Юдора. Окончание

Теперь Вадим уходил и возвращался весёлым.

– Только бы светильники не подвели, – сетовал он. – Боюсь, скоро придётся оставлять тебя в полной темноте. Без этой старой коптилки мне не обойтись. Она оказалась надёжнее современной техники. Хоть и мало света даёт, зато надолго хватает.

– Ты за меня не переживай, – успокаивала его супруга. – Я обойдусь. Здесь совсем не страшно. К тому же я не одна.

Вадиму стало не по себе от этих слов Жанны. Последнее время его всерьёз беспокоило психическое здоровье жены. Сквозь сон он часто слышал, как она будто с кем-то разговаривает, но стоило ему пошевелиться, как тут же замолкала.

– Что, опять видела свою Юдору? – спросил он. – Что на этот раз она рассказала?

– Из ловушки живыми удалось выбраться только Юдоре, Флорентию и четырём горожанам, среди которых был бортник по имени Аристофан. Уйти удалось благодаря наступлению темноты и знанию местности бортником, который здесь в мирное время собирал в дуплах мёд. Он-то и привёл их к этой пещере. Здесь у него было хранилище воска и сосновой смолы. Из смолы и одежды они изготовили факелы, а из воска и распущенных ниток – свечи. Отсиживались несколько дней, но голод заставил выйти на охоту. Ели ягоды, грибы, змей, лягушек, а потом нашли речку с рыбой. Голод отступил, но возле речки их выследили враги. Завязалась схватка, в которой Аристофан и трое его товарищей были убиты, а Флорентий тяжело ранен. Чудом успели укрыться в пещере. Враги побоялись преследовать по лабиринтам и завалили камнями выход. Влюблённые в поисках другого выхода набрели на этот тупик. Раненый юноша настолько ослабел, что не мог больше двигаться. Юдора оставила его, а сама отправилась на поиски. Искала долго, пока не закончились заготовленные ранее факелы. А когда, наконец, нашла выход и вернулась за любимым, то обнаружила Флорентия мёртвым. Жизнь без любимого для неё потеряла смысл, и она решила разделить свою судьбу с ним. Вот так они и лежат здесь уже много-много лет.

– Печальная история, нечего сказать, – подвёл итог Вадим. – Она молодец, боролась до конца. Буду брать с неё пример и пойду работать. – Отойдя на несколько шагов, он обернулся и произнёс: – Кстати, для справки: Едигей, или, как ещё его называли, Идике-узбек, разрушил Херсонес в одна тысяча триста девяносто девятом году. Так что, выходит, шестьсот двенадцать лет их никто не беспокоил.

Работа по расширению прохода продвигалась медленно, но уверенно. Известняк неохотно поддавался укороченному ледорубу, откалываясь под натиском металла мелкими кусочками. Процесс затруднялся тем, что не было места для хорошего размаха. Руки постоянно задевали твёрдую породу. Перчатки скоро превратились в лохмотья, а костяшки пальцев были разбиты в кровь. Но Вадим работал как одержимый и не обращал внимания на такие пустяки.

Вернувшись к Жанне, он весело крикнул:

– Уже голова может пролезть! Надо полежать часок. Потом пойду, продолблю сначала под одно плечо, а затем ещё небольшое усилие – и мы выберемся отсюда. Так, где тут у нас недопитый коньячок? Вот он. Я руки продезинфицирую. А ты думала, пить собрался? Рано, рано ещё обмывать удачу. Это уже будем делать наверху, на солнышке. Как я по нему, родному, соскучился!

– Я тоже, – грустно сказала Жанна. Она посмотрела на израненные руки мужа и предложила: – Давай-ка я обработаю зелёнкой и перевяжу бинтом.

– Давай, – согласился Вадим. – А то там ещё долго долбить придётся.

Вернувшись в следующий раз, Вадим был раздосадован:

– Светильник совсем сдох, а то бы дыра была уже в две головы. Возьму твой большой фонарь. Он постоял и на экономном режиме, думаю, час выдержит.

