Ислам и благодатный огонь

Переворот, вследствие которого скипетр перешел от Аббассидов к Фатимидам, послужил скорее к пользе, нежели ко вреду Святых Мест: живший в Египте монарх лучше сознавал важность сношений с христианами, а палестинские эмиры были менее удалены от правосудия и влияния верховной власти. Но третьим из этих халифов Фатимидов был знаменитый Хаким, – бешеный юноша, утративший из нечестия и из деспотизма страх и перед Богом и перед людьми, и проводивший все свое царствование в безобразном сочетании пороков с безрассудствами. Не обращая никакого внимания на самые древние египетские обычаи, он обрек женщин на безусловное затворничество; это стеснение вызвало жалобы со стороны лиц обоего пола, а эти жалобы раздражали его; одна часть старого Каира была предана пламени, и в течение нескольких дней происходила кровопролитная борьба между войсками халифа и жителями. Сначала халиф выказал усердие ревностного мусульманина, основать или обогатить несколько мечетей и коллегий; тысяча двести девяносто копий Корана были списаны на его счет золотыми буквами и он издал эдикт об истреблении виноградников в Верхнем Египте. Но его тщеславие скоро увлеклось надеждой основать новую религию; слава пророка не удовлетворяла его, и он стал выдавать себя за видимый образ Всевышнего, который, после девяти появлений на земле, наконец олицетворился в его царственной особе. При имени царя живых и мертвых Хакима каждый должен был преклонять колена и воздавать ему религиозное поклонение; его мистерии совершались на горе подле Каира; шестнадцать тысяч новообращенных подписались под его символом веры, а жившие среди Ливанских гор свободные и воинственные друзы и по сие время верят в божественность этого сумасброда и тирана и убеждены, что он еще жив.

В качестве бога, Хаким ненавидел иудеев и христиан, считая их поклонниками своих соперников; но остаток старых предрассудков или благоразумия еще заставлял его склоняться на сторону магометан. Своими жестокими и безрассудными гонениями в Египет и в Палестину он довел до мученической смерти и многих до вероотступничества; он не обращал никакого внимания ни на права, ни на особые привилегии сектантов и всеобщим эдиктом наложил запрещение на культ и иноземцев и туземцев. Церковь Вознесения, служившая храмом для всего христианского мира, была разрушена до основания; совершавшиеся накануне Пасхи чудесное зажигание светильников прекратилось и много нечестивого труда было потрачено на разрешение той пещеры под утесом, которая, в сущности, и считалась гробом Господним. При известии об этом святотатстве европейские нации были поражены удивлением и скорбью, но вместо того, чтобы взяться за оружие для защиты Святой Земли, они удовольствовались тем, что стали жечь или изгонять иудеев, как тайных подстрекателей нечестивого варвара. Впрочем, Хаким из нетвердости в убеждениях или из раскаяния сам до некоторой степени облегчил бедственное положение Иерусалима: тиран подписал декрет о возвращении христианам их церквей, но вслед за тем был умерщвлен агентами своей сестры. Царствовавшие после него халифы снова стали придерживаться прежних принципов и в религии и в политике, и снова ввели религиозную терпимость; при благочестивом содействии константинопольского императора, гроб Господен восстал из своих развалин, а пилигримы стали возвращаться, после непродолжительного воздержания, с усилившейся жаждою подвигов благочестия.