Дети- маугли. Мы с тобой одной крови. Как становятся людьми?

Что такое человек? Что влияет на формирование человека? Необходимость человеческого окружения для того, чтобы малыш стал человеком. Почему дети-маугли, попадая в человеческую среду, уже не могут стать людьми. Человек рождается человеком или становится? А как же божественное в человеке?  Девочка по прозвищу Бэби-Хоспитал стала Маугли номер сорок семь. Стала с того момента в 1978 году, как крестьяне, расчищавшие лес под поля в отдаленном уголке Сьерра-Леоне, обнаружили ее среди стада обезьян. Четверорукие обратились при виде людей в бегство, а девочку крестьяне оттеснили от стаи и набросили на нее сеть... Мы пишем «девочку», а люди, заметившие ее, отнюдь не были в этом уверены. То есть с первого взгляда им стало ясно, что неизвестное создание — не обезьяна. Но кто? Подумали сразу — злой дух, и попался он кстати, поскольку в деревне начали дохнуть козы, что было несомненным и верным признаком козней злого духа. Дух, очевидно, был не слишком сильным пакостником — из тех, что вредят больше козам да курам. Потому-то сельчане ринулись на него без особого ужаса и взяли почти голыми руками. Добычу в сетке подвесили к шесту и тронулись домой. Жертва билась в сетке, потом затихла, но когда крестьянин Аластер Док-Дохерти сунул сквозь ячею палец, существо с необычайной ловкостью и силой тяпнуло его зубами и прокусило до крови. Когда пленника в деревне осмотрели внимательнее, выяснилось, что это дитя человеческое, девочка лет пяти. Люди пытались задавать ей вопросы, но она лишь глухо ворчала, точь-в-точь как обезьяна. Стоять она могла только сгорбившись, согнув руки и ноги. Ей дали кружку, но она не сумела из нее пить, налили воду в плошку — вылакала в мгновение ока. Положили на землю банан. Девочка упала на четвереньки и впилась в еду зубами. Совершенно невозможным оказалось надеть на нее хотя бы рубашонку: она изорвала одежду в мелкие клочки. В общем, стало ясно: это не злой дух, а ребенок, неизвестно как потерянный в лесу, подобранный и воспитанный обезьянами. Все же крестьяне побаивались найденыша. Девочку держали в сарайчике на задворках привязанной за ногу, кормили ее кашей. Так провела она четыре года, пока в деревню не заехал с инспекцией окружной врач. Он забрал девочку с собой в окружную больницу (тогда-то ее и прозвали Бэби-Хоспитал) и немедленно сообщил о ней в Рим доктору Анне Лудовико, с которой состоял много лет в ученой переписке. Анна Лудовико изучает детей, воспитанных животными в разных частях света. Для удобства широкой публики их всех называют «маугли», настолько памятен созданный фантазией Киплинга образ мальчика, усыновленного волками, но оставшегося человеком. Человеком, отчетливо сознающим свое превосходство над животными. Второй подобный (а точнее, еще более неправдоподобный) образ — Тарзан, но перо его создателя — Эдгара Р. Берроуза — неслось по бумаге с легкостью необыкновенной. Тарзан, взращенный обезьянами, не только сам дошел до того, что нужно одеваться, но даже научился бриться. Все мы зачитывались в детстве «Маугли», а сотни мальчишек играли «в Тарзана». Потому-то, наверное, грустно осознать, что в тех немногочисленных случаях, когда какого-нибудь ребенка постигала судьба Маугли, все оказывалось не так. А гораздо, гораздо печальнее. Доктор Лудовико изучила к тому времени сорок шесть случаев. Бэби-Хоспитал стала сорок седьмой. Среди обследованных — дети, воспитанные волками и медведями, леопардами и газелями. Но больше всего — обезьянами. В этом нет ничего странного: ведь и мы и они — приматы, и, во всяком случае, больше сходны друг с другом, чем с газелью или леопардом. Изучая этих несчастных детей, доктор Анна Лудовико ищет ответ на многие важные вопросы. И первый из них — что получает человек от природы, а что дает ему окружающая среда: родители, сверстники, вообще — люди. Все маугли, например, даже вернувшись к людям, оказались неспособными научиться говорить. Девочка Камала, найденная в 1920 году в волчьем логове в Индии, научилась, правда, произносить по слогам несколько слов, но смысла их явно не понимала. У нее были очень длинные и мозолистые руки, ввалившиеся щеки, большие и плоские уши. Когда она принюхивалась, ноздри ее сужались и расширялись. Она была почти нечувствительна к жаре и холоду. Ела только сырое мясо и пила молоко. Кроме того, у нее была необычайно мощная нижняя челюсть и очень острые зубы. Объясняется это довольно просто: на строении тела сказалось то, что большую часть жизни она ходила на четвереньках, а зубы, которыми разжевывают сырое мясо, могут быть только острыми. Камала прожила с людьми несколько лет и умерла. Во всех случаях дети, вернувшиеся к людям после жизни среди животных, долго не выживали. Такая же судьба может постигнуть и Бэби-Хоспитал. Поэтому и поспешила Анна Лудовико в Сьерра-Леоне из Рима. Поспешила не из стремления удовлетворить научный интерес, а для того, чтобы помочь Бэби-Хоспитал выжить. Травму от перехода из стаи зверей в человеческое общество, конечно, вынести трудно, но если подойти со знанием дела и любовью, можно ее смягчить.
