Неравнодушные и необязанные

«Мы к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина(!) отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого?»

В.Ленин. Заявление на 7-й конференции РСДРП(б). ПСС т.31,стр.334

"Я могу признать за нацией право отделиться, но это еще не значит, что я обязан это сделать".

И.Сталин.Заявление на 7-й конференции РСДРП(б)

Ленин ничего плохого не видел в сеператизме и отделении Украины от России….Опять же все шло против России

Сторонник сеператистов Ленин столкнулся с патриотами….среди которых были сотрудники ГПУ

Они не были равнодушны к сеператизму и не считали себя обязанными продавать страну..

Главный чекист северного кавказа Ефим Евдокимов развернул активную деятельность по борьбе с бандформированиями

ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Результаты от применения новых методов борьбы не заставили себя долго ждать.

В 1924–1925 гг. только на территории бывшей Горской Республики (Ингушетия, Чечня, Северная Осетия, Сунженский округ) было ликвидировано 16 крупных банд.

В их числе — банда Яковлева в районе станицы Змейской в Северной Осетии, банда Даурбокова и Евлаева на участке Кескем в Ингушетии, ответвления банды Шипшева по району Агулуки в Ингушетии, ряд банд в Акинском и Терском районах Ингушетии, Заманпульская банда в Северной Осетии, Лескенская банда с дореволюционным стажем в Северной Осетии.

В Дагестане за это же время удалось ликвидировать контрреволюционную группу ближайшего сподвижника имама Гоцинского Хасу Гаджи в Хасавюртовском районе, ячейки радистской организации в Южном Дагестане (27 человек)

Политическую банду полковника Новосельцева в Кизлярском округе, уголовно-политическую банду Апи-Булата, политбанду Али Шабанова с изъятием ее главного руководителя Шейха Гаджи Кучримского, контрреволюционные группы в районе Зубутль Хасавюртовского округа, в Аварском и Лакском округах, монархическую группу (20 человек) в Кизлярском округе и т. д

ИСЛАМСКАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ

Несмотря на определенные успехи ликвидация т. н. национальной контрреволюции, она продолжала оставаться для Евдокимова слабым местом.

Одним из ярких представителей «национальной контрреволюции» в регионе являлся имам Нажмутдин Гоцинский.

Этот религиозный деятель пользовался большим влиянием как в Дагестане (особо в Андийском и Аварском округах), так и в Горной Чечне и Ингушетии.

О нем шла слава не только как о признанном религиозном авторитете, способном ораторе и богослове, но и как о неплохом поэте, сочиняющем на арабском языке.

Имам был умным, но нерешительным и тяжелым на подъем, а в особо сложных случаях даже трусливым человеком. Его отличала непомерная гордыня, строптивость и своенравность. Эти черты характера Гоцинского нередко использовали в борьбе с ним его противники

Его основной базой стали аулы Андийского и Аварского округов. Через эти селения шло снабжение оружием и боеприпасами всадников Гоцинского, укрывавшихся в Чечне и Ингушетии, сюда поступала информация о возможных силовых мероприятиях Советской власти против повстанцев.

Гоцинского поддерживали даже отдельные представители советской власти,имевшие сеператистские настроения

В 1920–1922 гг. Гоцинский сумел установить тесные контакты с представителями турецкого правительства. В этом ему помогли аварцы, еще с дореволюционных времен живущие в Стамбуле.

Через торговую фирму «Анатолий Шеркет», учрежденную бывшим офицером «Дикой дивизии» Ахмедом Ханом Аварским в турецкой столице, шла материальная помощь повстанцам, засевшим в горных районах Дагестана и Чечни.

Из Турции на Северный Кавказ направлялось золото, на которое в дальнейшем покупалось оружие и боеприпасы, шел подкуп представителей местных властей.

По оперативным данным ПП ОГПУ по СКК выходило, что люди Гоцинского активно вели сбор политической и экономической информации о положении на Северном Кавказе.

В дальнейшем собранные материалы через фирму «Анатолий Шеркет» продавались различным заинтересованным иностранным организациям, в том числе и «конторам», напрямую связанным с английской, французской и турецкой разведками

ИСЛАМИЗМ В ЧЕЧНЕ

В Чечне большевики попытались противопоставить такому влиятельному религиозному авторитету, как Гоцинский, «красного» шейха Али Митаева.

