РВС

[очень опасно! много букафф!]

(Это глава из фантастической повести «Ретроанализ на Планете Стрижей». Сюжет, вкратце, таков. Планета Стрижей вступила в контакт с примитивной цивиизацией Ич (до того примитивной, что там даже рыночные отношения не изжиты). При общении с Ич стали возникать разные неприятные казусы и Совет Планеты Стрижей принял энергичные и разносторонние защитные меры. Помимо прочего было решено вспомнить, что такое капитализм. Была организована ГИБРа (Группа изучения буржуазных революций). В ГИБРу вошли Зигаф Рейд – психолог, юная красавица и Ключ Тайн – историк, молодой человек приятной наружности и спортивного телосложения, но, может быть, с несколько менее, чем у Зигаф, развитой сообразительной способностью. Ключу было поручено исследовать полузабытое явление тысячелетней давности со странным названием «Перестройка». Ключ собрал сохранившиеся о периоде Перестройки сведения, решил, что события были обусловлены экономическими причинами, обсудил ситуация со своим ВИПом (Виртуальным интегральным помощником), построил математической модель Перестройки и … она (модель) не заработала. Попытки усовершенствовать модель ничего не дали. Затем Ключ отработал гипотезы о политических причинах Перестройки, о религиозных… Глава «РВС» начинается в тот момент, когда герой близок к полному отчаянию и серьёзно сомневается в своей профессиональной состоятельности. Зигаф поддерживает историка морально и постепенно берёт ход исследования в свои руки. Сами понимаете, молодые люди не противны друг другу. )

Ключ Тайн и Зигаф Рейд поднялись на свою любимую веранду над морем. Зигаф подошла к мебельному кубу и нажала на кнопку на его верхней грани. Из высветившегося меню она выбрала: «Скамья парковая. XX век. Чугун, дерево, масляная краска».

Вероятно, такой заказ поступил впервые, чёрный куб смущенно загудел и засветился оранжевым светом. Потом куб выдвинулся немного вперёд, чтобы не повредить себе подобных, и стал превращаться в скамейку.

В это время Ключ и Зигаф молча смотрели на невысокие и невесёлые волны. Зигаф Рейд сказала:

- Видимо пе-ро-строй-ка…

- Перестройка, - мягко поправил Ключ. Сделать такую ошибку в Языке Предков! Зигаф жутко покраснела, но справилась со смущением и продолжила:

- Видно, перестройка и впрямь была заковыристым процессом. Ты попытался подменить суть формой и потерпел неудачу. Наверняка тогда были десятки и сотни заговоров, временных союзов между людьми, которые друг друга ненавидели и серьёзных размолвок между союзниками. Заговоры  просто надувались и лопались, как пузыри в дождевой луже. Но заговор – только форма борьбы. Заговорщики тайно готовятся, внезапно нападают и стремятся использовать энергию своих многочисленных, но плохо информированных противников. Если заговор построен на песке, он неминуемо закончится неудачей. А самое интересное в жизни растёт как трава. Ты знаешь об РВС?

- Революция Вовки Степанова? Нам что-то рассказывали в конце третьего цикла, но я уже не помню подробностей.

- Эх, ты! А ещё историк.

К этому времени мебельный куб справился со своей задачей и Ключ с изумлением увидел громоздкое и несуразное сооружение из деревянных брусков, привинченных стальными болтами к массивным чугунным стойкам. Бруски были покрыты зелёной краской, местами отслоившейся и обнажившей посеревшую от времени древесину. На верхнем бруске было процарапано чем-то острым: «Петя + Катя =» и далее следовала древняя эмблема, значение которой было и теперь понятно жителям Планеты Стрижей без специальных изысканий – сердце, пронзённое стрелой. Ключ подумал, что его пра-пра-…- прабабушка вполне могла сидеть на такой скамейке и целоваться с его пра-пра-…-прадедушкой и немного повеселел.

Зигаф сказала:

- Давай, Ключик,  сядем на скамеечку. Милое дело. Мы сидим вместе и в то же время на безопасном расстоянии, а то вдруг ты на меня набросишься, как какой-нибудь первобытный мужчина.

Застенчивость Ключа Тайн считалась эталонной, представить себе, что он на кого-нибудь «набрасывается», было сложно. Шутка удалась, и Ключ повеселел ещё больше.

Рейд села первой и неповторимым, плавным и смелым движением отбросила свои чудесные чёрные волосы за спину. Заметив, какое впечатление произвели на Ключа летящие по воздуху длинные волосы, она потупила очи и сказала с притворным смирением:

- Ключик, ты глазки-то закрой, и сосредоточься на рассказе.

