О том, как капиталистический Хаос уничтожил упорядоченный социалистический Космос

С древнегреческого языка «космос» — это всего лишь «мир». Наш мир, упорядоченный и гармоничный, противопоставленный природному хаосу.

Мы вовсе не задумывались об этом в последние годы Советского Союза, существуя в своем упорядоченном и гармоничном социалистическом космосе, противостоящем ужасающему капиталистическому хаосу. В нашем космосе был интернациональный долг и дефицит, диссиденты и трудовые успехи, самое синее в мире Черное море и легенды о плоских «японских телевизорах». (Телевизоров таких, кстати, тогда еще не было нигде в мире — но советские люди верили в них безоговорочно.)

И, конечно же, был Космос. Тот, настоящий, который над головой — и которым можно было гордиться. Потому что мы — первыми — полетели туда. И мы летали туда лучше всех. То, что американцы побывали на Луне, было случайностью (а может, их там и не было), то, что американцы построили «Шаттл», было глупостью (а в этом, как ни странно, мы были правы). Космос был наш. Космос был дверью в будущее, выигрышным лотерейным билетом, залогом грядущего чуда.

Кто как — а я космос обожал. Открывая свежую газету, обязательно искал в ней скупые строчки о пуске очередного космического аппарата. Как правило, они назывались «Космос №…». На самом деле «Космосом» мог быть любой спутник — военный, метеорологический, связной, научный… Им мог быть межпланетный зонд, не вышедший на орбиту, и не прошедшая испытания модификация «Союза». Все, что только возможно, в нашем упорядоченном благополучном космосе скрывалось под грифом «Космос номер такой-то»…

Клуб любителей фантастики я организовал лет в двадцать, наслушавшись об аналогичных клубах в других городах Советского Союза. В Алма-Ате, городе миллионном и вроде как близком к знаменитому Байконуру, к моему удивлению, такого клуба не было. Я совершенно наивно проигнорировал недавнюю историю, когда КГБ по всему Советскому Союзу разгромил клубы любителей фантастики: что-то непонятное читали, говорили о каких-то звездных войнах (!) и империях(!!!), а также прочих подозрительных вещах.

Сколько же искренних, невзирая на все будущие перемены строя и собственного названия, врагов получила в те годы госбезопасность! И на каком пустом месте — в готовой вот-вот развалиться стране затеяв охоту на людей, максимально далеких от реальных проблем, мечтающих лишь об одном — чтобы фантастику побольше печатали!

Но мне повезло: КГБ еще существовал, готовясь быстренько перейти на новые, буржуазные, рельсы, однако на фриков уже не охотился. Так что никто не мешал мне переписываться с коллегами по увлечению со всех концов СССР (мы еще не разделились на Украину и Россию, Молдову и Латвию), писать собственные рассказики… и мечтать о космосе.

Разумеется, я не мечтал туда полететь. Не то здоровье, не та профессия, да и вообще — игра в рулетку не входит в число моих любимых занятий. Так подросток может быть влюблен в знаменитую на весь мир киноактрису — не испытывая никаких надежд, но все равно обожая предмет своей любви. Мне достаточно было читать про космос, смотреть передачи про космос, мечтать побывать на настоящем старте… что, в принципе, тоже выглядело фантастикой…

И я не был кем-то уникальным. Четверть века прошло, но я до сих пор помню переписку, которую вел с женщиной откуда-то из казахстанской глубинки (она узнала из газет про наш клуб — и написала, попросив сделать ее «членом по переписке»). Она, оказывается, пыталась организовать клуб в своем городе — но коллег по увлечению не нашла. Пыталась увлечь мужа — он только посмеялся. Вот и переписывалась немолодая уже женщина с незнакомым ей студентом — о фантастике и о космосе.

Пятнадцатого ноября 1988 года, четверть века назад, умирающий советский космос совершил свой последний подвиг — в космос слетал космический корабль «Буран». Это был и ответ американскому «Шаттлу», и наше собственное достижение (американцы так и не научились сажать свои «челноки» в автоматическом режиме). Страна уже умирала — гигантский, неповоротливый динозавр, чей мозг пожирали паразиты, но лапы еще не знали об этом и двигались, челюсти неторопливо жевали, а желудок переваривал пищу.