Тот, являясь главой вирда (ветвь суфийского братства) Кунта-Хаджи, сумел сплотить вокруг себя часть националистически настроенных чеченцев и представителей духовенства, лелеял мечты о создании шариатского государства в Чечне

Митаев располагал и внушительной вооруженной силой — «шариатскими полками» (всего до 6 тысяч «бойцов»).

Шейх был противоречивой фигурой.

С одной стороны, он всячески выказывал стремление «работать в связке» с советской властью, а с другой стороны (по агентурным данным чекистов), вел активную негласную деятельность «по сколачиванию всех религиозных сект Чечни в нечто единое».

Вот как характеризовал Митаева секретарь оргбюро РКП(б) Чеченской области Азнарашвили:

«Это яркая панисламистская фигура 96-й пробы… к этому прибавляются его враждебная энергия и тип деятеля, сделавшего его таким, имя отца. Это тип непоседы, который должен вечно что-то делать, чем-то распоряжаться, на кого-то влиять, где бы и в каком лагере ни был, какое бы положение ни занимал»

В архивных документах можно встретить еще одну характеристику «красного» шейха, данную уже сторонним наблюдателем, не участвующим в конкретных чеченских делах.

Этим человеком был командующий Северо-Кавказским ВО К.Е. Ворошилов:

«Виделись и много говорили (во время поездки в Чечню в январе 1923-го вместе с Буденным и Микояном.) с Али Митаевым. Мужик дьявольски умный и хитрый… Хочет служить и быть полезным»

Одной из главных причин нестабильности в регионе являлось то, что новая власть не имела в республике преданных, знающих Чечню и ей знакомых работников. Отсюда и попытки «связать свою судьбу» с муллами и шейхами.

Видя, что Митаев в ряде районов Чечни является «фактической и реальной властью», большевики, желая использовать его авторитет и влияние, ввели того в состав Чеченского ревкома.

Это решение было поддержано руководством Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) А.И.

Микояном.

ИСПЫТАНИЕ ВЕРНОСТЬЮ

Таким образом делалась попытка испытать шейха на преданность новой власти. Отсюда и привязка его к работам, так или иначе связанным с нажимом на горцев, — сбор продовольственного налога, борьба с бандитизмом, наведение законности и порядка в горных аулах.

Власти надеялись, что с помощью шейха удастся укрепить авторитет Чеченского ревкома и его председателя Т. Эльдарханова.

На тот период Чеченский ревком представлял собой ничтожное зрелище, там

«…отсутствовала спаянность, каждый был сам по себе, и многие были настроены против председателя, насаждали в аппарате управления родственников, знакомых, своих сторонников»

Это видно и из характеристики данной ревкому Ворошиловым:

«Весь ревком весьма слабый. Особенно Эльдарханов. Сравнивая его со всей той братией, которую пришлось лицезреть, приходится серьезно задуматься над судьбой ревкома и дальнейшего Чечни.

Эльдарханов бесхарактерен, безволен, глупый и чванливый старикашка. Другого взамен ему пока нет»

По мнению командующего округом, чеченские коммунисты («велеречивые и многомудрые») сумели показать лишь свое убожество, оказавшись неспособными правильно подойти к решению многочисленных проблем, стоящих перед регионом.

Словам Ворошилова соответствует и характеристика чеченских коммунистов, данная комиссией ЦК РКП(б):

«Организация нездорова. Работа в массах не ведется. Слабость ревкома порождает всякие политические осложнения. Поведение т. Эльдарханова… побуждает болезненные явления в организации»

МИТАЕВ И ГПУ

Зимой 1923 года Али Митаев заключил с представителями ПП ГПУ по Юго-Востоку договор на охрану железной дороги Хасавюрт — Грозный и некоторых промышленных объектов, главным образом грозненских нефтепромыслов.

Это вызвало у партийного руководства надежды на ликвидацию, или, в крайнем случае, значительное ослабление «чечбандитизма».

