Невозможность партнерства с властью – 2. Когнитивная простота

Продолжение. Часть 1.

То, что власть плоха, охотно признается всеми – всегда приятно признавать, что плох кто-то другой. Но у невозможности партнерства с властью есть и вторая, куда менее приятная сторона. Нам не очень-то есть что власти предложить.

История с законопроектом, который группа Навального попыталась внести в Мосгорду-у, заставила задуматься, а кто здесь собственно дураки. Отказ ду-ы был не лишен изящества: законопроект вне нашей компетентности.

Но это – только пример. В интернете гуляют тысячи предложений, как улучшить жизнь. Не помню, чтобы среди них попалось что-то серьезное – реализуемое и эффективное.

Когнитивной сложностью в психологии называется способность удерживать в сознании сразу несколько свойств: оценивать объект по нескольким основаниям сразу. Сознание расширено и человек видит вещь и большой, и мягкой, и доброй... Когнитивная простота, наоборот, проявляется в суженности сознания. Например, оценивая вещь как большую, человек не способен в тот же момент оценивать ее мягкость: он может думать только о чем-то одном – или о размере, или о мягкости. Когнитивная простота «склеивает» в сознании несколько оценочных шкал в одну: видя, например, большую вещь, человек автоматически приписывает ей и мягкость, и доброту. При этом реальная многомерность мира «сплющивается».

Именно такую «сплющенность» можно наблюдать в абсолютном большинстве оценок, встречающихся в социальных сетях. И дело здесь даже не столько в поголовном детском стремлении свести все к «хорошо-плохо», сколько к непониманию цены, которую придется уплатить за локальное улучшение. Очень ярко такая неспособность понимать проявила себя в антимигрантской кампании. Но часто подобная суженность сознания присуща не только простым смертным, но и высоким профессионалам.

Например, большой ученый выбирает своей темой процентную ставку – какой она должна быть, высокой или низкой.

В его мире экономическое благополучие «склеено» с ценой кредита. 20-25 лет назад так видели мир все проектировщики экономической политики. Эти 20-25 лет, казалось бы, обнаружили абсолютную недостаточность подобных моделей. И в последнем абзаце автор обнаруживает, что и ему не чуждо понимание этой недостаточности, как бы перечеркивая всё написанное выше. Но темой-то своей он выбирает именно процентную ставку и именно через эту узкую щель пытается смотреть на жизнь общества.

Получается парадоксальная вещь. Мы рвемся управлять обществом, рвемся его реформировать. Но мы не только не понимаем, какие негативные последствия будут сопровождать позитивные результаты наших реформ, но и очень далеки от понимания своего непонимания. В лучшем случае, разговор заканчивается «Чего тут думать? Тут трясти надо!».

Конечно, власть не собирается садиться за круглый стол. Конечно, и сев за него, она постаралась бы обмануть партнеров. Но это только половина правды. Вся же правда состоит в том, что мы сами очень мало что можем положить на этот стол. Большинство наших предложений по-детски наивны.

Вернемся к тем же экономическим проблемам, коль скоро речь зашла о них. Где здесь та ниточка, за которую нужно тянуть, чтобы распутать весь клубок? Поменять цену кредита? Поменять направление и объемы инвестиций? Всё это вторично. Главная проблема экономики России – безопасность бизнеса. В условиях высоких рисков бизнес требует сверхприбылей. А будучи сверхприбыльным он не может быть социально ориентированным. Обществу необходим обмен «безопасность на социальность»: общество бизнесу – безопасность, бизнес обществу – социальность. Но такой подход оказывается шире любого узкопрофессионального. Такая реформа, если можно назвать ее реформой, изменит не какую-то одну сторону жизни, а полностью всю жизнь.

И здесь мы подходим к третьей и самой важной причине невозможности сотрудничества власти и общества. О ней – в третьей статье.