Посмотрим на перечень задач, стоящих перед обществом, которые много обсуждались в последнее время.
Политической системе полагается обеспечивать стабильность. Но борьба за стабильность в той форме, в какой ее ведет Кремль, как раз и уничтожает стабильность. Против альтернативных лидеров ведутся боевые действия методами пиара и боевого правоприменения. Против альтернативных партий — тоже. К стабильности можно было бы прийти, выпустив на игровое поле хотя бы двух игроков(допустим, социал-демократов и консерваторов), которые передавали бы друг другу власть в ходе плановых и ожидаемых событий — выборов. Но так нельзя, поскольку это угроза стабильности. Поэтому на поле остается одна квазипартия. Остается и один лидер. Китайского механизма плановой, ожидаемой ротации тоже нет. Этого тоже нельзя делать. Таким образом, смена лидеров по определению является неплановой и неожиданной. Политическая система пытается избавиться от нестабильности, усугубляя свою глубокую нестабильность.
То же и с необходимостью создания правового государства. Да, системе нужно верховенство права. Но логика защиты системы в той форме, в какой ее понимает Кремль, требует ручного применения закона против избранных врагов. Политически мотивированные уголовные дела прямо противоречат не только логике защиты прав граждан, но и идее улучшения инвестиционного климата. Отсюда появление квазимеханизмов, например использование индекса мониторинга качества административных процессов(Doing Business) в качестве ориентира для политики. Это принципиально не институциональный индекс. Потому он, вероятно, и выбран. Система пытается себя лечить, усугубляя свои хронические болезни.
То же и с независимым судом. Да, системе нужен независимый арбитр для развития доверия, для запуска благотворных механизмов обратной связи: я верю контрагенту, потому что знаю, что суд поддержит нашу договоренность; я верю суду, потому что убедился, что он поддерживает другие договоренности, и т. д. Но«неуправляемый» суд опасен для системы, поэтому она должна оставаться фундаментально опасной.
То же и с лечением коррупции. Поставить ее под контроль можно, если уравнять всех перед полновластным борцом с коррупцией(агентство, спецпрокуратура, особый трибунал). Но такой«неуправляемый» борец опасен для системы. Поэтому система борется с коррупцией, удушая себя коррупцией.
То же и с«новым дворянством», или«элитой». Системе для полноценной стабильности нужен понятный механизм меритократического отбора на высшие позиции в государстве и крупном бизнесе. Но такой механизм, в силу его«неуправляемости», войдет в противоречие с логикой патронажа. Поэтому нельзя пускать наверх достойных, нельзя наказывать провинившихся. Например, Сердюкова ведь нельзя ни отпустить, ни наказать. Поэтому система стремится повысить свою компетентность, оставаясь глубоко некомпетентной.
То же и с приближенным бизнесом. Логика его появления вроде бы в том, чтобы разгрузить бюджет. Пусть мощный бизнес, например сырьевой и металлургический, поможет нам со спортом, искусством и наукой. Но сама логика приближения бизнеса к власти ведет к тому, что не бизнес тянет на себе госбюджет, а госбюджет — бизнес. Знаменитая национализация убытков у нас перед глазами в виде корпораций, которым государство будет прощать долги после сочинской Олимпиады. Поэтому система пытается экономить за счет близкого бизнеса, тратя все больше и больше денег на близкий бизнес.
То же и с политикой по отношению к мигрантам. Государству и обществу нужна последовательная политика по отношению к миграции. Но последовательная политика потребует четких ограничений — например, визовых и регистрационных. Но такие ограничения войдут в противоречие с геополитикой, с одной стороны, и с коррупционными механизмами — с другой. Поэтому система кричит о проблеме, создавая все больше неконтролируемой миграции.
То же и с попытками воздействовать на общественную мораль — пропагандой и включением религии в Конституцию. Изменить сложившиеся в государстве и госбизнесе практики патроната и коррупции нельзя. Это опасно для системы, поэтому государство читает проповеди о морали, оставаясь принципиально аморальным.
То же и с необходимой для развития децентрализацией управления. Стране необходим настоящий федерализм — регионы разные, условия везде разные. Но ослабление бюджетного контроля Москвы и передача части политических полномочий в регионы есть«путь к развалу страны». Поэтому государство стремится к децентрализации, укрепляя централизацию.
Людям хорошо бы иметь прошлое. Прошлое не может быть единым. Мы все разного возраста, мы происходим из разных семей, учились в разных школах, городах и национальных средах. Но признание этого простого факта жизни противоречит логике создания единой непротиворечивой истории. Что, по сути, означает отсутствие истории.
Людям хорошо бы иметь будущее — хотя бы минимально очерченное понятными механизмами пенсионного обеспечения. Но понятные механизмы противоречат задачам балансирования бюджета. Поэтому забота о будущем предполагает отсутствие будущего. Стоит ли продолжать пересчитывать«тяни-толкаев»?
Комментарии