- Да будет речь моей повелительницы столь же обильной, блестящей и шелковистой, как и её волосы – отшутился Ключ Тайн.

- Ну, слушай, - сказала Зигаф Рейд тоном мамы, которая сейчас расскажет сказку маленькой дочке и положила ладони на колени жестом маленькой девочки, которая приготовилась слушать мамину сказку.

Флюктуационная психология началась с изучения феномена РВС, и поэтому о Вовке известно многое. Дело было в первой четверти двадцать первого века. Вовка Степанов был самым забубённым троечником в пятом «Б» классе какой-то школы, то ли в Липецке, то ли в Воронеже. Сказать,  в какой именно школе он учился, теперь сложно. Лет сто после того, как его не стало, стены все школ и Липецка, и Воронежа были покрыты снаружи надписями: «Вовка Степанов учился у нас!!»

 Несмотря на чрезвычайно скромные успехи в изучении наук, лик Степанова к пятому классу уже был украшен очками, а грудная клетка переходила в несвойственный его возрасту шарообразный животик.

В жизни Вовку интересовали три вещи, если только их можно назвать вещами:

- компьютерные игры;

- чипсы;

- Надя Неземная.

С играми всё понятно. Всё свободное время Вовка проводил, постукивая стёклами своих очков об экран монитора и не было игры, в которой он не добрался бы до последнего уровня. В какой-то момент Вовка стал геймером по вдохновению. Интуиция подсказывала ему самые смелые и изящные решения в любой игровой обстановке. Вовка с лёгкостью обходил неописуемо коварные ловушки, побеждал самых хитрых и беспощадных врагов и пробегал наиболее непроходимые уровни с кучей нерастраченных жизней.

Но в этой удачливости была и неудобная сторона. Все игры, попавшие Вовке в руки, очень быстро «кончались» и ему постоянно приходилось меняться с одноклассникам и вообще со знакомыми. Прикупал он и свежие игры, что родители, мягко говоря, не приветствовали.

Сегодня Вовка выменял у Генки Дорожанского «Кровавую командировку» и теперь лежал на своём любимом диване и ждал, когда она установится.

Из шестисот мышц, которыми украшается человеческий организм, у Степанова были развиты лишь те, которые отвечают за взаимодействие с мышью, клавиатурой и джойстиком. Да ещё, пожалуй, те мышцы, которые обеспечивали частое моргание воспалённых век настоящего компьютерного маньяка.

Вторая страсть Степанова – чипсы. Да и не страсть, а так – страстишка. Просто он не понимал, как можно сидеть за компьютером и не жевать. Початый пакет с чипсами постоянно стоял у Вовки слева от клавиатуры, так как левая рука в игре обычно свободнее.

Ну и о Наде Неземной надо сказать два слова. С Надей всё началось (да  и закончилось?) с одного совершенно незначительного эпизода. Дело было 1 сентября, во время торжественной линейки. Вовка стоял в строю во втором ряду, а Надя – в первом. Надя со свойственным девчонкам любопытством постоянно переводила взгляд с одного класса на другой и обратно. При этом её головка непрестанно поворачивалась на тонкой загорелой шейке то налево, то направо, а чёрные Надькины косички мелькали у Вовки перед глазами. Смотрел Вовка на них, смотрел, как загипнотизированный, а потом поднял левую руку (он хорошо запомнил, что левую) и потрогал туго заплетённую Надькину косичку. Надя немедленно обернулась и погрозила ему кулаком. Вовка ясно видел, что Надя разозлилась и впрямь готова была треснуть его кулаком, и в то же время она была смущена, и в то же время столь незамысловатый знак внимания ей явно польстил и щёчки её порозовели от удовольствия, а было в Надиных глазах и ещё что-то четвёртое, и что-то пятое…  Но только Вовка не успел это четвёртое и пятое рассмотреть. Надя сочла нарушение приличий незначительным, и не пустила свой кулак в ход, а Вовка, как человек скромный и благовоспитанный, больше не прикасался к её косичкам. Но открытие, которое сделал Вовка 1 сентября, было для него очень важно. Если сформулировать это открытие коротко и словами взрослых людей, то, пожалуй, получится следующее: женщинам свойственна необычайно сложная и тонкая духовная организация, а Надька Неземная – женщина в полном смысле этого слова.

