Путин выбирает разрыв с гражданским обществом?

Лев Пономарев,  правозащитник
Многие уже комментировали слова Владимира Путина о содержании будущей амнистии: "Хочу сказать, что эта амнистия может распространяться только на тех лиц, которые действительно не совершили тяжких преступлений и преступлений, которые связаны с насильственными действиями в отношении представителей власти, имея в виду, прежде всего, конечно, представителей правоохранительных органов". Это было сказано на встрече с Уполномоченным по правам человека в РФ Владимиром Лукиным и председателем Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Михаилом Федотовым. Именно Совету Путин поручил в сентябре подготовку проекта думского постановления об амнистии.

Путинские слова уже повсеместно проинтерпретированы как то, что либо все «узники Болотной», либо большая их часть – те, кому кроме мифических массовых беспорядков приписали ещё и не менее мифическое насилие над омоновцами и полицейскими 6 мая 2012 года – под амнистию не подпадут. 

Я исхожу из того, что Путин не хуже меня знает, что никаких массовых беспорядков 6 мая не было, что свидетельства в поддержку обвинения узников Болотной либо сомнительны, либо совершенно неконкретны.

Но я не могу исключить  и того, что для Путина его окружением, особенно силовым, создана настолько искаженная картина событий, что он поверил и в то, что  на Болотной 6 мая планировали прорыв к Кремлю, и в то, что подсудимые избивали полицейских. Возможно, такая картина мира ему комфортней для восприятия, поскольку построена на концепциях заговоров. Но такой комфорт часто играет злую шутку. Вот реальный случай из событий драматического 1991 года. Сразу после январской трагедии в Вильнюсе, в Москве постоянно проходили огромные митинги. В ответ Горбачев ввёл в Москву войска. Потом он очень быстро вынужден был их вывести. Но доверие между ним и реформаторами было разрушено необратимо. После чего сам Горбачев оказался наедине с будущим ГКЧП.    

Почему Горбачев так сделал? Возможно, объяснение дает его же выступление — весной 91 года, он, как я помню, выступая перед рабочими Фрунзенского района, сказал примерно следующее: «Мне сообщили спецслужбы, что «Демократическая Россия» поручила кооперативам, работающим под её контролем, изготовлять верёвочные лестницы для штурма кремлёвской стены».

Это было опубликовано в одной из ведущих газет, либо в «Известиях», либо в «Правде», я не помню. Я это прочитал и просто вошёл в ступор, мы даже начали готовить иск в суд, но потом стало некогда, начались очень горячие события. И уже позже в разговоре с бывшим членом политбюро КПСС Александром Николаевичем Яковлевым я его спросил: что это такое было? Тем более, что если бы это было правдой, против ДемРоссии должны были бы возбудить уголовные дела. На что он мне ответил: «А я видел подписанное донесение Крючкова, на столе у Горбачёва, где всё так и было написано».

Не поверь тогда Горбачев откровенной чуши, а таких сообщений, видимо, было не одно, отстрани он умышленно дезинформировавшего его председателя КГБ, возможно, было бы взаимодействие Горбачева с гражданским обществом, и общественно-политическая ситуация развивалась бы не столь драматически.  

Решение Путина о судьбе узников 6 мая будет политическим, и, одновременно,  судьбоносным. И не только для страны, но и для него лично.

Мы все понимаем, что даже если половина совершенно невиновных людей окажутся в итоге за решёткой, то все поймут, что они – жертва откровенной политической расправы. Общество не примет лукавого компромисса – этих мы выпустим, а этих – посадим. Такой вариант также будет воспринят как проявление злобной мстительности, как плевок в протянутую руку. И на этом все попытки реального диалога между гражданским обществом и властью станут невозможными.

Экономика нашей страны хромает, межнациональные отношения в разных регионах, включая столицу, стремительно обостряются. Политический кризис, разразившийся два года назад – не изжит, включая и кризис легитимности власти. Все эти вызовы не могут быть разрешены отдельно ни властью, ни обществом. Нужны если не совместные действия, то хотя бы согласованные. В этих условиях окончательный разрыв между Кремлём и гражданским обществом очень опасен для страны в целом.