– Бери масляную лампу, – предложила жена. – Не дай бог, совсем потухнет.

– Не бойся, сюда я и без света даже через сто лет дорогу найду. Но, пожалуй, лампу всё же возьму, чтобы не возвращаться.

Вадим взял лампу, загасил, встряхнул, чтобы определить количество оставшегося в ней масла, покачал досадливо головой и отправился работать.

На этот раз отсутствовал дольше обычного. Вернулся с одной масляной лампой в руках. Смертельно усталый, с окровавленными бинтами.

– Жанна, собирайся, – сказал он хриплым голосом. – Думаю, ты сможешь пролезть. Надо попробовать. Возьми с собой только фотокамеру.

– А ты?

– Сначала ты! Я потом ещё немного продолблю и за тобой следом. Но только потом, когда отдохну. Сейчас нет уже сил.

– Я без тебя не пойду, – решительно сказала Жанна.

– Да пойми ты, если доберёшься до людей, то и меня спасут!

– Нет! – голос супруги был спокоен и твёрд. – Или уходим вместе, или остаёмся вместе. Других вариантов не будет.

– Ты хочешь, как она, как эта твоя Юдора? Чёрт бы её побрал! – начал выходить из себя Вадим. – Не сходи с ума! Послушайся меня!

– Ты устал. Не надо ругаться, любимый. Отдохни. – Жанна говорила спокойно и ласково. – Давай полечим твои ручки. Промоем их коньячком, помажем зелёнкой, забинтуем. Я тебя покормлю, потом ты поспишь и закончишь работу. Вот тогда мы вместе уйдём с тобой. Вместе! Понимаешь?

– Одно понял, – с досадой сказал муж, – ты хочешь повторить подвиг своей новой подружки. Наливай чай и плесни в него коньяка.

После тревожного недолгого сна Вадим проснулся, посмотрел на часы. Было два часа ночи. Он горько улыбнулся: здесь всё время ночь. Щёлкнув зажигалкой, зажёг фитиль лампы. Мысленно похвалил себя за то, что никогда не ленился таскать её с собой по пещерам. Друзья иногда посмеивались над ним, но лампа была не только светильником, но и индикатором, показывающим наличие воздуха под землёй: чем его меньше, тем короче пламя, а то и вовсе тухнет. За десять лет экстремальных случаев не было. Это первый. «Всё оставлю, но тебя и айсбайль не брошу», – мысленно пообещал   спелеолог и отправился на место работы.

Вернулся очень скоро. Обессиленно опустился возле супруги и обречённо произнёс:

– Всё, это конец. Говорил тебе: надо попробовать… Теперь уже всё… Запечатало наглухо.

Жанна молчала.

– Подведём итоги, – после долгой паузы заговорил Вадим. – Светильник на издохе – больше коптит, чем горит. Догорит фитиль – и «амба, Василий Иванович»! Продуктов, практически, ноль. Сил у меня больше нет и набраться их неоткуда. Есть нож, чтобы вскрыть вены и тихо умереть. Но можно и с фейерверком – есть четыре шашки. Ну что, устроим себе последний праздник? Доедим остатки паштета, допьём остатки коньяка, зажжём шашки и отправимся в мир иной! Что молчишь, Жанна?

Женщина ответила не сразу.

– Это она нас не отпускает, – голос звучал глухо и обречённо. – Я знала, что нам не суждено было сегодня уйти.

– Нет, ты точно сходишь с ума. Или это я уже помешался? Как мог покойник, пролежавший шесть сотен лет, превратившийся в труху, передвигать каменные глыбы? Ты себе это представляешь? Я – нет! А может, ты спросишь у своей подружки, где выход?

– Я хочу спать, Вадим, – в голосе женщины звучали мольба и усталость.

– О-о-о, вот этого добра у нас навалом – целая вечность! Спи – не хочу!

– Вадим! Пожалуйста!

– Ладно, прости. У меня был сегодня чертовски неудачный день. Наверное, понедельник. Сколько мы здесь? Неделю?