«Красным» шейхом была создана специальная охранная сотня, состоящая из наиболее преданных ему мюридов. Железную дорогу, поделенную на участки, закрепили за определенными отрядами из этой «сотни».

Это значительно сократило количество налетов на поезда и эшелоны, но окончательно принести успокоение в бушующую Чечню не смогло.

Время показало — из задуманного мало что удалось осуществить. Вместо активной поддержки большевиков Митаев стремился использовать полученную власть для укрепления собственного авторитета.

Он сумел установить неплохие отношения с Эльдархановым, а другого и быть не могло, тот надеялся на помощь шейха в поддержке своего политического веса в Чечне. Они даже прилюдно обменялись подарками. Эльдарханов подарил Митаеву ценный «Маузер», а Митаев председателю ревкома — свою любимую лошадь.

Фактически же председатель ревкома попал под влияние шейха, и, как признавали в Ростове-на-Дону, скорее Митаев тянет Эльдарханова к национализму и панисламизму, а не Эльдарханов Митаева к большевизму.

РАЗГРОМ СОВЕТСКИХ ОРГАНОВ ВЛАСТИ

«Красный» шейх стал «зачищать площадку» во властных структурах для своих сторонников. Из аппарата ревкома, милиции стали убирать бывших красных партизан-гикаловцев, отстранили от должности председателя Шатоевского исполкома Джу Акаева, самого революционного из «туземных» начальников.

Постепенно и без того слабый советский аппарат в ряде районов и округов Чечни переходил под полный контроль шейха

Уже частыми стали случаи, когда всадники «шариатских полков» Митаева участвовали в налетах на идущие через Чечню эшелоны, на грозненские нефтепромыслы.

Фигура свободолюбивого шейха раздражала сторонников силового решения «чеченского вопроса», в том числе и полпреда Евдокимова. Он сильно сомневался в возможности «большевизировать» Митаева. Недовольны были создавшимся положением дел и в партийных и околопартийных кругах Чечни, откуда слышались заявления:

«Те люди, которые в самые острые моменты борьбы стояли как бы в стороне, они очутились у власти, а мы, которые боролись за эту власть, оказались ни с чем, никто нас не знает, и знать не хочет»

Имелись у Митаева враги и среди многочисленных чеченских тейпов (от арабского «тайф» — корпорация, сообщество — издревле существующие кланы, в которые помимо родственников входили и доказавшие свою преданность земляки).

Они также выступали против начавшегося захвата Митаевым «властных полей» в Чечне.

Укрепление авторитета Митаева, вынашивавшего далекоидущие политические планы (возможно, и создание теократического государства в Чечне), а также внутри чеченские противоречия — все это привело к его неизбежному столкновению с советскими властями. В этой ситуации все меньше и меньше оставалось тех, кто поддерживал Митаева. Этим воспользовались сторонники силового решения чеченских проблем, которые и ранее выступали против «красного» шейха.

В апреле 1924 года Али Митаев был арестован

Существует две версии его ареста.

Утверждается, что весной 1924 года северокавказским чекистам удалось путем хитроумной комбинации выманить из Стамбула в Батуми и арестовать младшего брата Митаева — Умара. Это подвигло Митаева к бегству в горы.

Чекисты якобы распространили слух, что его брат получит свободу, лишь в том случае, если к властям с просьбой об освобождении обратится лично Али Митаев. И шейх пошел на это, явился в Чечено-Грозненский областной отдел ОГПУ, где и был арестован.

Более правдоподобно звучит иная версия ареста, рассказанная уже очевидцем тех событий, — Т. Эльдархановым.

« За несколько дней до ареста, Митаев обнаружил за собой чекистскую слежку и благоразумно покинул Грозный, укрывшись в горах.»

Из Ростова-на-Дону поступило распоряжение:

«По причине ликвидации возможных кривотолков, во что бы то ни стало доставить беглеца в чеченскую столицу». Эльдарханов, заручившись обещаниями партийного и чекистского руководства края в том, что шейху ничего не угрожает, послал в горы своего брата с письмом

В нем председатель ревкома «честным словом гарантировал неприкосновенность [шейху] и требовал явки»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

После ареста Митаева началась активная фаза борьбы на кавказе….бандитствующие ишаки не собирались сдаватся