – сказала вслух госпожа Громова.

Надо сказать, что супруги не были лишены художественного вкуса и тяги к прекрасному. Обычно произведения искусства для украшения своей уютной квартиры они покупали в магазине «Оранжерея» (малая картина – 990 руб., большая – 1990 руб.).
Госпожа Громова смотрела, насколько подходит рамка к мебели. А господин Громов смотрел, насколько общая цветовая гамма картины подходит к обоям.
Разумеется, отличить пейзаж от портрета или какого-нибудь там натюрморта они тоже могли. Впрочем, из портретов господин Громов предпочитал только свои или жены (40 долларов карандашом на курорте в Турции) - домой, либо Президента (от 400 руб. до 24 тыс.руб.) – на стену позади своего рабочего стола.
Пейзажи супруги Громовы вешали в гостиной и спальне, для успокоения души, а натюрморты – на кухне, для побуждения аппетиту.

Семейная пара зашла в галерею.
Художник Кропачёва оказалась гением ужасно плодотворным. На выставке было представлено не менее семи десятков картин, причем датированы абсолютно все были текущим годом. Картины были весьма приличными, и авторский стиль в них чувствовался. Не столько в направлении живописи - «Улица в Праге» и «Миланский дворик» благополучно соседствовали с «Чашкой кофе» или изображением птички-павлина, сколько в технологии исполнения. Картины были не масляные, а как роспись на шёлковых платках.
Наибольшее внимание публики привлекал триптих «Виды Венеции»: три картины с каналами и лодочками в едином стиле и цветовой гамме. Возле них, в явном восхищении, стояли два посетителя: женщина в годах и моложавый «бизнесмен», как мысленно охарактеризовал его господин Громов.
- Эти рамочки подойдут под нашу мебель, - сказала госпожа Громова.
- Эти рамочки подойдут куда угодно, - подумал про себя господин Громов.
Как мужчина, он чисто с практической точки зрения прикинул, что в будущем, при переездах, эти картины впишутся в любой интерьер.

- Вам нравятся? - спросила женщина в годах. – По-моему, это лучшее из всех картин автора. У меня муж финансами ведает, завтра приведу его, чтобы посмотрел.
- Угу, – быстро бросил «бизнесмен». – Вот жене звоню, чтобы глянула, подойдет ли нам. Чтобы не валялось потом.
- Давай купим, пока не перехватили! – зашептала на ухо мужу госпожа Громова.

- Добрый день! – появилась перед ними неожиданно сама мастер-творец, Екатерина Кропачёва . – Рада приветствовать вас на моей выставке. Этот триптих – одни из моих самых любимых произведений. Даже жалко расставаться.
- Очень красиво! – сказала женщина в годах.
- Да… - согласился Громов. Девушка оказалась не столь красива, как представлялась по фото с плаката.
- Кстати, только эти два дня на цену, которую вы видите (по пять тысяч рублей за малые картины, восемь – за большую) действует скидка. Если возьмёте все три картины, они обойдутся вам всего в десять тысяч рублей.
Госпожа Громова пребольно пихнула господина Громова локтём в бок.
- Мы берём! – выдохнул господин Громов.
- Хорошо! – лучезарно улыбнулась художник Екатерина Кропачёва.

Тут господин Громов вспомнил о том, что это не просто «продажа», но «выставка-продажа». И ещё он часто в кино видел, что картины обычно сразу не забирают, а оставляют до окончания выставки. Ну и, разумеется, чувство собственного величия господину Громову потешить хотелось. Мол, будут другие посетители ходить, любоваться картинами. Кто-то купить захочет. А ему скажут: извините, уважаемый. Эти картины уже господин Громов купил. И все сразу поймут, какой у господина Громова художественный вкус замечательный.

- Екатерина, - сказал Громов, - Мы картины пока оставить можем. Чтобы не обеднять вашу выставку.

- Ну что вы, что вы! – всплеснула руками художник Кропачёва. – Я же вижу, что картины нравятся вам. Вешайте дома прямо сегодня и наслаждайтесь! К тому же, знаете, я всегда себя так неудобно чувствую, когда люди ходят, смотрят, хотят купить – а картина уже продана.

Господин Громов был малость разочарован, но виду не показал.

Картины были аккуратно уложены в пакеты, деньги были аккуратно уложены в карман художника.

Довольные Громовы отправились домой, а довольная Кропачёва продолжила проводить выставку.