После того дня, лёжа на диване и набираясь сил между предпоследним и последним уровнями, Вовка часто мечтал о том, как хорошо было бы подружиться с Надей Неземной. Способов завоевания её дружбы он видел немного, но, зато, они были довольно радикальны. Вовка спасал Надю от галактических пришельцев, бесстрашно проникая внутрь их загадочного корабля; Вовка провожал Надю вечером домой, на них нападала банда из восьми (а лучше из десяти) гангстеров и Вовка защищал свою одноклассницу, вовсе не заботясь о сохранности гангстерских подбородков; Вовка выполнял за Надю все домашние задания, и на таком уровне, что после школы её без экзаменов принимали в Институт стали и сплавов. Тут Вовка спохватился. Ну какой из Нади металлург, она себе только косички опалит возле доменной печи!

«Кровавая командировка» успешно загрузилась. Вовка сел за компьютер и отправил в рот очередную порцию чипсов. Игра ему сразу понравилась. Сюжет был таков: группа добровольцев прибывает для выполнения совершенно секретного задания на далёкую планету, населённую ужасными чудовищами. На первом уровне задача ставилась просто и сурово. Ты должен выжить. Выбирай себе оружие и будь любезен пройти по первобытному лесу пять километров от посадочной площадки звездолёта до базы. У тебя всего 100 жизней и не зевай. Дойдёшь – узнаешь, зачем ты вообще сюда прилетел.

Вовка выбрал свой любимый лазерный меч и вместе с девятью другими добровольцами отправился в путь.

Навстречу им выбегали добродушные изумрудные ящерицы с улыбающимися мордочками. Но Вовка понимал, что зубы у них смертельно ядовитые, и без разговоров отрубал ящерицам головы. Лесную тропинку, по которой шли добровольцы, иногда пересекали корни деревьев. Но и тут Вовка был начеку. Он отлично знал, что в кронах этих деревьев накапливается смертоносный электрический заряд, который может пройти по стволу и по корню как по кабелю и превратить наивного игрока в дымящийся уголёк. Поэтому и корни Вовка безжалостно рубил. Первую жизнь Вовка потерял, когда с дерева упала совершенно безобидная шишка, раскрылась в воздухе и осыпала его смертоносной жёлтой пылью. К этому времени другие добровольцы уже погибли, лес становился всё гуще и Вовка ожидал появления серьёзных врагов. И они стали появляться, причём со всех сторон сразу. Сверху на Вовку пикировали жуткие совы, держащие в лапах тяжёлые камни. Камни они сбрасывали в нижней точке своего пике, стараясь угодить Вовке в голову. Снизу подкрадывались медузы на воздушной подушке, убивавшие электромагнитным импульсом. С веток прыгали зайцы с ядовитыми щупальцами вместо передних лап. С боковых тропинок выбегали белки с длинными хоботами, на кончике которых блестела отравленная иголка. Вовка потерял ещё три жизни. Тут раздался зловещий рев, деревья задрожали, мелкие звери попрятались.

«Ну, вот и Хозяин», - сказал себе Вовка, и сердце его забилось ровно и мощно. Вовка не ошибся. Из чащи, валя деревья, вышло огромное чудище, похожее на динозавра. Всё тело его было покрыто длинными острыми шипами и толстыми костяными пластинами. Вовка почувствовал, что такую защиту лазерный меч может и не одолеть. Уязвимым показалось только брюхо чудища. Раздумывать было некогда. Вовка сделал два прыжка навстречу смерти, приземлился между длинными и страшными пальцами левой и правой задних лап и ударил чудище мечом  по животу.

Удар удался. Вовка едва успел отскочить назад, как из разрубленного живота в голубоватую инопланетную пыль шлёпнулись толстые кишки, покрытые зелёной  слизью. И тут с Вовкой что-то случилось. Он представил себе, как больно и как страшно его побеждённому врагу. А ещё он представил, что чудище задело его живот одним из своих шипов, и Вовкины внутренности смешались с внутренностями динозавра. Вовка непроизвольно раскрыл рот и желтоватая масса плохо пережёванных чипсов конусом хлынула на экран. Рвотная жижа медленно стекала по стеклу, и в просветах было видно, как инопланетный динозавр поднял к небу свою огромную и безобразную голову, раскрыл пасть в предсмертном рыке и тяжело завалился на правый бок. А небольшие крысообразные существа окружили последнего добровольца и били его металлическими шариками, которыми оканчивались их хвосты, по голове. С каждым ударом уходила одна жизнь. Позывы на рвоту не прекращались, Вовка ушёл в ванную.