– Сегодня восьмой день пошёл.

– Наверняка нас уже ищут. Если повезёт, то за неделю найдут. На одной воде мы столько, пожалуй, продержимся. Ежели не умрём от переохлаждения.

Вадим долго молчал, глядя на умирающий огонь лампы. Пламя судорожно дёрнулось несколько раз и погасло. Всё погрузилось в кромешную тьму. Тяжело вздохнув, он произнёс:

– Малыша жалко. Как бы хотелось на него посмотреть. Это я его загубил. И тебя загубил, и себя…

Жанна впервые услышала, как её сильный муж плачет. Она плотно прижалась к нему, прикрыв полой своей куртки.

Дальше супруги большей частью спали. Говорили мало, изредка обмениваясь кроткими фразами. Иногда, пытаясь шутить, муж спрашивал:

– Ну как там твоя подружка, не заходила на чай?

– Ей кольцо понравилось, что ты мне подарил. Она сказала, что у неё много было золотых украшений, но такого красивого кольца не было. Юдора сказала, что ты хороший, что мне с тобой повезло.

– Да? Ну и на том ей спасибо! Но лучше бы она подсказала, как нам выбраться из этого гостеприимного дома. Загостились мы что-то.

Однажды Вадим услышал сквозь пелену помутнённого сознания голос супруги:

– Оно же нравится тебе. Ты сама говорила, что нравится. На, на, возьми… Возьми его… Только отпусти нас. Ты же не злая. Ну, хочешь, я сама тебе его надену? Вот, смотри, смотри, как оно тебе подходит. Красивое, правда?

«Всё, – подумал Вадим, – Жанка окончательно с катушек съехала. Со скелетами разговаривает, а это предел».

Но реагировать на это совсем не хотелось. Не было уже ни сил, ни желания. Хотелось спать. Он забылся тяжёлым, тягучим, как время, сном. А проснулся от того, что его тормошит супруга и кричит на ухо:

– Вадим!

Вадим! Вадичка! Ну проснись же!

– Ну зачем так кричать на ухо? – сердито проворчал муж. – Жанка, будь человеком, дай спокойно умереть.

– Она нас отпускает!

– Кто – она?

– Юдора!

– Ты точно спятила. Это неудивительно. Тут любой свихнётся.

– Она сказала, что уйти можно только по воде! По воде! Понимаешь?

– Жанка ты, Жанка, – вздохнул муж. – Ты полагаешь, я над этим не думал? Если в озеро поступает так много воды, то она должна же куда-то выходить. Да я все берега облазил, даже в воду заходил. Кроме дальней стены – там слишком глубоко. Ну да, выходит вода где-то по трещинам, но мы же не рыбки.

– Она сказала, что   ровно в полдень укажет нам путь, – не обращала внимания на реплику мужа Жанна. – Она сказала, что в полдень мы должны быть у воды. Который сейчас час?

– Без четверти двенадцать. Но всё это глупости! Я не хочу никуда идти.

– Если не ради меня, то ради нашего ребёнка! Может быть, это наш единственный шанс.

– Ну, хорошо, хорошо! В конце концов, и размяться не помешает. Где тут наши шашки? Зажмурь глаза, а то ослепнешь. Я дёргаю шнур. Закрыла?

– Да!

Ярко-красный огонь залил подземелье своим светом, больно ударив по глазам даже сквозь веки. Адаптация длилась пару минут. Щурясь, супруги пошли из убежища. На выходе Вадим обернулся; по привычке окинул взглядом покидаемое помещение; вернулся за старой масляной лампой, сунул за пояс айсбайль. И вдруг взгляд его привлёк блеск на суставе безымянного пальца женского скелета. Это было кольцо – его подарок супруге. Фаланги пальцев были сжаты в кулак. Это поразило его больше, чем сияние бриллианта. Вадим решительно отвернулся и пошёл прочь, взяв за руку супругу.

