“Весь в золоте”
Так говорили об Отце мудрые соседи. Он любил свою Форму, по возможности ходил с кортиком. Сам гладил (ах, извините, - отпаривал) штаны: о!, эта технология достойна дифирамбов! Ходило несколько модификаций эмоционально насыщенных, часто повторяемых анекдотов на тему, каким образом неопытная женщина выгладила форменные брюки. А уж сколько ухищренй в технологии чистки форменных медных пуговиц, придании необходимой геометрии деталям Формы, достижении бархоткой лакового блеска обуви! И все это - на полном серьезе.
Что касается рубашек, - это доверялось матери. Каждый день (а в жару и чаще) менялись пристегиваемые воротничок с манжетами, которые должны быть идеально белыми, точнее с легким синеватым оттенком, и жестко открахмаленными, чтобы стоять колом - тут мать отработала свое know-how , очень им гордилась, ревностно держала в секрете и в дальнейшем совершенствовала всю жизнь.
Воротничок, так или иначе, соприкасался с телом и для меня осталось загадкой, как он не натирал шею. В Форме помимо обязательных уставных и неписанных норм (фасон брюк, способ шнуровки ботинок, расположение знаков различий с точностью до миллиметра) допускалось и некоторое своеволие. И здесь Отец был во всеоружии. По общему мнению, его мундир был безупречно элегантным.
об этом и подобном см.также мои: «Разноцветные воспоминания»
www.proza.ru/2010/01/09/225
Комментарии
Л. Н. Толстой: "Лукашка, стоявший на вышке, был высокий, красивый малый лет двадцати, очень похожий на мать. Лицо и все сложение его, несмотря на угловатость молодости, выражали большую физическую и нравственную силу. Несмотря на то, что он недавно был собран в строевые, по широкому выражению его лица и спокойной уверенности позы видно было, что он уже успел принять свойственную казакам и вообще людям, постоянно носящим оружие, воинственную и несколько гордую осанку, что он казак и знает себе цену не ниже настоящей. Широкая черкеска была кое-где порвана, шапка была заломлена назад по-чеченски, ноговицы спущены ниже колен. Одежа его была небогатая, но она сидела на нем с особою казацкою щеголеватостью. На настоящем джигите все всегда широко, оборванно, небрежно; одно оружие богато. Но надето, подпоясано и пригнано это оборванное платье и оружие одним известным образом, который дается не каждому и который сразу бросается в глаза казаку или горцу. Лукашка имел этот вид джигита."