Потом Степнов полежал на диване и немного пришёл в себя. Затем он (впервые в жизни!) выключил компьютер бесчеловечным способом, просто отключив сетевой фильтр. После этого Вовка набрал в тазик тёплой воды, взял чистую тряпку и стал мыть монитор, клавиатуру и все, что было рядом. Одним тазиком дело не обошлось. Но Вовка работал методично и сосредоточенно. Он тщательно убрал все следы своего позора. Потом немного подумал и решил произвести дезинфекцию рабочего места. Для этого он порылся  в домашней аптечке и остановил свой выбор на настойке календулы, о которой мама всегда отзывалась как об очень хорошем средстве. Вовка смочил настойкой ватку и тщательно протёр все только что отмытое. Высыхая, календула оставляла коричневатый налёт. Пришлось снова набрать в тазик тёплой воды. Ну вот, всё вымыто и насухо вытерто. Вовка решил выдержать час до включения. На всякий случай. Мало ли, куда могла попасть влага. Пусть просохнет. А чем занять этот час? Тут Вовка вспомнил, что завтра история, и впервые за год, с чувством, с толком, с расстановкой, прочитал то, что, по мнению Марьи Кирилловны, он должен был знать об Александре Македонском. Оказалось, что эти сведения не лишены занимательности. А непоседливый предводитель древних греков показался Вовке чем-то даже и сродни. «Что это со мной», - подумал Вовка с некоторой тревогой, - «неужели старость приближается?». Полистал Вовка и другие ученики. Но прошёл час. Как тигр бросился он к компьютеру. Но тут Вовку постигло большое, и, увы, не последнее, разочарование. Он не мог есть чипсы.

Почему-то ему чудилось, что в непрозрачном пакетике лежат измельчённые и высушенные кишки погибшего динозавра. Даже от хруста пакета становилось дурно.

«Ладно, не беда», - сказал себе Вовка, - «хорошая игра хороша и без чипсов». Он снова запустил «Кровавую командировку» и тут произошло ужасное. Как только он отрубил голову первой улыбчивой изумрудной ящерке, приступ рвоты повторился. Ну, а дальше, как по инструкции. В ванную, полежать на диване, тазик с тёплой водой, настойка календулы, снова тазик. Больше в тот день Вовка компьютер не включал, спать лёг пораньше, и всю ночь ему снилось, что он изумрудная ящерица, а за ним гоняется компьютерная мышь и бьёт его  электрическими разрядами.

На следующий день Вовка получил четвёрку по истории (!!). Ему показалось, что Надя Неземная очень обрадовалась этой четвёрке и даже щёчки у неё порозовели, как тогда, первого сентября. Но Вовку эта четвёрка не обрадовала, да и Надя могла раскраснеться просто оттого, что в классе было душно. Вовка ждал конца уроков. Его томили чёрные предчувствия.

Придя домой, Вовка наскоро переоделся, не стал мыть руки (а зачем?), не стал обедать (а зачем?), включил компьютер, запустил самую безобидную из старых игрушек, положил на стол слева от клавиатуры пустой пакет (сами знаете, зачем) и…

Как только он задел своим Роллс-Ройсом пешехода, зазевавшегося на углу 68-й авеню и 113-й стрит, пустой пакет ему понадобился, да ещё как.

Вот беда. Оказывается, он больше не может играть в современные игры. Жизнь утратила всякий смысл. А ведь ему только 12 лет! Вовка с ужасом подумал о том, что ему предстоит ещё просуществовать лет 60 или 70. Мысль о самоубийстве пришла ему в голову с грозной неотвратимостью. Вовка аккуратно выключил компьютер, лёг на диван, закрыл глаза…

Вот лежит он, Владимир Степанов, в гробу посреди родной комнаты. Весь класс пришёл попрощаться со своим товарищем. Все по очереди проходят мимо гроба и бормочут какую-то муру, вроде «Спи спокойно». А прикоснуться к Вовке боятся, словно он вампир какой-нибудь. Только Петя Васильев осмелился поцеловать его в лоб. Так это Петя – настоящий друг. Подошла и Надя и прошипела злющим голосом: «У, дурак паршивый!» А глаза красные. Хочет Вовка поднять руку и дёрнуть её за косичку, чтоб не переживала. Нет, нельзя, покойникам такие шалости запрещены. А тут Лёня Лихобабин сделал скорбное лицо, подкатился к Надьке и говорит: «Надя, я прекрасно понимаю, что ты сейчас испытываешь. В трудную минуту ты можешь опереться на моё плечо». А Надя, наивная душа, отвечает ему, «Спасибо Лёня» и кладёт левую руку на Лёнькино плечо. Танцевать она, что ли собралась на похоронах? Даже Машка Попова, самая простодушная особа во всей школе, поразилась Надькиной доверчивости и захихикала, а потом зажала рот ладошкой. Неудобно, всё-таки похороны. «Та-ак, Лёнечка», - подумал Вовка с угрозой. – «Сейчас у тебя начнётся рыбный день. И первым делом ты получишь хорошего леща». Но нельзя вставать из гроба. Обидно. А тут мама подошла. Она заметила, что на белых Вовкиных кроссовках развязаны шнурки, наклонилась, приподняла штанину, и по голой Вовкиной ноге потекли тёплые капли.

