Спокойно жгём танки

В понедельник в министерстве культуры состоялась совместная пресс-конференция съёмочной группы фильма «28 панфиловцев» и Российского военно-исторического общества, которое помогает этому проекту. Официально главными фактами мероприятия стали демонстрация первого отснятого эпизода и объявление о новой волне сбора средств.

 Конечно, судить о художественных и содержательных достоинствах будущего фильма по одному эпизоду, а также на основании естественных симпатий к авторам, преждевременно (хотя эпизод, признаться, многообещающий, да и сценарий в целом неплох). Поэтому обсуждать то, чего ещё нет, мы сейчас не будем.

 А вот мотивация авторов и кое-какие «творческие секреты», раскрытые в выступлении режиссёра Андрея Шальопы, на мой взгляд, внимания более чем заслуживают.

 За экранизацию подвига защитников Москвы у разъезда Дубосеково Шальопа взялся просто потому, что с детства мечтал увидеть такой фильм. А поскольку такого фильма нет (не считая эпизодов в других картинах), то решил снять его сам. Такая вот немудрёная мотивация, которая сама по себе вызывает уважение.

 Тем более, что из этой мотивации следуют ещё два момента – очень показательных.

 Во-первых, как известно, первые публикации о проекте вызвали шквал «разоблачений» со стороны многообразных «истинных знатоков» трактовок русской истории: мол, и не 28 бойцов там было, и судьбы у них непростые, и вообще боя такого не было – потому что Резун или кто-то там ещё про это рассказал. Ну, и далее по привычной дорожке разоблачительных обобщений о русской ущербности.

 Так вот. Авторы фильма взялись за свою работу не для того, чтобы «разоблачить разоблачителей». Они не вступают с «разоблачителями» в дискуссии. Более того – в поле зрения создателей «28 панфиловцев» эта публика если и присутствует, то в масштабе статистической погрешности, инфузории туфельки.

 С историей панфиловской дивизии, с историей конкретного боя, с историей допущенных по горячим следам фронтовыми корреспондентами и пропагандистами неточностей и преувеличений Андрей Шальопа знаком не хуже маргинальных знатоков – потому что специально изучал вопрос. А уж его научные консультанты из РВИО – тем более.

 Авторов фильма не интересуют мнения, трактовки и дискуссии. Тем более, что дискуссии с белибердой бесплодны: носителей белиберды нельзя убедить фактами, потому что белиберда лежит в основе русофобии как религии и рациональному осмыслению не поддаётся. Более того: пытаясь «опровергать» белиберду, мы признаём её существующей и достойной обсуждения, а это не так. Вот и всё.

 Поэтому авторы фильма просто сознательно актуализируют для своих ровесников из XXI века одну из ярчайших легенд отечественной истории. Причём легенда в данном случае – не выдумка (в отличие от резуновско-латынинских «автострадных танков»), а исторический факт. И не просто факт, а один из миллионов фактов, составляющих вместе главный Факт мировой истории ХХ века – нашу Победу. Просто одни факты остались истории в виде фронтовых сводок, наградных листов и человеческих судеб, а другие – стали символами, плакатами, монументами. Как Гастелло. Как Матросов. Как молодогвардейцы. Как Егоров и Кантария. Как 28 панфиловцев.

 В легенде, рождённой в морозном ноябре 41-го и пережившей ХХ век, ясно сказано: 28 панфиловцев.

Значит, 28. Значит, так фильм и называется.

 Значит, именно этот факт и именно эта цифра цементируют нашу историко-культурную идентичность.

 Значит, именно эта легенда останется с нами сегодня, именно она будет побуждать художников к творчеству, солдат – к подвигу. И мы будем жить в своей легенде, в своей истории, в своём культурном поле.

 И никого не колышет, какое мнение по поводу этого факта испытывает интеллектуально-статистическая погрешность.

 Во-вторых. Комментируя концепт-арт будущего фильма, Шальопа признался, что в основу визуальной стилистики положена монументальная эстетика советских военных памятников.

Я не силён в вопросах чистого искусства. Но эту идею авторов «28 панфиловцев» тоже приветствую. Потому что нахожу в этом полезный опыт «перевода» на язык современного кино сложившейся в нашем культурном поле эстетики героизации воинского подвига.

 К этой эстетике тоже можно, наверное, по-разному относиться. Но у неё есть одно несомненное достоинство: и сталинградская Родина-Мать, и подмосковные герои-панфиловцы, и берлинский воин-освободитель реально существуют, и они уже сформировали эстетическую составляющую нашего культурного кода. И эта эстетика, как и легенда, – базируется на том же самом фундаментальном историческом факте беспримерного подвига и беспримерной Победы.

 …А вот тут задают вопрос: что делать, если эта легенда, эта история и эта культура чужды интеллектуально-эстетическим меньшинствам? Нет ли здесь ущерба для демократии и толерантности?

 Да, вопрос сложный. И ведь действительно – ущерб налицо.

 Как же нам поступить?

 А никак.

 То есть – поступать по-своему. Так, как мы считаем нужным и правильным.

 У нас на это и карт-бланш есть. Ведь жечь европейские танки на подступах к своей столице, а потом ещё водружать своё знамя над столицей суверенного европейского государства – тоже нетолерантно. Зато правильно.

 Значится, так тому и быть.

 Съёмкам проекта можно помочь прямо здесь.