***

На следующий день господин Громов проходил мимо галереи. С плаката ему дружески улыбалась художник Кропачёва. И Громову захотелось зайти, повидать эту симпатичную девушку. Но для соблюдения приличий он, конечно, придумал вопрос. О том, что совершенно забыл спросить историю создания «своих» шедевров. Придут, мол, друзья к нему в гости, будут восхищаться картинами. А он про них и рассказать ничего не сможет. Историю, там, создания. Мысли, чувства и переживания творца, когда она писала эти шедевры…

Господин Громов зашёл в галерею и мельком бросил взгляд туда, где вчера остались зияющие пустоты, не прикрытые более купленными им картинами.

И в эту секунду господин Громов оторопел. На этом самом месте как ни в чем не бывало висели картины. «Каналы Венеции», «Дворец дожа» и «Самый красивый мост». Те самые, что он вчера вместе с супругой приобрели и унесли домой.

Господин Громов зажмурился и вновь открыл глаза. Картины висели. Как и вчера, возле них в явном восхищении стояли два посетителя: женщина в годах и моложавый «бизнесмен». Смутно осознавая абсурдность происходящего, Громов подошёл ближе. Вчерашние «конкуренты» явно его не узнали.

- Вам нравятся? – обратилась к Громову женщина в годах. – По-моему, это лучшее из всех картин автора. У меня муж финансами ведает, завтра приведу его, чтобы посмотрел.
- Угу, – быстро бросил «бизнесмен». – Вот жене звоню, чтобы глянула, подойдет ли нам. Чтобы не валялось потом…

- Добрый день… - появилась перед Громовым художник Кропачёва. В это же мгновение она осеклась, узнав вчерашнего покупателя. – Не ожидала вас увидеть. Может быть, чашечку кофе?

- Не откажусь, - спокойным тоном ответил господин Громов, хотя в душе его царили сумбур и хаос.

- Вы, наверное, удивлены? – спросила художник.

Громов был не то, чтобы удивлён. Он был обижен, как ребёнок, которому вместо мороженого подсунули творожный сырок. Он думал, что приобрёл шедевр, а оказалось – ремесленническую поделку, ничуть не лучше массовых «штамповок» из магазина «Оранжерея». Только в четыре раза дороже.

- Пожалуйста, не подумайте, что это «массовая штамповка», - словно прочитав его мысли, сказала художник Кропачёва. – Это называется «авторская копия». Я на самом деле считаю этот цикл своим шедевром. Я была в Венеции четыре года назад. Тогда и написала оригиналы. Многим понравились. Не могу же я обделить всех желающих любоваться этими сюжетами? Искусство должно принадлежать народу.

- А вы хоть руку-то к нашей картине приложили?

- Конечно! Я вывожу контуры картины на шёлк на печатном станке, а потом расписываю красками.

- Я всегда думал, - сказал Громов, - Что авторская копия – это когда автор пишет картину, пусть даже на один сюжет, но «с нуля».

- Это не совсем так. Переписывая картину каждый раз заново можно упустить очень важные детали. Глаз мастера «замыливается». Меняется настроение, освещение… А ведь детали – это очень важно! Скажите, вы помните, сколько человек вышло в ночной дозор на картине Рембрандта? А какого цвета серьги у Моны Лизы?

- Нет. Но разве это важно? Мне всегда казалось, что важны не детали, а «впечатление от картины в целом».

- Но разве впечатление «в целом» не складывается именно из деталей? Мне очень хотелось, чтобы люди видели Венецию именно такой, какой увидела её я. В малейших оттенках и нюансах. Поэтому без компьютера в работе – никак. Человеческая память, увы, несовершенна.

- А чем же тогда отличаются ваши картины от «штамповок»? Компьютер и печатный станок всегда воспроизведут любую картину точнее, быстрее и качественнее, чем художник.

- Именно этим отличается «массовое искусство» от авторского. Я не станок. Я прилагаю руку и вкладываю душу... Впрочем, если вы переживаете – художник Кропачёва заговорчески улыбнулась – Посчитайте количество звеньев в цепи на этой оградке.

- Зачем?

- На той картине, которую купили вы, количество отличается. Так что у вас, можно сказать, совершенно уникальное и единственное в своем роде произведение.

- Спасибо, вы меня успокоили, - грустно ответил господин Громов.

***

Господин Громов шёл к выходу со смешанным чувством. Он хотел купить нечто авторское и уникальное. Потешить своё самолюбие. А купил раскрашенный кусок шёлка в рамочке…

Проходя мимо знакомых картин, он увидел, что к знакомым уже «женщине в годах» и «бизнесмену» присоединилась молодая семейная пара. Довольный собой господин в кожаном пуховике и хрупкая красивая девушка в дорогой шубе. «Женщина в годах» восхищалась и обещала привести мужа. «Бизнесмен» названивал жене.

- Дорогой, давай купим, пока не перехватили! – шептала на ухо супругу девушка…