Станет ли Парс яблоком раздора?

Станет ли Парс яблоком раздора?

Беспристрастно анализируя основные механизмы стратегического влияния России на Европу, необходимо констатировать: в качестве таковых выступают поставки в европейские (и не только) страны углеводородного сырья – газа и нефти. Это обстоятельство безусловно является сиюминутно выгодным для Кремля как с политической, так и экономической точек зрения (не будем углубляться в рассуждения о последствиях нахождения на «нефтегазовой игле», которые, несомненно, присутствуют).

Тем более что данный экспорт – пока что основной источник насыщения государственного бюджета Российской Федерации.
В силу этого Россия объективно заинтересована в сохранении подобной ситуации, стремясь при этом дезавуировать реальных и потенциальных конкурентов, а также обогнуть территории, мешающие транзиту российских углеводородов в Евросоюз. История с двумя «потоками» («Южным» и «Северным») в обход непредсказуемо-капризного транзитёра в лице Украины – тому подтверждение.

И – если уж совсем откровенно! – иное поведение Москвы в данной ситуации выглядело бы, как минимум, нелепым. Это всё равно, что агитировать Катар, Саудовскую Аравию и Объединённые Арабские Эмираты отказаться «из политкорректных соображений» от добычи и экспорта углеводородного сырья. На коем – экспорте – строится «от и до» их социально-экономическая стабильность. Да что уж там – и сама их субъектность как влиятельных государств, а не пустынных кочевий…

При этом в Кремле прекрасно понимают: появись в Европе действенная альтернатива этим поставкам – экономика РФ окажется, мягко говоря, в незавидном положении. Отсюда – максимально пристальное внимание к колоссальному газовому месторождению «Северное/Южный Парс».

А теперь – ВНИМАНИЕ:

«Северное/Южный Парс» – крупнейшее в мире нефтегазовое месторождение. Находится в центральной части Персидского залива в территориальных водах Катара (Северное) и Ирана (Южный Парс). Северное и Южный Парс разделены тектоническим разломом. Оба они является самостоятельными разновозрастными залежами: Северное – поздний меловой период (последний период мезозойской эры), Южный Парс – триасовый период. Запасы «Северного/Южного Парса» оценивается в 28 триллионов кубических метров газа и 7 миллиардов тонн (45 млрд. баррелей) нефти.

В этой ситуации, с одной стороны, Иран может проложить магистраль через Ирак в Сирию, что обеспечит эти три страны дешевым газом, которого хватит очень надолго и который обеспечит той же САР достаточно хороший толчок к развитию после нынешней разрухи.
С другой – Катар вполне способен (и, по ряду сведений, уже намеревается) протянуть «газовую нитку» через Сирию в Турцию, оттуда – в Грецию и далее – в Европу.

Однако, покуда в Сирии президентом является Башар Асад, для Катара эта заманчивая перспектива прочно заказана – в отличие от иранского варианта.

Post Scriptum

Эта, пафосно выражаясь, геополитическая «энергетическая» драма усиливается тем фактом, что газовое месторождение «Северное/Южный Парс» находится точно в середине территориальной границы в Персидском заливе между шиитским Ираном и суннитским салафитским Катаром.

Катар же «случайно» является командным узлом пентагоновского Центрального командования ВС США, штаб-квартирой Главного командования ВВС Соединённых Штатов, Экспедиционной авиагруппы №83 ВВС Великобритании и 379-го экспедиционного авиакрыла ВВС США.
Конкуренция двух вариантов (иранского и катарского) эксплуатации богатейшего месторождения носит в высшей степени принципиальный характер, и именно поэтому переросший в полномасштабную войну в Сирии конфликт отличается такой ожесточенностью с обеих сторон; исход же этого противоборства имеет для России самое прямое значение…

Тамара Разикашвили,
политолог,
Батуми