Всех, кто сталкивался с детьми-зверями, не оставляла равнодушными их судьба. Но многие считали, что гуманнее всего было бы отвезти их назад, в лес. Анна Лудовико доказывает, что это невозможно. Те же обезьяны не приняли бы вновь Бэби-Хоспитал. Во-первых, она слишком велика теперь для них, во-вторых, ведет себя уже не по-обезьяньи. Доктор Лудовико считает, что можно и нужно пробудить в Бэби-Хоспитал человеческое и постараться приобщить к миру людей. Все дети-маугли были потеряны в лесу или похищены животными в самом раннем младенческом возрасте, когда человеческие свойства и навыки в них еще не были развиты. Это и позволило им естественно приспособиться к условиям, перенимая повадки животных. С точки зрения Анны Лудовико, дети постарше выжить в лесу просто не смогли бы. Если бы не случай с Имияти, девочкой с Суматры... Скажем прямо, хотя в газетах ее и называли «маугли» (и таким образом, Маугли номер сорок восемь), считать ее таковой нет пока веских оснований. Прежде всего потому, что никакие животные ее не удочеряли. Когда она пропала в лесу, ей было двенадцать лет. В истории Имияти так много несходящихся концов и не имеющих ответа загадок, что, собственно говоря, неясно даже — Имияти ли она. Все началось 11 февраля 1977 года в Талант Улик Баломи, деревушке в провинции Лампунг — самом болотистом месте южной Суматры. Имияти с пятилетней сестренкой Идамарьяни и еще тремя детьми пошла ловить рыбу. На лодке они спокойно плыли вниз, по реке, но внезапно угодили в водоворот. Лодка перевернулась. Через какое-то время Идамарьяни и еще двое детей добрались до берега. Но Имияти и один мальчик исчезли. Их долго искали всей деревней. Нашли тело мальчика. Обшарили дно реки, исходили каждую пядь берега. Облазили леса и болота. Ни следа. Родители оплакали Имияти и устроили поминальную трапезу. Прошло шесть лет и четыре месяца. Новой малышке девочке, которой дали имя Имияти, исполнилось пять лет. И тогда... ...Трое охотников с острова Бали проводили отпуск в болотистых лесах южной Суматры. Разбили лагерь на краю болота. Утром один из них вышел из палатки и застыл на месте. У самого болота в жидкой грязи лежало существо, похожее на человека: тело покрыто черными пятнами, к ногам прилипла болотная трава, волосы ниже пояса. Существо медленно подняло голову и посмотрело охотнику в глаза. Попыталось что-то сказать — и потеряло сознание. Выбежавшие на крик охотники подняли существо и отнесли в палатку. Не новички в этих местах, они наслышаны были о пропавшей девочке Имияти. В деревне мать внимательно осмотрела девочку и узнала своего потерявшегося ребенка. Все сходилось. Правда, Имияти не узнала матери. Это было странно, но все же объяснимо: ведь девочка и разговаривать-то разучилась, издавала какие-то неразборчивые звуки... Прибыли врачи. Имияти весила двадцать пять килограммов, а ростом осталась такой же, какой была в двенадцать лет. Через несколько месяцев лечения она прибавила шесть килограммов и чуть подросла. Доктора считают, что она уже практически здорова. Но человеческую речь она так и не вспомнила и объясняется жестами. Для восемнадцатилетней девушки она выглядит слишком по-детски, да и ведет себя как ребенок. Что с ней было за долгие шесть лет и четыре месяца? Неизвестно. Правда, когда она напугана, то мимика ее начинает напоминать обезьянью. Она горбится, сгибает руки и ноги, тихо ворчит. Чаще, впрочем, Имияти ведет себя просто как обычный умственно отсталый подросток. Через год после того, как индонезийские газеты сообщили о судьбе Имияти, в полицию явился староста отдаленной от Таланг Улик Баломи деревни и заявил, что найденная девочка — вовсе не Имияти. Ее зовут Маснами, ей двенадцать лет, и она пропала за два года до этого. Найти ее не смогли, но среди жителей деревни ходили упорные слухи, что пропавшую Маснами видели — и не раз — среди обезьян. Родители Имияти девочку вернуть отказались, да никто особенно и не настаивал: Маснами была сиротой. Тем не менее вопрос остается открытым: Имияти или Маснами? И если Маснами, то вопросов становится больше, потому что среди сорока семи историй о Маугли нет ни одной похожей на сорок восьмую, опрокидывающую сложившиеся уже взгляды. Вот почему доктор Анна Лудовико собирается на Суматру. Маленькое дополнение. Недавно агентство Рейтер сообщило из Дели: «Около девяти лет назад в джунглях индийского штата Уттар-Прадеш в волчьем логове был найден ребенок. Так же, как у Киплинга, современный Маугли ел только сырое мясо. Ходил на четвереньках. Люди, нашедшие его, дали ему приют и человеческое имя Раму, научили одеваться, есть горячую пищу. Однако говорить Маугли так и не научился. Недавно он умер. Жизнь среди людей оказалась ему не под силу».  Журнал "Вокруг света", июнь, 1985 год, СССР