«Мама, не плачь, я все тройки исправлю и зубы буду чистить без напоминаний», - захотел сказать Вовка, но в его положении и это было неудобно.

Тут Вовка очнулся от грёз, потряс головой и решил, что вариант с самоубийством не подходит.

Кто-нибудь пробовал не мечтать лежа на диване? Вот и Вовка не пробовал. Ему представилось, что он становится королём паркура. И не просто королём, а прямо-таки императором. Вот он разбегается, пробегает вверх по гладкой вертикальной стенке метров 15 и поворачивает в небо камеру слежения, снова разбегается, и делает  то же самое со второй камерой. А потом он начинает перепрыгивать через забор из колючей проволоки, ставя ноги на вертикальный железобетонный столб в тех местах, где нет проволоки. С пулемётных вышек открыли огонь. Но Вовка уворачивается от трассирующих пуль и продолжает прыгать до тех пор, пока охрана не спускает с цепи собак. Здорово, но воображение работает дальше. Пока Вовка прыгал под пулями, одни уроды вывезли с охраняемого склада у других уродов самое ценное. Тогда другие уроды по данным с камер слежения, которые Вовка поворачивал, отыскали его и всю его семью, да всех и поубивали. Невесело. Вовка погладил себя слабенькой ручкой по неслабому животику и вспомнил о том, что королём паркура он в любом случае сможет стать не завтра.

Тогда, от полного отчаяния, Вовка решил заделаться ботаником. Но, по некотором размышлении, он понял, что унылая жизнь ботаника – это вариант отложенного  самоубийства.

В это время Лида, Вовкина сестричка-первоклашка, позвонила своему соседу по парте Андрюше, чтобы уточнить домашнее задание. Задание она уточнила, а потом они с Андрюшей стали обсуждать ситуацию в классе. При этом Лида несколько раз настойчиво повторила: «Понимаешь, Юлька это всё нарочно запрограммировала, и вся её команда ей против Анжелы помогала».

«Ничего, себе, - удивился Вовка, -  У этих пузырей вовсю уже интриги. Мы были попроще».

Но словечко «запрограммировала» запомнилось и стало ворочаться в мозгу как камень. Вовка вдруг вспомнил о том, что его любимые игрушки – это просто программы, написанные такими же, как и он, людьми. «Наверно, большинство авторов игрушек в детстве были троечниками, - подумал Степанов, -  а то куда же все троечники деваются?»

За этим бесспорным умозаключением последовало совершенно неожиданное решение научиться писать программы самому. Вовка даже придумал себе задание полегче. Написать программу, с которой можно было бы играть в «крестики-нолики». Честно говоря, начинать такое большое дело было страшновато. Вовка представлял себе программирование примерно так: он записывает на белый лист бумаги приказания и инструкции, которые должна будет выполнять машина, а потом вставляет этот листок в принтер и получает его обратно с подчёркнутыми орфографическими и пунктуационными ошибками. Потом он переписывает программу, снова вставляет листок в принтер, машина снова подчёркивает ошибки и так до тех пор, пока на листке не появится надпись: «Мне всё ясно. Твой компьютер». Вовка порылся на папиной книжной полке и нашёл несколько книжек по программированию.  Оказалось, что всё не так. Машина воспринимает фразы, составленые из «команд» и «операторов», записанных английскими буквами и сложенных вместе  по каким-то несуразным машинным правилам. Но как общаться с машиной, Вовка всё-таки не понял. Книжки были написаны удивительно скучным языком, а авторы, похоже, обращались к членам секретного общества, уже посвящённым в некую главную тайну и интересующимися только отдельными подробностями. Неудача Вовку только разозлила. Он расспросил папу, помучил вопросами преподавателя по ИКТ, поговорил со всеми знакомыми, пробовавшими свои силы в области программирования, и дальше стал работать самостоятельно. Больше всего Вовку раздражала тупость компьютера, который совершенно не желал вникнуть в то, чего именно Вовка хотел добиться, а просто бездумно выполнял команды. Но с этим Вовке пришлось смириться, и вскоре комп стал его слушаться. А потом Вовке стало ясно, что у него нет алгоритма. Нет той процедуры, которую можно было бы записать машинным языком. Он как-то не представлял, что и как должна обдумывать машина, чтобы найти правильный ход. На придумывание алгоритма он потратил несколько дней, причём решения несколько раз приходили во сне, и это было так здорово, что Вовка даже стал реже вздыхать о своём испорченном детстве без компьютерных игр. Но, после того как появился алгоритм, для Вовки наступила настоящая мука. Машина уже могла по Вовкиному желанию выполнять арифметические действия, рисовать таблички, фигурки, и заниматься прочей ерундой, а при попытке заложить в неё алгоритм игры в «крестики-нолики» Вовка столкнулся с целым ворохом проблем. Машина озверела и придиралась к каждой запятой. Иной раз ему не удавалось продвинуться ни на шаг за целый день упорного труда. А ещё чаще оказывалось, что алгоритм никуда не годится, и машина отказывается играть по Вовкиным правилам, задумывается над очередным ходом на целый час или ставит крестики и нолики в уже заполненные клеточки. Вовка страшно злился, но постепенно картина становилась яснее, а машина – послушнее. И вот, наконец, наступил тот удивительный день, когда Вовкина программа смогла сыграть в Вовкой в «крестики-нолики». Не меньше десяти раз проверил Вовка, как программа работает. Она отвечала молниеносно, немедленно наказывала Вовку на нарочно сделанные глупые ходы и ни разу не «зависла». Вовка был горд собой, но показывать свои достижения публике было рано. Ещё неделю Вовка потратил на то, «чтоб костюмчик хорошо сидел». В итоге получилось следующее. Весь экран монитора занимала малахитовая таблица размером три на три. Линии между клеточками были выложены рубинами. Крестики выглядели как рельефные фигурки, возвышающиеся над малахитовой поверхностью, а нолики казались вырезанными в этой поверхности канавками.

