Где скрепы, господа?

Родня, родственники, родина. Корень этих слов – род. Родом жила Русь. Защищали и охраняли в первую очередь род и родину, то есть вполне определенных людей и места, где работали, любили, рожали детей.

Родина – это было вполне видимое, осязаемое, обоняемое понятие. И боги у наших предков были понятными, родными. Каждый из них патронировал вполне определенную сферу жизни и деятельности славянских народов. Перун-громовержец был богом воинов, Велес занимался домашним скотом, Мокошь курировала плодородие, а стоял над ними отец их – Род.

Видать, наши предки понимали, что один бог не в состоянии уследить за всем, происходящим на всех землях. Боги были для славян действительно близкими и родными, и называли они сами себя божьими внуками, сварожичами. А богов, точнее изображения их, наказывали, если боги эти вели себя предосудительно и пренебрегали своими обязанностями.

И с князей своих за безделье или неправый суд тоже спрашивали по полной программе: лишали части мыта, накладывали виру, а то и изгоняли. И почитали славяне одинаковых богов, одних больше, других меньше, от деревушки Берлин до Волги, которая тогда называлась Росью или Руссой, что означало «река». И главным для них был род, родина, которые всемерно охранялись и защищались.

И было так в славянских землях до тех пор, пока не пришли с юга и запада черные люди, и не принесли они новую веру в бога единого, всемогущего, злопамятного и мстительного, всех людей называющего своими рабами. А тем, кто отказывался быть рабом божьим, люди эти сулили вечные муки, несмотря на честно и достойно прожитую жизнь. Действовали пришлые чужаки хитростью и коварством, влезая в доверие к местным князьям и вождям, обещая за рабство божье блага земные и поддержку христианских императоров.

Было так и на Руси до Владимира Красное Солнышко, который был, кстати, не княжьих кровей. А был он робичичем, сыном ключницы Малуши. Понравились Владимиру христианские постулаты: «Един бог на небе, един владетель на земле и всякая власть – от бога». Произошло крещение Руси. Не одномоментное и не мирное. Владимир угрозами гнал жителей Киева в Днепр креститься, а дядя князя, Добрыня, дружинниками насаждал новую веру за пределами стольного града.

Позже адепты новой веры сменили имена, но действовали по-прежнему: со слабыми — угрозами, огнем и мечом, а с сильными – подкупом, лестью и коварством.

Под влиянием единой власти, единой религии и единого государства понятие рода исчезло, понятие родины размылось. Появилось отечество. Отчасти, как дань вековечному уважению к отцу семьи, отчасти, как символ почитания отца небесного. Высшая власть государства (чьим отечеством были чужие земли) и не помышляла об уважении к земле русской, не помышляла о родине.

Длилось так долго. Только в 1941 году о родине вспомнили. «Родина-мать зовет». До этого-то лозунги были другие: «Социалистическое Отечество в опасности!». И только великая война заставила вспомнить то, что еще осталось в генетической памяти народа: род и родину. И воевал наш народ не за абстрактное социалистическое государство и не за Сталина. Только за свой дом, за родную землю, за род и родину.

Война кончилась, и снова потекли речи о восстановлении народного хозяйства, о завоеваниях социализма, о происках врагов советской власти. Дальше – больше. «Догнать и перегнать», «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», «Советское – значит отличное», «Новая общественная формация – советский народ»…

Еще дальше – еще больше. «Если цены повысятся – лягу на рельсы», «Заплати налоги и спи спокойно», стабилизация, модернизация, духовные скрепы. Чем скреплять народ? Все, что могло сплотить нацию, опошлено, разорено, разграблено, украдено и продано. Впрочем, какую нацию? Русских, которым с 1917 и по сию пору отказано в национальной самоидентификации? Пришлых, с чужими паспортами и чужим языком, создающих иноземные и иноверные анклавы, разрушающих культуру и традиции коренного населения? Жителей гор, несущих на русские равнины свои законы клановости и кровной мести, высокомерие мелких горских князьков и исконное презрение разбойников к земледельцу?

Что может послужить духовными скрепами? Вера? Если вера, то во что? Президент и иже с ним понимают, что веры в справедливость государства к народу у этого народа уже не осталось. Религия? Да, пожалуй. Кроме религии ничего уже и не остается, хотя и религия, как материал для «духовных скреп», слишком непрочна. С трудом верится, что церковь может объединить доктора наук и лузгающего на корточках семечки гопника. Или человека, думающего над книгой, и недоросля, набирающего на клавиатуре «Гы-гы, красаучег».

Церковь и религия — это люди, обслуживающие визуальное и коммерческое оформление веры отдельно взятого человека. Этакие менеджеры и топ-менеджеры страха перед будущим и боязни попасть после смерти в весьма некомфортные условия. Причем эту боязнь религиозные менеджеры сами же внедряют, рекламируют и продают. Это они должны скреплять наш народ? Чем? Уважением к церковному сану топ-менеджеров? Мистическими патриаршими часами, нанопылью? Или видеоматериалами, таинственно исчезающими в органах правопорядка под действием религиозных вирусов? Кроме смеха и возмущения эти скрепляющие нацию звенья ничего не вызывают.

Так где духовные скрепы, господа?

Скопипащено с сайта fognews, несерьезно рассказывающем о многих серьезных вещах.