Расположившись у камня, где они отмечали открытие пещеры, молодые люди любовались колдовской красотой подземной природы, жгли одну шашку за другой и ожидали чуда. Когда осталась последняя, Вадим спросил:

– Ну и где же знак? Обманула тебя твоя Юдора. Только зря ей моё кольцо подарила.

– Нет, она не могла! – крикнула Жанна. – Она сказала, что мы обязательно увидим. Только нужно смотреть всё время на воду.

– И выплывет русалка и покажет нам путь!

Вадим расхохотался и швырнул гаснущую шашку в озеро. Снова наступила темнота, но в глазах продолжали играть красные блики.

Перестав хохотать, супруг спокойно спросил:

– Здесь будем умирать или поползём обратно в нору?

– Давай посидим ещё, милый.

– Давай, – согласился муж. – Куда нам спешить? А знаешь, я на этом самом месте был самым счастливым человеком. Правда, это длилось недолго. Жаль, что этим ощущением абсолютного счастья я могу поделиться только с тобой и никогда не поделюсь им со своими детьми. Поэтому в данный момент я чувствую себя самым несчастным человеком. Мы останемся здесь навечно. Сколько бы ни билось моё сердце, я буду признаваться тебе в любви. И мы будем лежать с тобой так же красиво, как Юдора и Флорентий. И через каких-нибудь пару сотен лет такие же спелеологи-туристы, молодые, красивые, честолюбивые обнаружат наши останки и скажут…

– Свет! – закричала не своим голосом Жанна. – Свет! Я вижу свет!

– У тебя галлюцинации.

– Нет! Твои   глаза ещё не привыкли к темноте, потому что ты держал близко к ним огонь. Сейчас они привыкнут, и ты сам его увидишь.

Вадим прижал ладони к векам, просчитал до тридцати и открыл глаза. В воде он увидел слабое свечение и блики на поверхности у дальней стены зала.

– Правда – свет, – неуверенно   прошептал он. А потом закричал: – Жанна, вперёд! По правому краю озера можно подойти совсем близко к стене, а там останется только нырнуть. Передвигайся за мной осторожно, чтобы не переломать ноги. Я тут уже каждый камень изучил.

– А ты мне не верил! Юдора не могла обмануть.

– Сейчас не время для упрёков, любовь моя! – весело кричал Вадим. – Нужно скорее двигаться, пока солнце не спряталось. Твоя Юдора оказалась умнее меня. Она сидела у воды с потухшим факелом и увидела свет в воде. А я сто раз проходил мимо: туда-сюда, туда-сюда, и до меня ни разу не дошло, что нужно просто посидеть на бережку, подумать, потушив свет.

Он весело болтал без умолку весь путь. Ушли куда-то усталость, уныние, дурное настроение. Их вела надежда. Добрались быстро и без травм – царапины и ссадины не в счёт. У самой стены свечение воды было отчётливым и не вызывало больше никаких сомнений: выход найден!

– Куртки лучше оставить, – сказал Вадим. – Ты идёшь первой. – Он боялся, что проход может оказаться слишком узким и он, застряв в нём, отрежет путь к спасению Жанне. – Набираешь полную грудь воздуха, прыгаешь в воду и ни в коем случае не закрываешь глаза. Плывёшь на свет, на входе вытягиваешь руки вперёд. Думаю, течение тебя само вынесет. Когда вынырнешь, береги глаза от солнечного света. Всё, вперёд! И жди меня там. Я следом за тобой.

Поцеловав жену, Вадим помог снять ей куртку, подвёл к самому краю обрывистого берега и подбодрил словами:

– Смелей, любимая! До выхода отсюда не более десяти метров, и глубина не более трёх. Ты сможешь!