Под таблицей в конце игры появлялись лаконичные надписи:

«Вы, как всегда, проиграли», «Поздравляю, Вам удалось свести партию в ничью».

Появление Вовкиной программы вызвало в классе сенсацию. Разумеется, в сравнении с «Кровавой командировкой» «крестики-нолики» не могут показаться содержательной игрой. Но подкупало другое. Мы тут, все, как бараны долбимся в магазинные  игры, а вот человек сел и написал свою. И кто его знает, может завтра он напишет что-нибудь покровавее этой «командировки»? А ещё всех сразил старомодный дизайн Вовкиной игры. Его малахитовая таблица, разграфлённая рубинами, почему-то выглядела так солидно, что никому не пришло в голову посмеяться над Вовкиным творчеством (чего Вовка в глубине души побаивался).

Результат предугадать было нетрудно. Сразу четыре человека тайно стали работать над своими версиями «крестиков-ноликов». На Вовку в школе за тот месяц, который ушёл на разработку программы, посматривали с некоторым удивлением. Тройки он собирал на всех уроках с прежним постоянством, но всё равно, чувствовалось, что человек стал другим. Новых игрушек не ищет, старые выменивает на какую-то муру. То ему Паскаль понадобится, то вообще Дельфи, а потом и вовсе стал раздавать даром классные вещи. О чём–то постоянно думает, последние страницы всех тетрадей исписал какими-то нерусскими каракулями.  Лариска Бубликова смешила подружек на переменках своими юмористическими импровизациями. Она говорила сладеньким голоском, каким маленьких детей хвалят за то, что они хорошо кушают: «А наш Вовочка вырос. Он в Наденьку Неземную влюбился. На компьютер у него теперь времени нет. Он по ночам в туалете запирается и пишет стихи, целые тетрадки исписывает, про любовь. А потом проспится и весь день думает, как бы ему эту муру незаметно сжечь». Подружки понимали, что Ларискино творчество не совсем бескорыстно, но держали свои соображения при себе. На то и подружки.

А Надя в те дни Вовку действительно поразила. Свою игру он показал всем персонально и всем было интересно. Но Надя пошла дальше других и попросила его показать ему сам текст программы. Вовка удивился: «А ты что, в этом разбираешься?»  Другая бы обиделась, а Надя ответила совершенно спокойно: «Нет, но мне интересно». Вовка показал ей свою программу, и тут впервые почувствовал, что это и не программа вовсе, а так, простенькое и коротенькое ученическое упражнение. Надя стала его расспрашивать о значении записей, Вовка увлёкся и рассказал о том, как программа работает, и как он её придумал. И тут Вовка услышал такое, что осталось у него в памяти на всю жизнь. Честно говоря, он надеялся, что Надя скажет ему какой-нибудь комплимент. Ведь, вопреки обыденным представлениям, мужчины очень любят выслушивать комплименты от женщин. Чего стоит классическое: «Какой ты умный!». Но Надя вдруг спросила: «А ты обдумал следующий шаг?».  Вовка ответил немым вопросом. «Ну, вот, ты теперь царь горы, а через неделю-другую ребята напишут несколько вариантов «крестиков-ноликов» и твой окажется самым жиденьким».  Вовка был поражён: «Во-первых, с чего ты взяла, что кто-то пишет программу, а, во-вторых, почему ты решила, что моя программа «жиденькая»?»