Скоро, совсем скоро динозавр развалится, паразиты растерзают исполинское тело на куски — и примутся их догрызать. Но пока советский космос жил, упорядоченное сражалось с хаосом…

«Какая у меня сегодня радость! — писала незнакомая мне женщина из казахстанской провинции. — Полетел наш космолет!.. «Буран» — какое красивое имя! Я так рада, я хожу и всех поздравляю. А мне говорят, что я дура. Муж вообще обругал…».

Для нее это было чем-то вроде «вагонных разговоров» — выговаривание в никуда, в пус­тоту, незнакомому собеседнику. Сейчас для этого есть Интернет. Тогда была только бумага и конверты.

«Вы радуетесь? А вы отмечали в своем клубе этот праздник?»

Ну да, отмечали… поговорили минут пять…

«Так хочется порадоваться с кем-то, поговорить… Когда же он полетит с космонавтами, я так этого жду!»

Я не знал тогда, что ни восторженная поклонница космоса, ни космонавты, готовившиеся к этому полету, ни я сам — никто и никогда не дождется следующего полета «Бурана». Это была слишком сложная и слишком ценная вещь для умирающего космоса СССР. Хаос уничтожил ее быстро и четко, как потом будут уничтожены подвод­ные лодки проекта «Акула», научные институты и лаборатории, телескопы, заводы, образование, культура, интернационализм и трудовые успехи. Ну и дефицит, конечно. Как нам и обещали — чечевичной похлебки стало вдоволь.

А космоса больше не стало.

Заглохла переписка с женщиной, которую я никогда не встречал.

Нас, любителей фантастики, писателей и читателей, разметало по разным обрывкам бывшего единого целого.

Космос умер.

Нет, мы продолжали летать. На старых кораблях, созданных в эпоху живого и торжествующего советского космоса. Со старого космодрома, вмиг ставшего зарубежным.

Умер американский «Шаттл», пережив две чудовищные катастрофы и оказавшись совершенно невыгодным… впрочем, если рассматривать его как часть хаоса, что уничтожил советский космос, — это было удачное вложение. Умерла космическая станция «Мир».

Старые корабли упрямо продолжали летать.

Космонавты уходили работать в «Газпром», молодежь стала мечтать выучиться чему-нибудь и свалить подальше за рубеж, слово «распилить» стало означать вовсе не то, что при Толстом и Горьком, книжки ушли в Интернет вслед за людьми.

Режиссер казахстанского происхождения Тимур Бекмамбетов снял в России пару фильмов по книжке писателя-фантаста казахстанского происхождения — и участники этого действия почему-то стали популярнее космонавтов.

И однажды, два года назад, мне позвонили из Роскосмоса и позвали на старт космического корабля.

Я прилетел на Байконур вместе со старшим сыном. Каким чудом мне позволили привезти на старт ребенка — сам не пойму. Холодной весенней ночью я разбудил сына, мы вышли из гостиницы, и маленькая делегация, в которую мы были включены, поехала смотреть старт.

В семь лет вставать в два часа ночи — не очень-то приятно (как и в сорок пять, если честно). Но происходившее того стоило.

Дрожала земля, дрожало само пространство, над степью нависал низкий, невероятной силы звук, почти обретающий плотность и материальность. Стало светло как днем, ночные старты — они самые красивые. Ракета поднималась на столбе огня, на его вершине, в крошечной капсуле корабля были люди, которых мы только что видели в зале, на пресс-конференции.

Мы с сыном стояли рядом и смотрели, провожая взглядом экипаж — новый экипаж на старом корабле…

А рядом были люди, приехавшие для того же самого — чтобы проводить взглядом этих людей, проводить крошечный кусочек Космоса, отправляющийся в Хаос. Взрослые и дети — я и не знал, что у нас сохранились «школы юных космонавтов»…

Может быть, за этим стартом следила — наяву или по телевизору — и та моя давняя собеседница, мечтавшая увидеть старт «Бурана»…

Прошло четверть века. Другая страна. Другие мечты. Другие люди. Другие идеалы.

Но по-прежнему были мы — те, кто нес человеческий порядок в космический хаос. Те, кто нес Космос — космосу. Те, кто готовил их полет. И те, кто провожал их взглядом и желал удачи.

Он все равно наш, этот космос. Мы первыми пришли в него — и мы в нем останемся. Потому что среди людей всегда будут те, для кого первородный хаос — это личный вызов, те, кто поведет человечество дальше.

В том числе и в космическое пространство.

Может быть, среди них будет и мой сын. Во всяком случае, старт он уже видел.

Ему — понравилось. 

Источник