С этими словами он слегка подтолкнул жену, и она с шумом погрузилась в холодную воду. Вадим видел её силуэт, быстро приближающийся к яркому пятну. Затем свет померк на некоторое время – и снова заиграл радостным блеском. Значит, прошла благополучно. Недолго поразмыслив, брать или оставить лампу и айсбайль, решил попробовать их спасти. Ведь он обещал. К тому же Вадим был превосходным пловцом, уверенным в своих силах. Донырнуть до выхода не составило труда. Он оказался прав: течение само засасывало его в каменную трубу, отверстие которой оказалось не таким маленьким, как он опасался; и, тем не менее, он умудрился застрять. Висевший на поясе ледоруб сыграл роль якоря, зацепившись за породу и попав загнутым острым клювом в небольшую расщелину. Чтобы освободить инструмент, нужно было или податься назад, или отцепить его от карабина на поясе. Сделать первое было невозможно из-за сильного течения, а второе – сложно из-за того, что для этого следовало дотянуться   до карабина в ограниченном пространстве и расстегнуть его. Сделав несколько отчаянных рывков вперёд, Вадим понял бесперспективность этих усилий. Поэтому перешёл ко второму варианту. Пока возился с карабином, запас воздуха в лёгких ослабленного организма быстро таял. Натянутый ремешок айсбайля никак не давал высвободить петлю из карабина. Тогда было принято последнее решение: отстегнуть весь пояс. После этого течение само понесло тело ныряльщика по проходу, который чем дальше, тем становился просторнее, а свет – нестерпимо ярче. Когда казалось, что вот-вот он потеряет сознание, вода вытолкнула его на залитую солнцем поверхность. Вадим зажмурился от сильной рези в глазах; жадно хватая воздух свободы, пропитанный июльским зноем, сделал несколько гребков; почувствовав под ногами твёрдую почву, он издал какой-то невероятный победный клич и стал неистово звать:

– Жанна! Жанна! Ты где?

– Я здесь, любимый! – не менее радостно совсем рядом отозвалась супруга. – Только я ничего не вижу!

– Я тоже! – весело крикнул мужчина. – Это ерунда! Это пройдёт! Главное, что мы вырвались!

Вадим быстро по голосу отыскал Жанну, заключил её в объятия и покрыл мокрое лицо поцелуями. Ощупью они выбрались из воды на камни. Солнце откуда-то сверху согревало их. Идти дальше вслепую не решались – горы есть горы; после долгого пребывания в темноте требовалось дать глазам привыкнуть к яркому свету. Через некоторое время дневное светило спряталось где-то в скалах и стало возможно открывать глаза. Они смогли разглядеть перед собой чашу крохотного озера, зажатого с трёх сторон скалами, напоминающее по форме подкову. Из него брала начало небольшая речушка, с шумом струясь по каменистому не очень крутому склону.

– Уходить можно только по воде, – сделал вывод Вадим, всё ещё щурясь.

– Да, – подтвердила Жанна, – Юдора так и сказала: уйти можно только по воде.

Муж не знал, что на это ответить. Лишь посетовал:

– А я свой айсбайль там оставил вместе с поясом, на котором был футляр с видеокамерой. Не посмотрим теперь кино с нашими приключениями.

– Это не беда, дорогой. Посмотрим фото. Думаю, с картой памяти ничего не сталось.

– А я вот не додумался вынуть карту памяти. Жалко, – вздохнул Вадим, – какой бы фильм получился! Все наши друзья были бы в восторге. Да и не только друзья. Думаю, многие телеканалы заинтересовались бы таким материалом.

– Вадим, – Жанна с мольбой посмотрела на мужа. – А давай не будем никому говорить о нашем открытии. Пусть Юдора с Флорентием лежат и дальше, никем не тревожимые. Давай усмирим свои тщеславие и гордыню. Пусть это будет нашей с тобою тайной. Нашей и наших детей, которым мы когда-нибудь расскажем, в честь кого мы их назвали.

Вадим с удивлением посмотрел на супругу.

– Ты уверена?

Жанна только кивнула в ответ.

– Ну ладно, – согласился супруг, – как скажешь. Я сейчас на всё согласен. А теперь давай выбираться. Нужно разыскать наши вещи. Я давно мечтаю добраться до гусиного паштета с ванильным печеньем.