Надя ответила, что признаков усиленного подпольного программирования множество. Из школьной библиотеки забрали всю литературу на эту тему, некоторые лица, заподозренные в тайных умыслах, перестали гулять после уроков, но научились писать на листках бумаги всякие экспромты латинскими буквами, а некоторые законченные отличники стали мямлить у доски, ну совсем как …Вова Степанов. Вовка рассмеялся и согласился с Надиными доводами. А Надя ответила и на второй вопрос: «Ты ведь был первопроходцем в масштабах пятого «Б», тебе было труднее, чем остальным, ты до самого последнего часа не был уверен, что «оно заработает».  А теперь мальчишки твёрдо знают, что задача по силам пятикласснику. Я ни минуты не сомневаюсь, что они придумают что-нибудь с изюмом, с кремом, или со взбитыми сливками». И тут Вова согласился, но куда Надя клонит, он пока не понимал. «А вот представь себе, что появилось несколько программ, и надо их сравнить. Как это сделать? Как это сделать, чтобы сравнение было справедливым и убедительным?» Вова задумался. Почти наверняка, все программы, будут работать быстро, и никто не сможет у них выиграть, не такая это игра. Заставить программы играть друг с другом? Но ведь и в этом случае все поединки будут ничейными. Надя ждала, что Вова скажет последнее слово сам, но не утерпела и произнесла с некоторой торжественностью: «Надо написать АРБИТРАЖНУЮ ПРОГРАММУ». И Надя объяснила, что в её представлении должна делать такая программа. Два варианта «крестиков-ноликов» загружаются на один компьютер, АП их включает, передаёт ходы от одной к другой, а потом, по завершении игры, сообщает результат. «А какой может быть результат? – спросил Вова, - ничья, да и всё». Но Надя смотрела на вещи как хорошая хозяйка. Она считала, что АП должна оценить, чья программа дольше думала, чья программа требовала больше оперативной памяти, ну и так далее. Вовка снова пожал плечами. Ну и как такое писать? Ведь программа-то пока одна, с кем же она будет сражаться. Тут уж в Надежде проснулось врождённое ехидство: «Вовочка, а там нет кнопочки «копировать»?» Степанов хлопнул себя ладонью по лбу и … посмотрел на Надю долгим изучающим взглядом. Да, действительно, есть просто логика и … женская логика. Вовкина программа в научных целях вполне может соревноваться сама с собой, а для правдоподобия он в копии немного изменит алгоритм.

Для ускорения процесса решили писать АП общими усилиями, Вовка брался научить Надю азам программирования в сжатые сроки.

В тот день Вовка долго рассматривал себя в зеркало и остался не вполне доволен увиденным. Месяц без чипсов сказался, и животик его уже не выпирал так бесстыже, как раньше. Как говорила мама: «Необратимых изменений в обмене веществ не произошло, и при здоровом образе жизни ты вполне можешь стать достаточно интересным мужчиной». Но в целом картина была печальной. Вовка пообещал себе сделать три вещи: с завтрашнего дня начать заниматься на турнике; сразу после того, как АП заработает, начать бегать по утрам; изжить двойки и тройки как  явление. Читатель, которые, вероятно, давал себе обещания начать новую жизнь с понедельника, подумает, что Вовка как и остался до гробовой доски сутулым очкариком с животиком. Подумает … и ошибётся. Вовка действительно занялся собой, но прямо сейчас времени не было. По опыту он уже знал, что работа над АП не позволит ему даже спать вволю, а не то чтобы куда-то бегать. К турнику он не пошёл немедленно, потому что завтра ему предстояло дать первый урок программирования Наде, а предстать перед ней полным идиотом Вовка не хотел. Сложнее объяснить, каким образом рассматривание себя в зеркале привело Степанова к мысли бороться с тройками. Тут виновато живое воображение нашего героя. Он вспомнил, как мямлил у доски, когда не знал урока. Молчать неудобно, говорить что-то надо, вот иной раз и брякнешь что-нибудь такое, что народ по полу катается от хохота. Но народ-то ладно, «народ» и сам иногда выдаёт смешные вещи. Перед Надей неудобно. Она и сама не отличница. Но как-то странно она не отличница. Вовка давно уже чувствовал, что Надя много знает, но несколько «поперёк» школьной программы. По некоторым вопросам она могла поспорить с учителем (да и действительно спорила), а другие казались ей неинтересными. Рассказывая о чем-нибудь неинтересном, она словно глупела и отвечала урок на удивление скучными фразами, да ещё и в окошко посматривала.

Надя оказалась способной ученицей. Поэтому обучение её азам программирования и работа над АП пошли почти параллельно. Работали обычно у Вовки. Но однажды Надя пригласила Вовку к себе домой. К этому времени ребята определённо зашли в тупик, но не унывали и пробовали разные варианты решения многочисленных проблем.  И вот когда они сидели перед компьютером и дружно морщили лбы, в комнату вошёл худощавый молодой человек в очках и с книжкой, которую он читал на ходу. Надя сказала: «Познакомьтесь, это мой брат Юрий, а это мой одноклассник – Владимир». Молодой человек рассеянно кивнул и сказал, переворачивая страницу: «Вот и у Нади жених появился».

Надя немедленно ответила:

-Ты дурак, Юра, с чем я тебя и поздравляю.

-А ты дура, Надя, но я тебя с этим не поздравляю, - беззлобно возразил Юрий.

Вова покраснел как рак и уже готов был драться с этим великовозрастным хамом. Но тут молодой человек словно очнулся ото сна, смутился, и сказал извиняющимся тоном: «Я не хотел никого обидеть, просто так, сорвалась с языка какая-то глупость. Извини». И тут он протянул Вовке руку. Вовка подумал секунду и пожал протянутую ладонь. В это время Юрий посмотрел на экран и спросил, - «Вы что, уроки делаете?» Вовка и Надя невольно улыбнулись. Но Юре действительно стало интересно, и он попросил объяснить ему суть задачи. А когда понял, то сказал Наде: «А знаешь, мой старый вирус занимался чем-то похожим, только без спроса». И молодой человек рассказал пятиклассникам, как он научил свою давнюю программу запускать чужие файлы. Потом Юра ушёл в свою комнату, не забыв перед уходом прихватить книгу, которую читал. Вовка успел заметить заголовок: «Арнольд Тойнби. Промышленный переворот в Англии».

Надя сказала:

- Ты не обижайся. Он у меня очень рассеянный, и если чем-то занят, то может перепутать то, что собирался сказать вслух и то, что при этом подумал.

- Он у тебя на инженера учится? – спросил Вовка.

- Нет, - ответила Надя, - он филолог. Диплом будет писать по Тютчеву.

Вовка удивился и спросил:

- Филолог, а вирусами балуется?

- Это было только один раз, он тогда ещё в школе учился. Я потом с ним целую неделю не разговаривала, и он пообещал мне больше этого не делать.

- А сколько тогда тебе было лет? – спросил Вовка.

- Семь, - ответила Надя.

- А зачем филологу читать про промышленный переворот?

- Ой, это очень интересная история, Юра называет её «муслиновой революцией». Там получилось так, что маленькая песчинка сорвалась с вершины горы и изменила весь мир. Я тебе потом расскажу.

Мысль поданная Юрием оказалась кстати, и через неделю АП уже могла сравнивать разные программы, и тут как раз поспели разнообразные свежеиспечённые «крестики-нолики».

Тут Зигаф Рейд заметила, что рассказ потерял для Ключа Тайн занимательность. Или, вернее сказать, он вновь вернулся к размышлениям о своей задаче. Тогда она решила, что на сегодня поведала  об РВС достаточно   и поэтому сказала с тревогой в голосе:

- Ой, кажется дождь начинается, мне домой пора, боюсь промокнуть!

- До завтра? – сказал Ключ Тайн полувопросительно.

- До завтра, до вечера! – сказала Зигаф Рейд утвердительно, встала на ограждение веранды и прыгнула в море … прямо в платье и в туфельках. В воде платье стало трансформироваться в купальник, а туфельки превратились в ласты. Вообще-то такое обращение с вещами считалось расточительным, при частой принудительной трансформации они «линяли», как говорили в старину. Но сегодня был особый случай. Ключ действительно приуныл, и Зигаф стремилась привести его настроение и работоспособность в норму, не останавливаясь перед некоторыми ухищрениями.

До островка, на котором расположилась женская часть экспедиции психологов, надо было проплыть метров триста, ветер крепчал, но Ключ Тайн не волновался. Он прекрасно знал, что Зигаф Рейд  плавает в море каждый день и при любой погоде.